Приключения дураков или как сдать зачёт

Из вагона Александр выскочил, словно ошпаренный. Видать, боялся снова столкнуться со мной. Правильно боишься, мальчик. Я не злопамятный, но помню всё. И, как бы ты ни пытался удрать от меня сейчас, мы встретимся буквально минут через сорок. А вот нос всё также нещадно саднило. Кровь, вроде, идти перестала, но потрёпанным я явно выглядел. Негоже являться преподавателю к студентам в таком виде. Ох, Александр. Долго же ты мне будешь сдавать зачёт, если вообще осмелишься явиться на него. Тем временем в метрополитене жизнь кипела своим чередом. Казалось, моего помятого лица никто и не замечал. Правильно, в метро порой бывают люди и в гораздо более худшем состоянии. Вон там, в углу, даже сейчас сидит бездомный в грязной, помятой и видавшей многое куртке, совсем уж тонких штанах, потрёпанных ботинках, со сдвинутой набок, дырявой шапкой и затуманенными глазами. Казалось, что он и не видит вовсе мира вокруг себя, оглядывая очередного прохожего своим пустым, но отчего-то жутко тяжёлым взглядом. Немытое, обросшее путанной бородой лицо вызывало какое-то неприятное чувство в середине груди. Словно там образовался тугой узел и начал давить на лёгкие. И тут в голове начал невольно вырисовываться образ... такой же немытый, грязный и, сто процентов, плохо пахнущий Оллейников. Я представил, как его очки треснули, потёртый пуховик в некоторых местах прошаркался, зелёная шапка, в которой он был в метро, стала скорее серой от грязи, а из-под неё торчат отросшие, спутавшиеся и когда-то русые волосы. От такой картины я даже остановился. И, клянусь главными напряжениями, буквально на мгновенье я увидел на месте этого бездомного бомжа-Оллейникова. Вот что будет с тобой, Александр, если перестанешь посещать лекции. Бездомный перевёл свой взгляд на меня. Ещё бы. Встал, как истукан, посреди толпы и таращусь на бомжа во все глаза. Меня аж передёрнуло. Я одёрнул себя и поспешил наверх. Как только я поднялся из душного помещения метро на улицу, все мышцы рефлекторно сжались от холода. Морозец щипал за оголённые участки кожи, отчего я сразу же перевёл свой взгляд на руки. Совсем забыл надеть перчатки. Да ещё и начало морозить больное место. Поэтому я ускорил шаг и старался быстрее добраться до здания университета, аккуратно обходя прохожих, которые так и норовили попасть мне под ноги. Знаете, никогда бы не подумал, что буду работать преподавателем. Вот серьезно. Заканчивал я инженерную специальность в том же ВУЗе, где работаю сейчас, и когда я защитил диплом, то был крайне рад уйти из ненавистных аудиторий и не менее ненавистного деканата. Но чем старше становлюсь, тем больше понимаю – университет очень важная часть в жизни любого человека. А уж какой это богатый опыт, и не только учебный. В студенческие дни я был тем ещё… эм, да не важно. Двери главного корпуса приветливо приняли меня в свои тёплые объятия, жар кондиционера сразу же обдул моё пострадавшее лицо. Определённо, нужно обработать нос на кафедре. Я шагал по просторному коридору, направляясь прямо к вахте, стук моих зимних туфель гулко раздавался по всему помещению. И чего только не видели эти залы за многие десятилетия своего существования, сколько поколений шагали точно так же, как я сейчас. А что ж мы вытворяли с одногруппниками прямо на этой лавочке... Что-то ударился я в воспоминания. Вахтёрша глянула на меня крайне удивлённым взглядом. Даже ошарашенным. Ещё бы, с разукрашенной физиономией меня можно было увидеть только в школьные годы. И представьте себе удивление тёти Зины, когда всегда опрятный молодой преподаватель пришёл с такой «красотой». – Дмитрий Алексеевич, – чуть осипшим голосом произнесла пожилая женщина, – что с вами? Удивление Зинаиды Ивановны заставило меня слегка улыбнуться. Эта бабушка-одуванчик с соответствующей причёской, растянувшимися морщинками-паутинками по всему лицу и неизменных очках, перемотанных изолентой, так искренне и невинно показывала свои эмоции, что даже моё каменное сердце слегка оттаяло. – Всё хорошо, Зинаида Ивановна, – улыбнулся я женщине. – Зима на дворе, скользко, вот и не заметил льда, поскользнулся. Не обращайте внимания – ерунда. Ключи от кафедры уже взял кто-нибудь? Не переставая смотреть на меня во все глаза, тётя Зина отрицательно замотала головой. Она наклонилась к шкафчику, где хранились ключи, записала мою фамилию в журнал и протянула мне ключ с бирочкой, на которой было написано «А-301 каф.ТМ». – Благодарю, – я ещё раз улыбнулся женщине и прошёл через турникет, подняв дипломат повыше. Чёрт, как же он замарался. Неприлично, крайне неприлично для преподавателя ходить с грязным портфелем. Очень сложно, знаете ли, добиться уважения и серьёзного отношения к своей персоне, когда ты совсем молодой преподаватель. Вот и приходится быть опрятным, отглаженным и суровым букой в костюме. Ведь как считают желторотые студентики: раз препод молодой, то можно похалявить и не ходить на ленты. Обожаю таких студентов. Прямо все из себя такие самоуверенные, хвосты распушили, а спроси, что такое изгиб балки – надуют в подгузник и молчат в тряпочку. Как же я повеселюсь, если Александр Оллейников окажется одним из таких мальчишек. Я быстрым и уверенным шагом направлялся вверх по лестнице, прямо на кафедру. В голове я держал мысли о том, куда же я положил билеты для зачёта ПЭИ-01, в дипломате они или же на кафедре... Чёрт, удар в нос выбил память, не дрался я действительно уже давно. А группа эта, где Оллейников ещё числится, вполне неплохая. Есть даже неглупые ребята, всё усердно сдают и стараются. Может быть даже поставлю им автоматы. Старания нужно вознаграждать. Но и обалдуев типа Александра там хватает. По дороге мне встретилась всего пара студентов, они кротко поздоровались и удивлённо посмотрели на мой нос. В ответ я лишь украдкой поздоровался и поспешил уйти на кафедру. Слухи поползут. Ох поползут. Интересно, горят ли у Оллейникова уши? Дойдя до нужной двери, я ещё холодными руками открыл замок, что несчастно скрипнул под моим напором. Включил свет, что находился возле выхода. Картина представилась мне довольно интересная. На столе Николая Иннокентьевича, нашего заведующего кафедрой, стояли три пустые бутылки из-под шампанского, на полу же валялась недоеденная коробка конфет. В воздухе так и витал аромат вчерашнего веселья. Видимо, коллеги мои начали праздновать Новый год раньше положенного. Либо отмечали католическое Рождество. Представляю себе пьяных коллег, в особенности Марину Юрьевну. Скромная и худенькая женщина, которая сама боится студентов. Так и вижу румянец на её щеках от разгорячившего алкоголя. И эта женщина в стиле серой мышки явно хлестала шампанское из бутылки и распустила свои вечно убранные в хвост волосы, так как на одной из бутылок виднелась её розовая помада, а где-то на полу, небрежно откинутая в сторону, лежала резинка, которой только эта женщина могла бы затянуть волосы. Интересно было бы глянуть. Я лишь усмехнулся и прошёл к своему рабочему месту. Положив дипломат на стул, я снял пальто, шапку и шарф. Только хотел пройти к вешалке, как заметил густо расползшееся пятно крови на светло-сером шерстяном шарфе. Ну вот. Придётся выкидывать. Вряд ли кровь отстирается, ведь домой я вернусь не раньше, чем через шесть часов. Ещё одно напоминание о весёлой встрече в метро. Обязательно спрошу с Оллейникова расчёт заклёпочных соединений на прочность. Вздохнув, я повесил пальто на крючок и вернулся к столу. Так-с, где же эти проклятые билеты. Занятия сегодня у меня не только с первым курсом. Открыв дипломат, я начал перебирать документы. Хм, контрольные с третьего курса, билеты для второго, лекция для строителей... О, вот они, родные. Двадцать пять билетов, как с куста. Специально для этой группы составлял вопросы, чтоб и не думали у страших курсов скатать ответы. Веселье, веселье. Отложив нужные бумаги в сторону, я подошёл к шкафу преподавателей и нашел там аптечку первой помощи. Взяв небольшой сундучок, подошёл к зеркалу. Воу, какой красавец. Под глазами уже появились небольшие синячки, а переносица была разбита и опухла, да так, что аж дышать тяжело. Кровь больше не шла, это радовало. Вряд ли нос сломан, но неприятно. Я обработал рану перекисью водорода, выпил таблетку панадола, дабы унять боль, а сверху на нос, где Оллейников сбил мне слой кожи, нанёс пластырь. Хоть не так паршиво смотрится. Более-менее приведя себя в порядок, я снова вернулся к столу, взял билеты для первашей, журнал и направился к выходу. Выключив свет и закрыв кафедру, так как никто не пришёл, я снова направился на вахту, чтобы взять ключ от аудитории, где должен был состояться зачёт. Казалось бы, прошло всего несколько минут, а коридоры уже кишели студентами. Подобравшись и сделав каменное лицо, я снова зашагал на первый этаж, периодически здороваясь со студентами и преподавателями, что встречались у меня на пути. Косые же взгляды я привык не замечать. Оказавшись на месте, я снова глянул на тётю Зину. Ну ей-богу божий одуванчик. Не то, что эти старухи в метро или автобусах, которые готовы сожрать тебя с потрохами, если ты им просто не понравился. А эта зефирная бабуля так и внушает доверие. – Ещё раз здравствуйте, – я подошёл к вахте и улыбнулся, – совсем забыл взять ключ от аудитории, где зачёт будет, А-205, кажется. Зинаида Ивановна встрепенулась, покосилась на мой нос и снова склонилась к журналу, что-то пытаясь там найти. Затем кивнула сама себе, залезла в шкаф с ключами и достала нужный. Снова распрямившись, женщина повернулась ко мне лицом и улыбнулась. – Вот, пожалуйста, – тётя Зина протянула мне ключик. – Удачи, Дмитрий Алексеевич. – Спасибо. Вам тоже. Я взял ключ и посмотрел на время. До зачёта ещё пять минут. Хорошо, даже могу подниматься не торопясь. Небось студенты уже собрались у аудитории и ждут. Я направился на второй этаж. Добравшись до нужной двери, я увидел там группу первокурсников. Бог свидетель, они действительно напомнили мне стайку совят, что дрожат и всего боятся, особенно перепуганные девчонки. Какие же они ещё дети. Я подошёл к аудитории, меня встретил усердный возглас "здравствуйте!", я еле сдерживал улыбку. Спокойно поприветствовал студентов и открыл кабинет, заходя внутрь. – Майкина, включи, пожалуйста, свет, – я окликнул студентку, которая была занудной отличницей в этой группе. Девушка кивнула и с энтузиазмом комсомолки выполнила мою просьбу. Сто процентов её одногруппники думали, что она любимица преподавателей. Возможно, так и есть, но, скажу я вам, мне с отличниками всегда так скучно. Зубрят, рассказывают всё, что выучили, как по написанному. Конечно, можно придраться, но разве ж хрупкое сердце отличницы выдержит суровой критики преподавателя? А мне слёзы здесь не нужны. Но вы не подумайте, я учеников оцениваю по справедливости. И рейтинговой системе, куда без неё. Когда студенты расположились за партами, я окинул всех взглядом. Небольшая группа, всего двадцать человек, но тем даже лучше. Я встал у стола, студенты сделали то же самое. – Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста. Первокурсники расселись по местам и замолчали. Даже удивительно. Волнуются перед первым зачётом, понимаю. Особенно Красков, что уселся за последнюю парту небольшой аудитории. Нервно теребит свою одежду и проводит ладонями по местам, где, по всей видимости, спрятал шпаргалки. Кстати, если вы думаете, что преподаватели не видят ваших телодвижений и то, что вы списываете, то спешу огорчить: это не так. Мы видим всё. – Так, проведём перекличку и начнём, – я взял в руки журнал и начал называть каждого из списка пофамильно. До буквы "О" присутствовали все. Как же. Наш герой-защитник Оллейников побоялся попадаться на глаза преподавателю. Я даже слегка огорчился, если честно, хотел послушать, как он будет мяться и запинаться. Когда все были перечислены и отмечены, я взял в руки билеты, перемешал их и положил лицевой стороной вниз. Вы можете спросить, почему я провожу зачёт, как экзамен, но такие порядки и уставы на нашей кафедре. – Так, все помнят условия получения зачёта? – я окинул аудиторию взглядом. – Если вы допущены и отвечаете на оба вопроса, то получаете зачёт. Насчёт автоматов... Но тут меня дерзко прервали. Дверь чуть не слетела с петель, так сильно её открыли. Я перевёл раздражённый взгляд на выход, терпеть не могу, когда меня прерывают, невежи невоспитанные. Но человек, что ворвался так бесцеремонно, заставил меня замолчать. На пороге стоял Оллейников.