Ванна

Цукки высокий. И ноги у него длинные, красивые, с сухим рельефом бедра, крупными икрами и тонкими лодыжками. Прекрасные. Которые не помещаются в ванне. Затея искупаться вместе в фантазиях выглядела много романтичнее и удобнее. На деле же оказывается, что двое парней под два метра ростом не слишком удачно вписываются в интерьер маленькой ванной комнаты. Кейджи вздыхает и плотнее прижимает колени к груди. У Цукки разрумянились щеки, и взгляд слегка плывет — он плохо переносит духоту. Да и ноги, Кейджи уверен, затекли от неудобной позы. — Я думаю, это была не самая удачная из наших идей. Особенно после тренировки, — наконец, не выдерживает Цукки. Кейджи с ним согласен, но молчит. Ему очень хочется побыть с ним наедине,коснуться обнаженной кожи, где-то помимо постели. Цукки откидывает голову на бортик ванны и вздыхает. Его колени притягательно выглядывают из воды, и Кейджи вспоминает старшую школу. Тогда Цукки еще был угловатым, долговязым пацаном; как цапля выхаживал на этих непомерно длинных для своего возраста ногах с острыми коленками. Сейчас Цукки стал ещё выше, но из натренированного тела ушла подростковая неуклюжесть и несуразность. Он превратился из мальчика — в мужчину. Из центрального блокирующего без стремления к победе — в аса университетской команды. Кейджи никогда не думал, что им доведётся играть вместе. И уж точно не предполагал, что они будут вместе жить. Кейджи подается вперёд, накрыв колено Цукки ладонью и отводит в сторону. Тот открывает глаза и лениво поднимает голову, вопросительно выгнув бровь. — Ты выглядишь напряженным, расслабься, — тихо просит Кейджи и перетекает вперёд, ближе к нему. Подхватывает ногу под коленом и прижимается губами к внутренней стороне бедра. Цукки коротко стонет и Кейджи чувствует, как мышцы под пальцами расслабляются. Он закидывает чужую лодыжку на своё плечо, продолжая целовать нежную распаренную кожу, чуть прикусывает, наблюдая как след от зубов,вначале обозначенный лишь белой полосой, наливается темно-розовым. У Цукки стоит — это видно сквозь прозрачную воду, — и Кейджи свободной рукой неторопливо поглаживает его член, водит по стволу так же лениво и тягуче сладко, как целует. — Мы даже сидеть тут не можем, думаешь, сможем… Кейджи затыкает рот Цукки поцелуем. Проходится языком по дёснам, ровному ряду зубов и, наконец, добиваясь ответа, посасывает нижнюю губу и отстраняется. Кейджи слизывает мелкие капли с колена Цукки, с икр и лодыжек, садится на пятки, придвинувшись вплотную. Глухой стон отражается от стен ванной, когда Кейджи проталкивает в Цукки сразу два пальца. С утра мышцы ещё мягкие и податливые и легко раздвигаются под давлением. Внутри горячо и гладко, подушечки пальцев приятно скользят по стенкам, проникая все глубже. Цукки недовольно шипит, когда Кейджи разводит пальцы и внутрь попадает теплая вода. — Ты устал сегодня, я позабочусь о тебе. На самом деле Кейджи просто до слез хочет вставить ему и усталость Цукки совершенно не при чем. Цукки смотрит на него с ухмылкой — всегда читает его как раскрытую книгу. И это при том, что Кейджи посторонние считают безэмоциональным. Он шире раздвигает ноги Цукки и удобно устраивает на бортиках ванны. — В воде? Хочешь, чтобы я не смог играть завтра? — вопреки серьёзному тону, Цукки улыбается, и Кейджи понимает, что такая перспектива кажется заманчивой не только ему. — Я буду осторожен. Он не врет:осторожно приставляет головку к подрагивающему кольцу мышц и толкается на пробу. Цукки выдыхает, запрокидывает голову и прикрывает глаза. Член без проблем входит до середины, и Кейджи резко двигает бёдрами, загоняя его на всю длину. Цукки болезненно стонет и мучительно хмурит брови, но не просит остановиться. Кейджи тянется к пробке и выдергивает её, спуская воду. Без смазки нежная кожа трется о его член, причиняя им обоим дискомфорт. Кейджи отстраняется и, дождавшись, когда воды становится совсем немного, обильно сплевывает в ладонь и раскатывает слюну между пальцев. Этого мало, но уж лучше так, чем мылом или тратить кучу времени на поиски смазки. Кейджи проходится между ягодиц Цукки и подается вперёд. Тот выгибается от неторопливых толчков, рукой накрывает свой член, ведёт по стволу, ласкает пальцами головку и стонет. Кейджи улыбается — он знает какой Цукки сейчас чувствительный.Губами ловит чужое тяжёлое дыхание, ныряет языком в приоткрытый рот, буквально вылизывая, покусывая. Цукки придерживает его за бедро, помогает найти нужный угол и вскрикивает, когда Кейджи вновь толкается внутрь . — Да, вот так... — он смотрит на прилипшие ко лбу отросшие кудри, на мелкую испарину на мокрых ресницах и не выдерживает— утыкается лбом в его плечо, двигаясь быстрее, сбиваясь с ритма. Цукки красивый. Настолько красивый, что при взгляде на него начинает болеть в груди, а яйца сводит от нарастающего удовольствия. Кейджи кусает губы, когда Цукки ловит его руку, подносит к лицу и вбирает пальцы в рот, облизывает влажно, томно постанывая в такт движениям члена внутри себя. — Никогда... — стонет на выдохе Цукки и кончает себе в ладонь. — Нико...гда больше... не приму с тобой ванну. Кейджи усмехается сквозь собственный стон, заводит руку за спину, торопливо проскальзывает между собственных ягодиц пальцами и мягко погладив, вставляет себе. Перед зажмуренными глазами вспыхивают разноцветные круги; он еле успевает вытащить, кончая Цукки на живот. Тот не даёт отстраниться — прижимает своей рукой руку Кейджи, не позволяя вытащить пальцы. — Продолжай, — в его шепоте хорошо слышны стальные нотки. — Глубже. Кейджи стонет. Эта сторона Цукки тоже до одури прекрасна. Не повиноваться ему просто невозможно, да и невыгодно. Колени разъезжаются по дну ванны, Кейджи всхлипывает, сильнее насаживаясь на собственные пальцы. Возбуждение после оргазма становится почти болезненным; член ноет и пульсирует, а кончить от одних пальцев Кейджи точно не сможет. Цукки опускает ноги с бортиков, обнимает его одной рукой за талию, а другой обхватывает стояк. — Кейджи? — зовет он, и Кейджи наконец открывает глаза, встретив темный шальной взгляд. Голова кружится скорее всего от духоты или недостатка кислорода — им горячо, словно они объяты огнём. — Кейджи, кончай, ну же. — Ладонь сжимается на основании, узко скользит до самой головки — почти на грани боли. — Сейчас. Кейджи не выдерживает: вцепляется пальцами в чужое бедро и кончает. Оргазм накатывает по позвоночнику — от самого копчика — и расходится тонкими нитями по всему телу, обездвиживая. Кейджи загнанно дышит и долгие секунды не видит ничего за пеленой эйфории. Цукки спокойно лежит под ним, успокаивающе поглаживает по спине и бёдрам. Воздух начинает холодить остывающую кожу, и Кейджи лениво шевелится. — Два — один, Цукки, — произносит он и понимает, что охрип. — Ты победил. Но я отыграюсь. — М... Два — два, — Цукки отрицательно мотает головой. — Я ни за что не смогу вылезти из ванны, если ты меня не вытащишь. Но ещё один оргазм ты мне компенсируешь, можешь не сомневаться. Кейджи хмыкает. Сегодня они оба вряд ли смогут даже рукой пошевелить, но завтра после игры обязательно сохранят немного энергии.