***
Гарри Поттер исполнил пророчество и освободил магический мир Британии от Темного Лорда. Только вот новому миру, лишенному колдовского цвета древних родов, не нужен был столь сильный волшебник. Он представлял угрозу. Был опасностью для спокойствия слабаков, способных лишь мародерствовать и грести под себя богатства, принадлежавшие побежденным. Поэтому через полгода после победы Поттера объявили преступником. Главный свидетель – добродушный Хагрид – заливался слезами, но все же признал на заседании Визенгамота: – Канешна, он был мертв. В него попала Авада Кедавра. Я видел. И эта… миссис Малфой, когда Неназываемый приказал ей проверить, подтвердила, что он мертв. Да я же на своих… вот этих самых руках его нес. Мертвого, – носовой платок размером с наволочку был мокрым, а глаза полувеликана полны мольбы о снисхождении. – Прости, Гарри… Поттера обвинили в использовании запрещенной магии – создании крестража, который якобы и помог ему вернуться к жизни после убивающего проклятия. Кто подсказал чинушам мысль о подобном, можно было лишь догадываться. Приговор – пожизненное заключение в Азкабане. В той самой тюрьме, куда уже успели заточить всех Пожирателей Смерти и их родственников, обвинив последних в укрывательстве, недонесении, пособничестве и еще Мерлин знает в чем, лишь бы избавиться от наследников, чтобы не мешали присваивать богатства, так и просившиеся в карманы победителей – «воинов света» и строителей новой свободной жизни. К тому времени руководство магической Британии озаботилось еще одной животрепещущей проблемой – какой-то ушлый «победитель зла» посчитал, что для страны слишком накладно содержать лопавшуюся от заключенных тюрьму. Предложение убрать из Азкабана артефакты, которые не позволяли вернувшимся дементорам беспрепятственно появляться внутри здания, министр одобрил не задумываясь, оставив такую защиту лишь для тюремщиков. Однако темные твари не спешили прореживать ряды заключенных, служивших им своеобразной едой. И тогда жажда зарабатывать блестящие галлеоны на всем подряд подсказала добравшимся до власти хапугам выход из положения. Заключенным предложили принять участие в опасных боях, громко названных «Играми гладиаторов». Десяток-другой побед по их условиям должен был даровать свободу и оправдание по всем обвинениям. Согласившихся осужденных небольшими партиями переводили в тщательно зачарованное поместье, лишенное «прелести» встреч с дементорами, из которого не имелось возможности сбежать, однако условия жизни в нем были вполне приемлемыми, особенно в сравнении с казематами Азкабана. Каждое воскресенье на трибунах стадиона, где когда-то проводился Чемпионат по квиддичу, собирались тысячи волшебников, жадных до кровавых развлечений или просто страдавших от скуки бытия, чтобы посмотреть несколько схваток отчаявшихся людей с собственной судьбой.***
На поле выходили два узника – один получал метлу, второй – волшебную палочку с ограниченным потенциалом. На трибунах желающим раздавали бладжеры, и зрители имели возможность добавить в чары на них любое проклятие, которое сработает при контакте гладиатора с заколдованным мячом. Защитный купол над ареной, отгораживавший преступников от остального мира, каждые пять секунд пропускал внутрь по бладжеру, чтобы те преследовали игрока на метле, гонявшегося за снитчем. Поимка крылатого шарика прекращала поступление в закрытую зону мячей, накачанных болезненными проклятиями, и давала шанс выжить, если гладиатору с волшебной палочкой удавалось уничтожить все зачарованные бладжеры, которые после гибели «летуна» или закрытия доступа на арену начинали охотиться и за «стрелком». Условия для победы были просты – выживание. Мало кто мог продержаться более двух-трех боев с бладжерами. Проклятия, резавшие плоть, ослеплявшие, душившие, сдиравшие заживо кожу, оскоплявшие и причинявшие еще десятки разных увечий, отбирали жизнь у гладиаторов. Шоу приносило доход дельцам, а в Азкабане освобождались очередные камеры, уменьшая затраты на содержание узников. И, несмотря ни на что, все время находились желавшие испытать судьбу.***
Поттер, зная, как на него влияют дементоры, и понимая, что в Азкабане у него не останется ни малейшего шанса выжить, сразу же выказал желание схватиться на арене с зачарованными бладжерами. Его просьбу с готовностью удовлетворили. Надеясь поскорее избавиться от бывшего Избранного, в пару ему поставили Драко Малфоя – его врага и школьного соперника, тоже вызвавшегося «развлечь публику». – Давай выживем, а потом уже разберемся со своими претензиями друг к другу, – это были первые слова Гарри, брошенные Малфою, настороженно поглядывавшему на него из-под отросшей челки. – Согласен, – протянутую для рукопожатия ладонь Драко на этот раз не отвергли, как в детстве. Судьба, сведя в тандем бывших противников, решила на этом не останавливаться и заставила их срастись душами, слиться сердцами, делить одно дыхание на двоих. Их жажда жизни и неимоверное везение вынудили организаторов, не желавших терять прибыль, изменить правила игры – теперь для обретения свободы следовало одержать сотню побед. На этот раз договор о возможном освобождении был закреплен магически – никто не верил, что фортуна окажется настолько благосклонна к этой паре гладиаторов. Каждое воскресенье они выходили на арену, в очередной раз доказывая всему миру свое мастерство. И неизменно возвращались в поместье, заменявшее им тюрьму, победителями, чтобы целую неделю любить друг друга так, словно в последний раз.***
– Пора, – Гарри улыбнулся любимому, который силой своих чувств и знаниями мудрости предков дал им шанс вырваться из заколдованного круга гладиаторской жизни. – Преподадим им урок, – стоя рядом с партнером посреди арены, Драко презрительно посмотрел по сторонам. – Они заслужили, мой Лорд. – Вполне, – согласился Гарри, подняв вверх руки в традиционном приветственном жесте и начав на грани слышимости произносить первые слова заклинания, пробуждая силу древних родов. О том, что случилось после этого, никто не сможет рассказать потомкам, кроме самих Поттера и Малфоя. Серебряный луч, выстреливший из кончика волшебной палочки, вмиг снес защитный купол, и первая волна неведомого колдовства шквалом обрушилась на зрителей, заставляя их безвольно замереть на местах. Затем пахнуло огнем, словно кто-то приоткрыл дверь в маггловский ад – волосы и одежда на людях, пришедших сюда в поисках развлечений, вспыхнули, заставляя стадион наполниться криками мучений и вонью горелого мяса. И только третий вал магии положил всему конец, разрывая тела волшебников, расшвыривая куски окровавленной плоти по трибунам, окрашивая все в гриффиндорский красный цвет. Никто не спасся, ни один не ушел от мести гладиаторов. – Мы свободны, любимый, – прошептал Гарри на ухо Малфою, усаживаясь позади него на метлу и крепко обхватывая руками, прижимаясь к спине. – Ничто в целом мире больше не способно нас остановить. – Несомненно, мой Лорд!