***
Решение остаться у него ночевать пришло также внезапно, как приходили множество важных решений до этого. Рвануть в Дикие земли, чтобы, может быть, добраться до Киркволла? Да, давайте. Продаться на год в рабство, чтобы тебя пустили под крышу, под которой ты итак должен оказаться? Конечно, а как же иначе. Доверить свою спину сбрендившим эльфам, магу-революционеру и гулящей пиратке? Да, еще тащите! Соблазнить самого популярного в Киркволле гнома? Вообще не вопрос. Когда Варрик намекнул, что Хоук пора собираться домой, она повела себя непредсказуемо для себя: зевнула во весь рот, заявила, что никуда этой ночью не двинется, пошла к варриковской кровати и легла на нее. Кровать была большой даже для человека, что говорить о гноме. Какое-то время Варрик не обращал на нее внимания: передал официантке грязные тарелки и кружки, переложил бумаги со стола в сундук, посмотрел какое-то время в окно, и, наконец, обернулся к Хоук. Она лениво потягивалась на кровати, про себя содрогаясь от волнения. - Ничего не хочешь сказать мне, Хоук? – спросил гном. - На полу спать не буду, - она попыталась придать своему голосу сонливости, но он предательски сорвался и дрогнул. Вздыхал Варрик или нет – она не услышала. Отчетливыми были лишь его шаги, пощелкивание убираемого на стену арбалета, а затем он все-таки приблизился к кровати. - Хоук, мне кажется… Что ему кажется, она уже не узнала. В конце концов, она победила столько наемников, алхимиков, порождений тьмы, огров… Что ей стоит вцепиться в лицо одному-единственному гному и поцеловать его?.. Пару мгновений Варрик не двигался. Он не отвечал на ее поцелуи, но и не отталкивал ее. Затем он с силой оторвал ее от себя и вцепился в ее плечи. - Проклятье, Хоук, - проговорил Варрик у самого ее уха. В его голосе едва угадывалось напряжение. – Хорошо, я трахну тебя. Но при одном условии – никакого романа. Обещаешь мне? Хоук пообещала бы ему запечённое в собственном соку бедро Аришока, если бы он попросил. - Обещаешь? – с нажимом повторил Варрик. - Обещаю, - кое-как ответила Хоук, стараясь не разжимать челюстей. Если бы их разжала, то непременно бы попыталась прихватить зубами мочку его уха. - Раздевайся. Хоук не была уверена, что он просил ее об этом, ее желание освободиться от одежды превышало все мыслимые нормы. Она дернула за завязки и высвободилась из одежды, как змея, спустившись почти к самому низу кровати. Варрик залез на кровать и стряхнул доспех на пол, а затем схватил ее за запястья и с удивительной силой дернул наверх, таким образом притянув к себе. Их взгляды встретились, и Хоук затрепетала, как девочка. Варрик внимательно смотрел в ее глаза, лицо, изучал обнаженную грудь, не переставая сжимать запястья. Поначалу Хоук испугалась, что он сейчас отругает ее, пошутит так, что она будет помнить до конца жизни, или завернет ее в одеяло и оставит засыпать в одиночестве на своей кровати. Глаза Варрика были серьезными. Они потемнели, практически поглотив золотые вкрапления. Потом он внезапно улыбнулся и поцеловал ее. Хоук задохнулась от неожиданности и оплела руками его шею прежде, чем смогла вздохнуть. Теплые губы с отчетливым привкусом хмеля целовали ее короткими поцелуями, не позволяя ни прижаться надолго, ни запустить язык в его рот. Варрик чувствовал весь пыл, с которым Хоук льнула к нему, и играючи не давал ему ходу. Она знала – он так издевается. Еще по-доброму, как издевался бы, если бы они играли в хорошо знакомую ему карточную игру, в которую Хоук играла первый раз. Еще бы немного – и она бы подумала, что совсем ему безразлична. Она бы так и подумала, если бы он не ухватился свободной рукой за ее грудь и не стал водить большим пальцем по напряженному соску. Варрик только навис над ней, а она уже запустила ладони под его рубашку. Долгое и долгое время она мечтала вот так погладить его грудь, пройтись ладонью по шее и притянуть к себе, чтобы почувствовать тяжесть и тепло его тела. Варрик упирался только одно мгновение – в следующее он уже позволил Хоук стянуть с себя одежду. Хоук не помнила себя от пьянящего возбуждения. Рука Варрика прошлась по ее талии, огладила ягодицу, скользнула по ноге и неожиданно быстро накрыла ее промежность. Средним и безымянным пальцами он стал водить вверх и вниз по ее губкам, заставляя Хоук вздрагивать. - Мм, Хоук? – мурлыкнул гном ей на ухо. – Это же батист? Трусики из него стоят целое состояние. - Можешь их разорвать, - процедила она в ответ и сжала его волосы в кулаке. Варрик лишь едва заметно посмеялся и скользнул пальцами под мягкую ткань белья. Хоук впервые, а поэтому тихонько, простонала. Когда Хоук была готова кончить, Варрик неожиданно исполнил ее прямое указание – разорвал тонкую ткань трусов и взялся за ее колени. - Разворачивайся-ка задом, Хоук, - с ухмылкой сказал он. Причудливые тени от свечей делали его образ загадочным, а оттого более возбуждающим. – Давай-давай, не сомневайся. Хоук и не думала сомневаться. Ей почти не удавалось думать, если не считать настойчивых мыслей скорее почувствовать его член. Двумя легкими движениями она перевернулась на живот и встала на колени, прогибаясь в спине. Ладонь гнома опустилась на ее ягодицу и стала поглаживать ее. Иногда Варрик большим пальцем почти касался ее губ, заставляя ее больше прогибаться и тянуться к нему. - Черт тебя дери, Хоук, - раздельно сказал он, с шумом вдыхая воздух. – Как же я смогу не рассказывать историй о таком прекрасном виде?.. Хоук хотела ответить, и ответить совсем как он – что-то ироничное, даже язвительное, но не успела. Своим коленом Варрик расставил ее ноги максимально широко, так широко, что у нее даже стало сводить мышцы. Чуть повозившись с подбором удобного для обоих положения, гном уверенно прихватил ее за бедра и, наконец-то, вошел. Сразу на всю длину. «Крупный» - думала Хоук, пока он не спеша набирал темп. Простынь с хрустом треснула под ее пальцами. – «Только бы не стонать…» Она стонала, стонала на всю комнату. Сдерживать себя? В эти моменты Хоук не считала это нужным. Низ живота горел таким пламенем, которое не смогла бы извергнуть из своего драконьего тела Ведьма из Диких Земель. Варрик иногда утыкал ее носом в подушку, но делал это без особой жесткости. Льстило ли ему все это? Хоук не знала, но очень надеялась, что да. К слову, «да» она тоже произносила довольно часто. Варрик оказался на редкость умелым любовником. Когда Хоук уже была готова кончить, Варрик резко вышел из нее и скользнул в ее нутро сразу тремя пальцами. Ей захотелось соскочить с них, потребовать, чтобы он прекратил издеваться над ней, в конце концов, повалить его на спину и самой усесться на его член, но этим планам не суждено было сбыться. Несколько мгновений спустя Хоук кончила, издав протяжный стон и едва не разорвав при этом подушку. Ни одно волшебство, ни одно зелье не даст тех ощущений, которые дает близость с мужчиной, которого ты давно хочешь. Будь он человек, гном или – прости, Создатель – Аришок. Промычав что-то невнятное, она перевернулась на спину и растянулась на постели. Когда буря эмоций улеглась, Хоук смогла почувствовать какую-то неясную влагу между бедрами. С трудом скосив глаза, она разглядела в свете свечей нечто белесое, и со смешком поняла – Варрик кончил прямо на нее. Гном лежал рядом, прикрыв глаза и улыбаясь. Одна рука его была закинута за голову, второй он касался плеча Хоук и легко выводил на нем какие-то одному ему понятные линии. В этот момент Хоук больше всего хотелось прильнуть к нему, уткнуться носом в шею и закинуть на него ногу. Ей казалось, что в таком положении она может провести неделю, а то и больше. Ритм дыхания Варрика ласкал ее слух, как музыка. Поддавшись порыву, она подобралась повыше и, закрыв глаза, поцеловала его в щеку. На удивление, гном обнял ее и подарил тот самый поцелуй, о котором она мечтала с самого начала – долгий, глубокий, чувственный. Языком Варрик тоже владел как следует. Низ живота мигом свело, едва Хоук подумала, что он может вытворять этим языком. Нужно было уходить, пока наваждение ее не отпустило. Вот сейчас она отлежится, ее чресла охладеют, а ум прояснится – что тогда будет? Что она скажет ему, и как будет смотреть в глаза? Необходимо было разойтись на несколько дней, чтобы они оба могли остыть и придумать достаточно много шуток, чтобы сгладить неловкость грядущего общения. Хоук тяжко вздохнула и приготовилась вставать за одеждой. Гном мигом удержал ее на месте и прошелся губами по ее щеке, спускаясь к уху. - Я еще не закончил, - произнес Варрик. Даже с закрытыми глазами она знала, что он улыбается. – Ты будешь удивлена… Утром она, протрезвевшая и выспавшаяся, собиралась молча. Ум ее устраивал разносы и кидался страшными упреками, но и тело, и душа находились в блаженном покое. Когда она покончила с последней завязкой и распрямилась, Варрик внимательно смотрел на нее. - Ты помнишь, что обещала мне, Хоук? – спросил он. Взгляд его был снова серьезен, но эта серьезность отличалась от той задумчивой, что была вчера. - Никаких романов. - Молодчина, - кивнул Варрик и потянулся. – Советую тебе уходить через какое-нибудь окно, как бы это ни звучало. Лучше про эту ночь буду рассказывать я, чем какой-нибудь пьянчуга без зачатков фантазии. Хоук повела плечом и отправилась на выход. В голове ее билась только одна мысль, и она очень хотела, чтобы Варрик ее не прочитал по лицу. «Если ты хочешь с кем-то переспать, роман – не самая обязательная штука…».Часть 1
6 августа 2016 г. в 23:52
«Сегодня это трудно себе представить, но были времена, когда Киркволл считался окраиной мира» - вспомнились Хоук строчки из книги, которую она как-то нашла.
«Не трудно», - тут же ответила она себе и сдержанно вздохнула.
За окном ее поместья этот самый Киркволл жил своей собственной жизнью, не считая обязанным советоваться с ее мнением.
Хоук так и не полюбила этот город. Ощущение, что он - всего лишь стоянка, перевалочный пункт, не отпускало ее на протяжении всего года, пока они с сестрой отрабатывали долг. «Еще одна работенка, и можно будет собираться», - думала Хоук каждый божий день. Вперед или назад – не слишком ее заботило. Сначала больше хотелось назад, к знакомым местам. Но потом настало время экспедиции, после которой мысль о возвращении в Ферелден стала казаться такой же нереальной, как когда-то бегство в Киркволл. Беттани ушла с Серыми Стражами, и едва ли уже вернется, чтобы поболтать за обеденным столом, как они с матерью привыкли. А мать впервые со дня бегства выглядела счастливой. Родные стены поместья будто питали ее энергией; она выглядела помолодевшей и отдохнувшей. Горечь от потери Карвера уже никогда не уйдет из ее глаз, но силы жить дальше у нее появились. Даже Мабари предпочел не тосковать по просторным полям Ферелдена, проявив милость к их большому особняку. И только Хоук все еще было не уютно.
«Окраина мира» - лучше и не скажешь, если захочешь описать, что думает о Киркволле Хоук. Ведь что было за его стенами? Ничего. Отголоски мора где-то за морем, и, наверняка, пепелище на месте Лотеринга. Даже папину могилу будет не сыскать, если вернуться туда. А значит, пути назад уже точно нет, а двигаться вперед, когда у тебя есть имя, поместье, друзья – смысл?..
Такие мысли неизменно делали голову тяжелой, и, когда Хоук доходила до такого состояния, она всегда шла в «Висельник». С недавних пор специально для нее тамошний эль перестали разбавлять. Если трактирщик дает указание не разбавлять пойло для гостя, это самый верный знак, что тебя действительно уважают. Даже любят. С каждым глотком Хоук начинала испытывать все больше умировторения и прекращала думать о насущем. А если ей удавалось прийти в таверну незамеченной, она подолгу слушала истории Варрика, хохоча вместе с посетителями и едва удерживаясь от поддакивания в самых удивительных местах.
Не было и случая, чтобы Варрик ее не заметил. В зависимости от рассказанной истории он то хмурился, то конфузился, то хитро улыбался, но неизменно откланивался и жестом звал Хоук зайти к нему в комнату.
- Скучаешь, Хоук? – проницательно спрашивал он, а потом начинал делиться слухами, из которых нет-нет, да выплывала новая работенка.
Иногда хватало просто разговора. Успокоившись (и напившись, конечно), Хоук брела домой и засыпала в своей постели с пустой, легкой головой. В особо удачных случаях, поутру она, голова, снова наполнялась невыносимой тяжестью, от которой ее уже избавлял цыкающий Андерс.
- Опять от Варрика? – хмыкал он и укладывал ее на видавшую виды кушетку.
Хоук хмыкала в ответ. А вскоре стала замечать, что эту фразу стали говорить практически все.
- Если Хоук нет дома, ищи ее в «Висельнике», - первой начала хихикать Мерриль. И Хоук хихикала вместе с ней, даже не задумываясь над тем, какой смысл эльфийка вкладывает в слова.
Хоук поняла это позже. А точнее, слишком поздно.
Она считала Варрика незаменимым членом маленького отряда, вместе с которым она вляпывалась в разнообразные ситуации. Если Варрика не было на месте, Хоук ждала и не выступала без него. Бьянка в руках гнома была безжалостна, не знала промаха и выбивала дух даже из самого бронированного противника. Прикрывать его было одно удовольствие – если враг хоть на секунду отвлекался на Хоук, его тут же поражала стрела Бьянки.
- Это же суицид, Хоук! – шутил Варрик с тенью укора, когда она в последний момент пригибалась к земле, избегая пущенной стрелы. А Хоук радовалась. Она любила его чувство юмора. При любой возможности она просила высказать его свое мнение.
Потом оказалось, что она любила звучание его голоса. Потом – его присутствие рядом. А потом она шутки ради подумала о том, как было бы здорово с ним переспать, и в голове словно огненный шар рванул. Она обожала Варрика и хотела его.
Хоук готова была рассмеяться над самой собой, но веселье быстро улетучилось, когда ей стало понятно, что любое абсурдное предложение о близости вызывает в ней трепетное волнение.
Влюбилась? Нет, конечно, нет. Хотела его? Точно да.
- Сдурела, Хоук?! – вопил ее внутренний голос.
- Но это же… - несмело отвечала она сама себе. – Это же Варрик…
Внезапно, стало очень тяжело. Неожиданно тяжело.
Когда тяжесть не связана с полученной травмой, когда она не связана с тяжелыми думами или избытком выпивки, от нее очень сложно избавиться. Практически не возможно, как поняла Хоук.
Теперь, когда она нежданно-негаданно разобралась со своими эмоциями, она стала ловить себя на том, как много наблюдает за ним. Много обращается к нему. Шутит только с ним одним. И советуется, конечно же советуется. Время, когда она об этом не думала, было прекрасным, ведь ей не приходилось следить за собой.
Хоук сделалась дерганной. Собственные мысли кричали ей о том, что все знают, что она запала на гнома. Каждый, даже случайный взгляд любого своего друга она подолгу вспоминала и анализировала. Не подумал ли чего? А он так посмотрел, потому что она к Варрику сильно липнет?
Естественно, перемены в Хоук не остались незамеченными для всех, кто был к ней близок. Что хуже всего, сам Варрик неожиданно посерьезнел, хоть и не изменил своего поведения. Хоук старательно отводила глаза, когда он обращался к ней, но его внимательный взгляд отпечатывался в ее памяти четче, чем все когда-либо прочитанные письма.
Слишком внимательный взгляд.
Слишком внимательны были эти карие с золотом глаза.
Устав дергаться и бороться с собой, Хоук расслабилась. В конце концов, не в храмовниках она ходит, может себе позволить заглядываться на кого хочет. Она возобновила свои походы в «Висельник» и даже смогла наладить прежнее легкое общение.
Варрик, если что-то и подозревал, вел себя безукоризненно. Он не позволял себе лишней шутки, упрека, намека – словом, вел себя абсолютно также, как обычно. Хоук была ему благодарна. В конце концов она расслабилась до такой степени, что снова начала на него заглядываться, и не абы когда, а в моменты, когда они оставались вдвоем.
О, если бы она только прекратила пить при этом. Но отказываться от дареного эля – это обижать хозяина таверны. Поэтому Хоук пила. Пила и млела в компании гнома.