Непрошеная исповедь

Способность эспера всегда доставляла Тсунаеши одни неприятности. И с этим ничего нельзя было поделать. Ее мама, милая Савада Нана, родилась с тихой, неприметной способностью эспера под названием "Милый дом" - умение привнести уют в любое, даже самое заброшенное и запущенное, жилище. Как потом оказалось, отец Тсуны обладал силой пламени посмертной воли. Если эти две способности скрещиваются, потомок заполучает только одну из них, оказавшуюся более сильной. В случае Тсуны это было пламя. Но когда дедушка Тимотео из Италии заблокировал у пятилетней девочки силу, на поверхность вышел дар эспера. Непрошеная исповедь. Самый неудобный и болезненный дар. Пока способность активирована, человек, на которого она направлена, говорит только правду. Все тайны, что скрываются в душе, все мысли и чувства становятся достоянием общественности. Тсунаеши в детстве мечтала иметь друзей. И совершенно не умела контролировать свою силу. Поэтому ответы на ее вопросы были... болезненными. Печальный, печальный опыт. Девочка возвращалась домой в слезах каждый раз, когда выслушивала очередное обвинение в никчемности, в ушах стояли злые слова, а перед глазами всплывали испуганные лица товарищей, когда те осознавали, какие именно слова срываются с губ. В такие моменты она мечтала не иметь дара вообще, мечтала избавиться от него раз и навсегда, но непрошеная исповедь, без подавления и ограничения пламени, распускалась пышным махровым цветом, становилась все сильнее и крепче. К концу начальной школы Тсунаеши уже могла удерживать человека в своем "плену" полчаса. Или воздействовать на трех человек разом. Ее это пугало. Как никто другой, Тсунаеши выучила урок: правда - одна из самых жестоких и опасных вещей в мире. Поэтому она старалась не применять дар, что получалось не всегда. - Ты просто не понимаешь, каково это - не иметь матери. И не понимать, за что так ненавидят тебя люди, почему шепчутся за спиной и называют ублюдком. Только после смерти Лавины я узнал, что она являлась моей матерью. Учительница музыки, первый друг и советчик... в ее глазах всегда стояла дикая боль. А я отшатывался от ее прикосновений... - лицо Гокудеры покраснело и болезненно искривилось, пока тонкие губы выплевывали слова признания. Окаменевшая Тсуна не могла пошевелиться. И отменить способность тоже не могла. - Она спешила ко мне, хотела поздравить с днем рождения, когда машину занесло на серпантине... Всегда буду ненавидеть себя за это. - Они сказали, что если Вонгола откажется от меня, то просто вышвырнут из дома, - Ламбо плакал, не так, как обычно - громко, с ревом и криками. Нет, он всхлипывал и давил слезы, глотал их, как горькое лекарство. - Потому что я никчемный, бесполезный, ни на что не способный... - У меня был дядя, старший брат отца. Его убили, чтобы завладеть идеальным и неповторимым стилем, - Такеши крутит в пальцах сигарету и не решается зажечь - спортсмен же, режим и все такое. Только привычка все равно осталась. - С тех пор я пообещал старику, что не возьму в руки меч. А оно вышло по-другому... Их много - откровений. Некоторые короткие, некоторые - длинные. Но все они оканчиваются осознанием и полным ужасом. Слова, произнесенные под влиянием непрошеной исповеди, жгут кипятком, обваривают кожу и кости, окатывают внутренности, заставляя их сжиматься в судороге. Тсуне больно, почти физически больно всегда, потому что абстрагироваться, не обращать внимания на чувства других людей она так и не научилась. А есть признания, которых лучше не слышать. После которых стоишь, облитая грязью, с вывернутой наизнанку душой. - ... все для него делал, с рук готов был есть. Не только ради семьи - ради признания. Титул босса и был этим признанием, - Занзас кривится, лицо его презрительно и яростно. - Ему же нужна была послушная собачка, готовая перегрызть глотку любому по мановению пальцев. И плевать он хотел на меня, как на сына. Долбанный социальный эксперимент! Выживет ли ублюдок Рикардо в Вонголе. Каково будет ему, когда обломают во всех мечтах. Сначала подарят, а затем отнимут... И восьми лет ледяной тюрьмы слишком мало для того, чтобы я перестал ненавидеть тебя, Савада. Занзас не знал ее восемь лет назад, он просто заочно ненавидел всех наследников на престол первой мафиозной семьи. Надежды на то, что пробужденное пламя затмит непрошеную исповедь, рассыпались в прах, когда Мукуро начал говорить, рассказывать об Эстранео, об их экспериментах в подробностях. И о собственной ненависти к мафии. Тсунаеши прижалась спиной к стене, потерла лицо руками. У нее больше не осталось сил. Интуиция твердила, что Вонгола не должна знать о даре эспера, о его пробуждении. Иначе найдет, как использовать столь полезное приобретение. Впервые Тсуна была согласна с ней полностью и безоговорочно. После победы над Занзасом, Тимотео остановился в доме Савада погостить, восстановиться. Милая Нана была только рада. В доме царила тишина - видимо, мама с детьми ушли в магазин. И только из гостиной раздавались голоса. Тсуна невольно прислушалась. - Твоя дочь безусловно сильна, Емитсу. Два месяца тренировок - и она победила Занзаса, ты можешь ею гордиться, она истинный потомок Первого. Но Тсунаеши слишком мягка, слишком милосердна, чтобы быть боссом. К женщинам-главам всегда относятся в Альянсе с предубеждением. Моя наставница, Восьмая, в свое время сумела переубедить их, доказав, что, несмотря на пол, является жестким руководителем. И может принимать серьезные решения. Но Тсуна... ты сам понимаешь. - Да, - судя по всему, отец кивнул. - Мы не рассчитывали на то, что она будет наследницей, вот и не воспитывали как следует. Признаю, моя ошибка. Что вы предлагаете? Девятый поскреб подбородок, усмехнулся в усы. - Вопреки досужим домыслам, не все мои сыновья погибли. Стефан, старший, выжил, после той заварушки в Палермо, но потерял возможность ходить. Сейчас он парализован, лечится в лучшей клинике Вонголы. Но на репродуктивную систему его положение никак не повлияло. Так почему бы не соединить две линии Первого? Тсуна будет идеальным инкубатором для наследника Вонголы, - с каждым словом в голосе босса слышалось удивление. Только сейчас Тсуна поняла, что случайно активировала способность. Надо сматываться, и как можно быстрее, пока ее не засекли. Девушка бесшумно поднялась по ступенькам, только оказавшись в комнате и заперевшись на замок, выдохнула облегченно. Инкубатор, значит? Губы ее подрагивали от обиды. Отец... несмотря на то, что Тсуна не любила его, все же надеялась... на другое отношение. Нет, она не собирается им подчиняться. Но как поступить? Они - всесильная Вонгола. Нет, надо бежать, бежать как можно дальше. Пусть это эгоистично, пусть она поступает жестоко по отношению к друзьям, но впервые Тсуна ощущала, что чаша ее терпения переполнена. Что она не готова вынашивать ребенка от чужого мужчины, не готова делать себя и его заложником мафиозной семьи. Впервые она поняла, что должна подумать о себе. Она сражалась ради друзей, они защищали ее, но, кажется, пришла пора их путям разойтись. Потому что она не готова, не может пожертвовать собой ТАК даже ради них. В сумку легли две смены одежды, умывальные принадлежности, паспорт, заграничный паспорт - впервые она поняла, зачем отец его сделал - деньги, включая отцовскую заначку на черный день. Как будто она не знала, где лежат деньги. Отец не даст матери пропасть с голоду, поможет, а ей сейчас сбережения нужнее. Ради такой цели Тсуна даже не постеснялась почистить кошелек отца, взяла пару карт. Емитсу имел дурную привычку записывать пин-код прямо на них, в правом уголке крохотными циферками. Снять деньги и бежать, бежать куда подальше. Записки друзьям Тсуна все же написала, где признавалась, что не сможет стать достойной Десятой, что очень и очень сожалеет. Стопку листов, подписанных именами друзей, она передала вовремя показавшемуся на горизонте Кусакабе, оставив того крайне озадаченным. На ближайшей станции метро сняла все деньги со счетов отца, а карточки сломала и выбросила в мусорную корзину неподалеку. Теперь ее местонахождение не определят. В туалете отрезала себе волосы, сделав короткий, неровный ежик, покрасила его в черный цвет. Купленные в ближайшем магазине цветные линзы тоже заняли положенное место. Посмотрев на себя в зеркало, Тсуна с ужасом и затаенным восторгом поняла, что ее теперь мать родная не узнает. Раньше объемные, пушистые пряди смягчали черты лица, делали их не так ярко выраженными. Но теперь... открылась стройная, изящная шея, впалые щеки - Реборн никогда не давал нормально есть, что при готовке Наны считалось кощунством - маленький ротик с пухлыми губками, большие черные глаза. Красивая японка с примесью европейской крови. Тсуна переоделась. Если она не хочет, чтобы ее нашли, значит, надо полностью изменить стиль. Поэтому замаскировала половую принадлежность рубашкой, майкой и джинсами, оставленными как-то в доме забывчивым Такеши. То ли парень, то ли девушка - идеально. Осталось только выбраться из города. Мукуро, радующийся возможности насолить мафии, предоставил иллюзию, которая и улетела с паспортом девушки во Францию. А самой Тсуне предоставил несколько фальшивых документов, в том числе и мужских. О чем благополучно забыл, благодаря одному лекарству Шамала. Савада никогда не подозревала, что уроки Реборна, оказывается, вбиты в подкорку. И она так умело их применяет. Первой в ее списке лежала Окинава. - Познакомьтесь, наша новая сотрудница, Сунао Есида, - директор Фукудзава обнимал за плечи смущенно краснеющую девушку, едва-едва достающую высокому блондину до плеча. Короткие черные волосы торчали непослушным ежиком, карие глаза смотрели с любопытством и одновременно настороженностью. Первой отмерла Есано, подошла, протянула руку. - Добро пожаловать, Есида-сан, рада познакомиться. Меня зовут Есано, штатный медик. Способность "Не отдавай, любимый, жизнь свою", а у вас? - Благодарю, - голос оказался звонким, чистым, как капель. - Но зовите меня просто Есида или Сунао, как удобно. Способность... - девушка замялась, помрачнела. Дазай подался вперед. Что же это за дар такой, если его столь сильно боятся. - Непрошеная исповедь, - сказал, как припечатал директор, обводя сотрудников внушительным взглядом. Те понимающе кивнули. Новенькую не доставать, не трогать, не обижать, силу демонстрировать не заставлять. Но надо же прояснить ситуацию до конца. Дазай поднялся. - Ты... - Заставляю людей говорить правду, - девушка расправила плечи, как будто была готова принять на себя удар. И Осаму поневоле заметил, что она ничего так, симпатичная. Но теперь хотя бы становилось понятно, почему она так боится. Людям вряд ли нравилось, что их против воли заставляют признаваться во всех грехах. - Я никогда не слышала хороших признаний, - грустно улыбнулась девушка. - Не переживай, - Есано почти по-мужски хлопнула новую коллегу по плечу. - Теперь у тебя есть возможность контролировать свой дар. И Сунао тепло улыбнулась. Тсунаеши боялась, жутко боялась. Два года она путешествовала по стране, меняла внешность и паспорта, один оставив про запас, на черный день. Просыпалась от каждого шороха, от каждого подозрительного звука, боясь, что это за ней, что ее вычислили. Но Вонгола все никак не находила ее. В газетах печатали объявления о пропаже девушки, с фотографиями, привычками и характеристиками. Тсуна изо всех сил старалась не походить на себя-прежнюю. Через полгода газетные статьи сошли на нет. То ли Вонгола разочаровалась в безрезультатных поисках, то ли Альянс заставил отвлечься, но в любом случае искать Тсунаеши перестали. Все это время способность то и дело вырывалась из-под контроля и приносила гораздо больше вреда, нежели пользы. Поэтому, к окончанию второго года, когда отчаяние достигло пика, Тсунаеши решилась. Она слышала про детективное вооруженное агентство в Йокогаме, про их сотрудничество с армией и полицией. Но больше всего привлекала способность директора - "Все равны", она помогала детективам контролировать свой дар. То, что нужно Тсунаеши. Она достала последний паспорт и переехала в Йокогаму. Но несмотря на кажущуюся легкость поставленной задачи, попасть в агентство было нелегко. Не может же она просто прийти и попросить взять ее на работу. Тсунаеши изображала туристку, собирала сведения, снимала квартирку, подрабатывала официанткой. И сама не заметила, как спасла директора агентства, подставившись под удар. Девушка всего лишь возвращалась домой после тяжелого рабочего дня, когда увидела, как четверо молодчиков атакуют безобидного на вид джентльмена в традиционном кимоно. Мысли вылетели из головы, тело двигалось на рефлексах. Тсуна вырубила их прежде, чем задумалась, что может таким образом выдать себя с головой. Только потом пришло осознание. Поэтому она быстро попрощалась и попыталась было удрать, когда мужчина перехватил ее. В неверном свете фонарей девушка узнала Фукудзаву Юкичи, директора детективного агентства. Это была судьба. Проверку на лояльность и способности девушка прошла и стала членом агентства. Как только ей было присвоено звание сотрудника, Тсунаеши ощутила небывалую легкость. Дар больше не давил, не вырывался огненным цветком из груди, а тихо расцветал где-то там внутри. Теперь она Сунао Есида, одна из детективов знаменитого вооруженного агентства. Звонок вырвал девушку из воспоминаний. Тсуна подпрыгнула и метнулась к телефону, лежащему на столике. - Сунао, не занята? - как-то чересчур жизнерадостно осведомилась Есано. - Можешь навестить лазарет? У меня тут парочка пациентов удачно выздоровела, нам нужно задать им пару вопросов. - Конечно, сейчас иду, - улыбнулась Тсуна и положила трубку. Впервые ее способность приносила пользу, ей нравилось использовать силу на благо людей. Ей нравились детективы агентства, особенно Есано, ставшая подругой, Куникида, поначалу пугавший своей строгостью и энтузиазмом, и Атсуши-кун. Хотя, если быть совсем уж честной, паренек-оборотень не нравился, пожалуй, только Акутагаве, остальные были от него в восторге, потому что более умилительного существа на свете не найти. Ей нравились ее коллеги... Кроме пожалуй... - Сунао-сан, не хотите совершить со мной двойное самоубийство? - Дазай оказался поблизости моментально, как будто только и ждал, когда девушка выйдет из отведенной ей в общежитии комнаты. - Нет, благодарю, Дазай-сан, не заинтересована, - как на практике выяснила Тсуна, единственный способ противостоять Дазаю - холодность. С первого дня Осаму Дазай крутился неподалеку. Узнать в нем бывшего мафиози не составило труда, особенно той, что видела самых разных представителей данного "вида". Поэтому интереса Дазая к собственной персоне Тсунаеши боялась, как огня, старательно избегая эспера. Разумеется, он может заблокировать ее способность, но не пламя, так что преимущество в силе все еще на ее стороне. Однако подобные мысли утешали мало. Дазай определенно сохранил контакты с Портовой мафией, не совсем же дурак, разбрасываться такими связями, а Огай всегда сотрудничал с Триадой и Альянсом. Дазай выяснил, что паспорт Тсуны был сделан сравнительно недавно, скорей всего фальшивый, но об этом знал и директор Фукудзава. В конце концов, у многих в агентстве непростое прошлое. У Атсуши-куна вообще никаких документов при себе не имеется. Но после того случая Тсунаеши боялась его еще больше. Не разбирала вещи, предпочитала не выходить из комнаты или гулять в одиночестве, не покупала ничего лишнего, чтобы иметь возможность запихнуть имущество в сумку и податься в бега. Его непонятные намеки, короткие, невесомые, словно перышко, и такие же ласковые прикосновения пугали, заставляли шарахаться. - Вы совсем меня не любите, Сунао-сан, - заныл Дазай, шагая рядом. Наверняка знал, куда направляется новая сотрудница. Он вообще страдал излишней осведомленностью. - Нет, Дазай-сан, вы отличный коллега, уверена, что хороший друг, - уклончиво ответила Тсуна, поворачивая к лазарету. Есано обрадовалась подруге, как родной. Еще больше обрадовались посторонним ее "пациенты". Таких умоляющих взглядов видеть Тсуне еще не доводилось. Пока Есано задавала вопросы, а Тсуна держала способность, Дазай крутился на стуле, отвлекал разговорами, запугивал и без того пораженных методами "лечения" Есано бандитов. Когда она закончила, бывший мафиози последовал к выходу за ней. - Что вы хотите от меня, Дазай-сан? - немного устало и напряженно спросила Тсуна на улице. - М-м-м, - сделал вид, что задумался, мужчина. - Ужин в каком-нибудь ресторанчике. Хм, этого она точно не ожидала, но все же... - Простите, но у меня нет вечернего платья, - попыталась избежать встречи Тсуна. - Ничего страшного, тогда поужинаем в любимом кафе Атсуши-куна, там совсем не обязательна торжественная форма. И готовят просто отличный отядзуке, по словам нашего тигра, - Дазай улыбнулся. Тсунаеши прикусила губу. В зрачках мужчины, по каемке, танцевало напряженное ожидание ответа. Неужели он волновался? Можно признаться себе, что не будь Дазай мафиози, Тсуна легко в него влюбилась бы. Он уже нравился ей. Интересный, умный собеседник, верный товарищ, не без чудинки, но с кем этого не бывает? - Хорошо, - выдохнула она, зная, что так просто Дазай не отвяжется. Осаму просиял. К семи вечера Тсунаеши подошла к ресторанчику, где любил кушать Атсуши-кун в первый день зарплаты. Тигренок остался неравнодушен к отядзуке, как к первому блюду свободы. В стекле отразилась стройная брюнетка в джинсах и футболке - у Тсуны действительно не было ничего нарядного, да и зачем оно ей в бегах? Появившийся Осаму тоже не стал изменять привычному стилю. Гул голосов, смешливая разносчица, знавшая всех членов детективного агентства не понаслышке. И веселый, обаятельный, чертовски обаятельный Дазай Осаму. Тсунаеши столько не смеялась за последние два года, как за этот вечер. Отступили на время страхи и неуверенность, она чувствовала себя обычной девушкой. И поэтому обязана была спросить. - Что вам нужно от меня, Дазай-сан? Зачем все это? - наморщила лоб, пытаясь разглядеть в глубине темных глаз напротив ответ. Веселость каплями воды стекла с лица мужчины. Он посмотрел в ответ серьезно и открыто. - Ты нравишься мне, Тсунаеши. - Невозм... - осознание холодной водой окатило. Кровь отлила от щек, пальцы рук похолодели. - Как ты меня назвал? - слова вырывались из сжавшейся грудной клетки с хрипом. - Тсунаеши, Савада Тсунаеши, - пожал плечами Дазай. - Редко, когда ты думаешь, что рядом никого нет, или слишком взволнована, твои глаза становятся дивного оранжевого цвета. Сопоставить твой портрет с фотографией пропавшей два года назад наследницей Вонголы не составило труда. Зазвенела опрокинутая тарелка, стул упал на пол, когда Тсуна подскочила и помчалась к выходу. Посетители провожали девушку удивленными взглядами, но ей было наплевать. Дазай звал ее по вымышленному имени, но Тсунаеши не оборачивалась. Нет, нет, нет! Ни за что! Бежать, бежать, снова бежать. Ей нужно срочно уходить, пока не прилетела Вонгола, пока ее не обнаружили. Кто знает, кому успел рассказать правду Дазай. Как метеор, прорвалась она в комнату, захлопнула дверь. От волнения замутило, и девушка метнулась в уборную, где ее вырвало. Выворачивало долго, желчью, оставляя на языке горький привкус. После пришла слабость, но у Тсунаеши не было времени. Она быстро прополоскала рот, почистила зубы и побежала в комнату. Сумка упала на кровать, вещи полетели в нее неаккуратными комками, но в данный момент не было времени заботиться о внешнем виде. Ей нужно бежать. Щелкнул замок, дверь распахнулась, и Тсуна подпрыгнула, прижалась к стене. Что ж, Дазай всегда отлично управлялся с отмычками. - Остановись, - попросил он, делая шаг вперед, поднимая руки. - Не подходи! - с угрозой произнесла Тсуна, ладонь привычно и так забыто обхватило пламя. А в следующий момент Дазай метнулся вперед, перехватил попытавшуюся уклониться девушку и прижал к себе. Тсуна дернулась раз, другой и замерла. - Прости, - прошептал он, ласковая рука погладила ежик волос. - Я никому не расскажу, - он обнимал крепко-крепко. - Не хочу уходить, - против воли получилось жалобно. - Мне нравится здесь. - Тогда останься, никто не узнает твою тайну, не от меня, - уговаривал Дазай. Интуиция верила ему, Тсуна хотела бы использовать способность, но понимала, что Дазай ее попросту отменит. Ей хватило интуиции, чтобы ослабить контроль и разрыдаться, вжавшись в крепкое тело. Рубашка под щекой пахла ветром, городом и чем-то приятным, немного резким. Наверное, одеколон Осаму. Она не плакала два года, ровно с того момента, как сбежала. Когда узнала, что Ламбо выгнали из семьи, и его принял Гокудера - как и попросила Тсуна в прощальном письме - когда был ранен отец Такеши, а Скуало защитил их, она тоже не плакала. Узнавая обрывки информации, сведений о друзьях, она не плакала. Потому что не имела права на слабость, не могла позволить себе ее. Но сейчас... пережитый страх, волнение сказались, и девушка плакала, укрытая надежно полами коричневого плаща. Дазай гладил ее по голове и молчал, только изредка целовал в макушку. А затем отстранил ее и ушел, давая принять решение самостоятельно. За что Тсуна была ему крайне благодарна. Всю ночь просидела она среди скомканных вещей, с сумкой на кровати, обдумывая, решая. Утром Сунао Есида вышла на задание. - Ты слишком сурова ко мне, Сунао-сан, - укорил мягко спутницу Дазай. Глаза его откровенно смеялись, и Тсуна улыбнулась. Теперь, когда страх потерял смысл, она больше не бегала от бывшего мафиози, ходила с ним на ужины, не позволяя себе думать, что это можно назвать свиданиями. Теперь Осаму ложился на диван, голова его занимала колени девушки. И плевать мужчина хотел на пораженные взгляды Куникиды и ехидные - Есано с Рампо. Последние двое как всегда знали больше всех. Тсуна никогда не говорила, почему сбежала из мафии, а Дазай не спрашивал. Хотя девушка подозревала, что он и так прекрасно знает. Инкубатор для ребенка, бесполезная кукла, живое оружие. На эту роль девушка не соглашалась. Хотя стыдно было перед друзьями, стыдно за свое предательство, но по-другому она просто не смогла бы. Даже ради Хаято и Такеши, ради Рехея и Ламбо она не смогла бы пересилить себя. С Дазаем было легко, их дружба уже попахивала отношениями, что немного... нервировало Тсунаеши, потому что с противоположным полом у нее как-то не складывалось от слова "совсем". Дазай не торопил. Но и других не подпускал. Иногда казалось, что он яростно стережет свою территорию. Это... льстило. Взгляд сам собой скользнул по витринам магазинов на противоположной стороне улицы, и Тсунаеши застыла, словно ее молния поразила. У магазина сладостей стоял Гокудера в компании Ламбо. Прилично одетые, весело переговаривающиеся. Конечно, сейчас они вряд ли бы узнали в Сунао свою подругу Тсуну, но все равно сердце заныло, зашлось от опасения и желания оказаться поближе, подальше... Противоречие рвало на части. - Сунао-сан? - Дазай вернулся к остановившейся внезапно девушке. Проследил за ее взглядом, мгновенно все понял. И принял решение. Как всегда, совместить приятное с полезным. Заодно сделать шаг вперед. Когда Гокудера отвернулся от витрины и случайно посмотрел на другую сторону улицы, увидел обнимающуюся парочку, слившуюся в глубоком поцелуе. Мужчина обхватывал партнершу практически всем телом, ласкал короткие пряди волос, с жадностью пряча от всего света. Прохожие огибали их, кто-то укоризненно качал головой, кто-то наоборот улыбался. Пара парней присвистнула восхищенно. Хаято Гокудера достал сигарету и направился с глупой коровой к отелю. Про себя он пожелал Джудайме, где бы она ни была, найти такое же счастье, как та парочка. Дазай смотрел вслед убегающей Тсуне и вспоминал растерянное выражение лица, упоительно сладкие губы, слегка припухшие, яркие от его поцелуев. И понимал, что шаг вперед все-таки сделан, несмотря на побег стеснительной партнерши. - Почему ты мне не веришь? - Дазай театрально всплеснул руками, пока Тсуна обследовала склад на предмет улик. Девушка закатила глаза. После поцелуя Осаму она так близко не подпускала, даже попробовала намекнуть на "остаться друзьями", но когда ему было нужно, мужчина намеков не понимал. Как рассказать, что она боится ошибиться? Что раньше все понравившиеся мальчики под действием исповеди рассказывали ей... В общем, не самое лучшее. - Ты всегда можешь использовать на мне свой дар, - предложил между тем Осаму. Подобного делать точно не хотелось, это казалось предательством. - Использовать дар, который ты можешь заблокировать? - шутливо подняла брови Тсуна и повернулась к собеседнику. - К тому же... я тебе поверю, но сможешь ли ты доверять человеку, который не верит на слово, которому для этого нужно использовать свой дар? - получилось путано, но Дазай понял. - Гляди, - достал из кармана маленькую ампулу. - Знаешь, что это такое? Тсунаеши опешила, побледнела. - Пси-ингибитор, блокирующий способности эспера. Откуда он у тебя? - Неважно, - отмахнулся Дазай и ввел себе препарат. - Используй свой дар, я хочу, чтобы ты мне поверила. Любой ценой, - подошел ближе. - Ты мне нравишься. Еще шаг. - Ты мне нравишься. Еще шаг, крепкие руки сжимают непослушное тело. - Ты мне нравишься. Дар взмывает сам, вырывается из клетки, охватывает Дазая. Тсуна с замиранием сердца ждет, что же он скажет... - Ты мне нравишься. Уткнулась лбом в теплую рубашку, обхватила стройную талию вредного, расчетливого самоубийцы-неудачника. - Ты мне тоже. Дазай улыбнулся, широко-широко, наклонился к девушке... Потом Куникида прибьет их, если узнает, что они целовались на месте преступления. Но право слово, оно того стоит. - А теперь, - выдохнул счастливо мужчина, когда оторвался от Тсуны, - давай совершим двойное самоубийство. - Дазай!!!