Нортуги. Отступник

Семейный ужин в честь юбилея супруги Томаса Нортуга собрал за праздничным столом все большое семейство. Петтер с отцом стояли возле барбекю, споря о том, как лучше жарить мясо, Томас встречал немногочисленных гостей, которые за столько лет стали уже членами семьи Нортугов. Эван в это время был в полном расположении хозяек дома, которые эксплуатировали его на кухне. — Петтер, ты сжег его! — ворчал самый старший Нортуг, с сожалением глядя на многострадальный кусок мяса. — Говорил же, что сам сделаю! Я, я… вот, теперь ешь угли, — он не унимался, скидывая испорченные куски мяса в отдельную миску. — А ты поставь его со стороны, где Бе будут сидеть — они даже не заметят, — попытался выкрутиться Петтер. Спасли его от очередной порции нравоучений крики со стороны бассейна, которые могли с легкостью стать фоном для какого-нибудь фильма ужасов. Однако в этом доме они никого не удивили. Ведь там во всю резвилась маленькая армия сатаны: Сверр — единственный сын Томаса, Энвалль — гордость Эмиля Свендсена, которые были сверстниками и лучшими друзьями, Рунар и Петтер — сыновья Эвана. Тува держала на руках маленькую Берту — дочь Юнатана, которая извивалась и хихикала и пыталась попасть в бассейн, где был эпицентр веселья. Когда за одним столом собиралась вся шумная компания, то вечер сложно было назвать тихим, но он точно был семейным. Самая официальная часть с поздравлениями и подарками для изменницы была позади, и вечеринка плавно перешла в уютные посиделки с приятной музыкой. — Кхе-кхе! Минуточку внимания, семья! — Сверру пришлось приложить усилия, чтобы привлечь внимание собравшихся за столом. Встав со своего места и взяв в руки бокал, наполненный соком, он внимательно посмотрел на всех присутствующих, которые с интересом смотрели на него. — Вещай! — в своей снисходительной манере дал разрешение Петтер. — Спасибо, дядюшка, — ответил Сверр, отвесив поклон. Он знал, как Нортуг не любит такое обращение, специально сделав на нем акцент. — Вы все — моя семья, даже ты, Йоханнес, — он улыбнулся рыжему Бе, у которого с возрастом совсем не прибавилось серьезности, и тот швырнул в него салфетку. — Поэтому я хочу, чтобы вы узнали это от меня, — парень сделал театральную паузу. — Вы знаете, что я много тренировался и… — он попытался сформулировать свои мысли, но у него не получалось. — А, короче! Я ухожу из лыж в биатлон! — на одном дыхании выпалил Сверр и залпом осушил бокал. — И еще раз с днем рождения, мама! — Сверр подарил своей ей самую очаровательную улыбку. — Повтори, — проговорил Петтер спокойно. — Петтер, не нужно, — Маркус, сидевший рядом с ним попытался сдержать торнадо. — Ему всего пятнадцать… экспериментирует… — Я ухожу в биатлон! — громко и по слогам повторил Сверр, уверено глядя Петтеру в глаза. — Да я тебя! — Сверр, беги, мы его задержим! — после этих слов, тихий семейный ужин закончился перебитой посудой, опрокинутым столом, подбитым глазом. — Бить детей вообще-то плохо по всем уставам, мистер великий тренер, — бубнил Сверр, которому было больно сидеть на диване. Петтеру все-таки удалось, словно змее, выскользнуть из кольца рук и добраться до старшего племянника. — Петтер, серьезно, ты перегнул палку, — вступился за свое чадо Томас. — Он же не в фигурное катание уходит. — А ты вообще помолчи! Это все твое воспитание! — ткнул в брата Петтер, вынуждая сесть на диван рядом со своим сыном. — Мистер демократ, — пробурчал Петтер, но быстро умолк, когда увидел строгий взгляд своей невестки, которую откровенно побаивался. — Да лучше бы в фигурное катание! Вы смерти моей хотите, — Петтер схватился за грудь и присел в кресло. — Маркус, воды… — Сердце с другой стороны, старичок, — буркнул Сверр. Петтер зло зыркнул на племянника. Сверр хоть и был сыном Томаса, но стал копией своего дяди по характеру, чем вызывал больше недовольства у родственника, которому пришлось столкнуться с самим с собой и понять, какое это наказание для окружающих. Карма. Аминь. — А что ты имеешь против биатлона, Петтер? — Эмиль еле сдерживал смех от развернувшейся сцены каминаута младшего Нортуга, но ему стало обидно за свой вид. — Вот именно! — Тарьей решил его поддержать. — Будет с нашим Энви бегать в одной команде, — он похлопал по плечу младшего Свендсена. — Это же здорово! Эстафета — Нортуг и Свендсен! — Тогда уже Свендсен, Нортуг, — Петтер косо посмотрел на биатлонную чету. — Нортуги бегают только четвертый этап! — самодовольно заявил мужчина, а потом нахмурился и сузил глаза, словно что-то понял. — Так это ваш Энви, — Петтер повторил жест Бе, похлопав того по спине, но менее ласково, — надоумил моего племянника перейти в биатлон? — последнее слово он произнес с некой брезгливостью. — Нет, это его выбор, — Энвалль вырвался из захвата чокнутого дядюшки своего лучшего друга. — Но я рад, что мы со Сверром будем в одной команде. И, кстати, в биатлоне Свендсены бегают четвертый этап, — Эмиль с гордостью посмотрел на сына и показал Нортугу язык, именно так решают споры взрослые мужчины. — Сверр, мальчик мой, ну почему? — Петтер решил сменить тактику. — Тебя кто-то обидел в лыжной сборной? Шантажировали? Угрожали? Тренер отругал? На кой-черт тебе этот биатлон? — Я хочу, — спокойно ответил Сверр, у него всегда было все просто. — Черт с тобой! Вали в свой биатлон! — Петтер вскочил на ноги, намереваясь покинуть сие общество. — Только фамилию смени! — кинул Нортуг, хлопая дверью. — И приз в номинации «Королева драмы» достается абсолютно лидеру последних десятилетий Петтеру Нортугу! Выпьем за королеву! — Йоханнес разбавил финальную точку Нортуга под общий смех.

***

— Хэй, чего завис? — Энвалль окликнул Сверра, который вот уже несколько минут озирался по сторонам, не реагируя на друга. — А? — Сверр встряхнул головой и посмотрел на Свендсена, который протягивал ему сумку, пытаясь вытащить их вещи из багажника. Они только прибыли на тренировочную базу сборной по биатлону — теперь уже основной. Вчерашние юниоры проводили свой первый полноценный летний сбор вместе с командой своей стороны. — Да вспомнил, как рассказал семье, что ухожу в биатлон, — усмехнулся Сверр, легко подхватывая сумку. — О-о-о, то еще представление одного актера было, — улыбнулся воспоминаниям Энвалль. — Сколько лет прошло? — Хм, почти шесть? — вопросительно-утвердительно ответил Сверр, улыбаясь. — А Петтер все еще верит, что ты вернешься в лыжи, — оба закатили глаза, вспоминая все проделки взрослого мужчины, пытавшего вернуть племянника на праведный путь. Поговаривали, что он даже ходил к сибирским шаманам, когда гостил у Уле, отдыхающего на родине жены. Но даже его упрямства не хватило — Сверр сделал так, как хотел. — Не жалеешь? — как-то слишком серьезно спросил Энвалль. — Неа, я не хочу идти по выложенной золотом тропинке. Мне нужен свой путь, — все-таки склонность к драме была семейной чертой. — И потом, кто будет присматривать за тобой? — он запрыгнул на спину склонившего над машиной Свендсена, который чуть не упал на землю под тяжестью своей ноши. Это было началом его истории, истории Нортуга в биатлоне.