Капля крови

"Я принесла вам котенка". Доктор Харлин Квинзель всегда была чрезмерно наивна. Сжимая в руках плюшевую игрушку, заставляя ее "приветливо махать лапкой", искренне улыбаясь, она думала, что находит путь к сердцу пациента. Не к разуму, а именно к сердцу, потому что ее уже не волновала ни его шизофрения, ни маниакальный синдром. Не требовались ей и объяснения всем этим отклонениям, создавшим одного из самых гениальных преступников Готэма, породившим Джокера. Все, чего она хотела - увидеть его улыбку, зажечь его взгляд, такой холодный и отчужденный. Иногда она еле сдерживалась, чтобы просто не взмолиться: "Ну же, обратите на меня внимания! Я здесь! Я существую!" - Это подарок, - вырвалось у нее, а затем на губах выросла улыбка. Прямо как у глупой школьницы. Кто бы мог подумать, что вместо ведения серьезных отчетов, Харлин будет исписывать дневники сентиментальными заметками о том, как мистер Джокер посмотрел на нее в этот раз. Вероятно, как на идиотку, но было ценно то, что он вообще смотрит, а не сидит, уткнувшись безжизненным взглядом в стену, как при первой их встрече. - Вы - сама забота, - насмешливо произнес Джокер, растягивая слова. Когда он улыбался, в полутьме его зубы, сверкающие металлом, и перепачканные алым губы производили пугающее впечатление. Словно он разодрал кому-то глотку и вымазался в крови. О, это он мог. Харлин улыбнулась и посмотрела в свои записи, чтобы Джокер не заметил, как сильно она покраснела. - Нам... нам нужно начать разговор, - пробормотала девушка. - Вы знаете, мною недовольны. Тем, как я веду ваше дело. Теперь за нами иногда наблюдают, чтобы удостовериться... - Доктор, доктор, доктор, - проурчал Джокер, и его прозрачные серо-голубые глаза метнулись к потолку, а потом к толстому затемненному стеклу, за которым должны были сидеть другие врачи лечебницы. Как Харли их всех ненавидела! За то, что вмешивались. За то, что нарушали процесс их сближения. - Кто они такие, чтобы сомневаться в такой удивительной личности, как Вы! - продолжал Джокер. - Заурядные умы. Идиоты в белых халатах. Не страшно, - Тут он напряженно свел брови, - Жутко! Но не страшно, что эти дураки не понимают вас... Или меня. Мы в одинаковом положении, доктор! На мне смирительная рубашка... И на вас тоже, только она невидима! - Он моргнул и расплылся в улыбке. - Но я вижу. Я вижу, как она вас сдавливает. - Вы идентифицируетесь со мной, - шепотом воскликнула Харли. Кровь вновь прилила к ее щекам. Он был ближе к ней, чем подозревал! Между ними было столько общего - вот что Джокер пытался сказать ей, машинально выбирая правильные слова. Раздался стук по стеклу. Харлин вздрогнула, а Джокер ощерился, как кот, и его лицо исказила гримаса ярости. "Нужно собраться!" - сказала себе Харли. Если она хочет продолжить встречи, придется обмануть руководство. - Могу я задать вам пару вопросов? - спросила она как можно безразличнее. Джокер медленно, очень медленно развернул к ней сначала плечи, а в последнюю очередь - голову. Он как будто не мог оторвать взора от стекла, хотя совершенно очевидно было, что оно просматривается лишь с одной стороны. - Личных? - Да. Я все еще надеюсь узнать ваше имя. В прошлый раз вы намекнули, что оно начинается с буквы J. - Что значит имя? - громко продекламировал Джокер, выпятив подбородок. - Ведь роза... Захлебнувшись смехом, он вновь посмотрел на Харлин и попросил: - Ну, док! Вы ведь знаете продолжение. Вам нравятся розы? - Очень. - Даже те, что колятся? - Ну, - Харлин поправила очки и нервно убрала за ухо прядь волос, - Шипы ведь естественны. Я не боюсь их. Может, поговорим о вашем прошлом? Несколько мгновений длилось молчание. Улыбка постепенно стерлась с лица Джокера, выражение его потускнело. Он будто выпал из реальности. - Да, я помню. Своего отца. - Продолжайте. Девушка видела, как Джокер оскалился, по-прежнему глядя в одну точку. Его ноздри начали раздуваться, а на лбу пролегла напряженная складка. С восхищением и непонятным страхом Харлин думала о том, как легко он распаляется, как быстро оказывается охвачен эмоциями. Он был совершенно прекрасен, и больше всего на свете она хотела поцеловать его. - Я расскажу вам, как он обходился со мной и матерью. Но я не хочу, чтобы кто-то нас слышал! - доверительно произнес Джокер. Теперь он напоминал ребенка, готового поведать самую сокровенную из своих тайн и действительно верящего, что это величайший секрет всех времен. - Наклонитесь, Харлин! Ближе... ближе! - иногда его голос напоминал скрежет, но и это Харлин нравилось. Трепеща, она вдавила ладони в стол и наклонилась к Джокеру. Алые губы почти касались ее виска. - Он разорвал мою мать на части, - прошептал Джокер. - Это шутка. Но вы должны подыграть. Харлин удивленно посмотрела на него, неуверенная, что от нее требуется, а Джокер засмеялся. В следующий миг он подался вперед и поцеловал ее, сразу же грубо раскрывая ее губы и проталкивая внутрь язык. Девушка почувствовала, как от низкого рычания завибрировали его голосовые связки. А затем он укусил ее за нижнюю губу. Пошла кровь. Харлин испуганно вскрикнула и отстранилась. Тут же распахнулась дверь, в кабинет влетела пара санитаров, готовых вколоть Джокеру транквилизатор. Санитары в Аркхеме не очень-то церемонились с пациентами: один ударил Джокера в солнечное сплетение, после чего схватил за волосы и заорал что-то, но Харлин уже не слышала. Кто-то приложил холодный, смоченный в чем-то ватный диск к ее губам, но и это она едва почувствовала, словно Джокер выпил всю ее способность ощущать, осязать. Она смотрела в его сощуренные глаза, видела, как конвульсивно дергается его грудь и глотка, когда он смеется. Вот ему сделали укол и рывком подняли со стула, чтобы увести, а он по-прежнему ухмылялся - уже более вяло. Напоследок он произнес: - Простите, доктор! Шипы! Харли, наконец, забрала у санитара ватку и сама прижала ее к ранке, но с места не сдвинулась. Как это могло случиться... Джокер поцеловал ее. По ее венам разливался горячий, ошеломляющий восторг. - Вам удалось что-то узнать? Что он сказал вам на ухо? - допытывался санитар. - Что-то существенное? - Да. "Очень". Мужчина слегка нахмурился - доктор Квинзель выглядела так, словно испытала эйфорию, и было в этом что-то пугающее. - Так что же? - О своих родителях. "Он сказал, что хочет меня так же, как я его". Санитар выпрямился и задумчиво хмыкнул. - Это что-то новенькое. Боюсь, вам придется продолжить сеансы с ним. Если переведем его на другого врача, он может закрыться... А у вас начало получаться, доктор Квинзель. Она бессмысленно улыбнулась. Да, у нее начало получаться, но вот что именно - знала только она сама!