Не по канону

      Ночная тишина не идет ни в какое сравнение с дневным шумом. Она дарит покой. Ее теплые объятья всегда открыты, и принимают тебя любым, какой ты есть. Тьма скрывает многое, но показывает вещи с другой стороны.       Чувства. Их больше.       Лежа на двуспальной кровати, ощущаешь все плюсы и минусы своей жизни. Плюсы: облога подушками создает прекрасные удобства обитания и комфорт. Минусы: в облоге слишком жарко, и температура тела выскакивает за планку. Плюсы: за окном непроглядная тьма, что дает обширный полет фантазии, а не вид на среднестатистический жилой двор. Минусы: небо так же черно, из-за чего не видно звезд.       Да, были бы звезды, можно было подвинуть к окну кресло, поставить пуфик для ног, и насладиться отсветом дальних планет. Для полноты картины не хватает ноутбука, и очередной книги с онлайн-библиотеки.       Эх.… Да, было бы прекрасное времяпровождение. Да только график, что б его. Милана все никак не могла настроиться на нормальный распорядок дня: проснуться, умыться, одеться, завтрак, и по списку ~       Если ложиться далеко за полночь, то ранним утром, на такие мелочи как зарядка и выбор одежды становиться далеко плевать. Порой даже зубы почистить не удается, время так не постоянно. То оно мчится как стрела в поисках мишени, то ползет как улитка. Просто ползет. У улиток смысла — куда ползти — нет.       Милана кстати тоже, не видит смысла - куда ползти. Поэтому она лежит, и размышляет об улитках. Чем бы еще заняться ночью, раз ноутбук мы насильно выключили, и теперь втыкаем?       Действительно.       Девушка села. Простынь спала с плеча, и теперь с помощью ночника можно было видеть голубой спальный комплект из пижамных штанов, до коленок, и свободную с подобранными к лифу складками, длинную майку.       Простынь вернули на место, и хозяйка ложа принялась мостить себе к стенке кровати лежа-сидячее место.       Одна подушка, вторая, третья…       Чуткий слух, наработанный за годы практики, уловил приближающийся звук к двери. Милена замерла, уже по привычке принялась подбирать в голове правдоподобные позы сна, как поняла, что уже несколько лет в квартире живет одна.       Дверь медленно открылась. Так же медленно девушка повернула голову. В проеме двери стояла мощная мужская фигура. Крепкая мускулатура, бицепсы, трицепсы, кубики пресса, все шикарно, но все в разумных пределах.       Как, однако, оказалось полезно, что ночник включен. Вся картина на обзор, только полумрак соседней комнаты оттеняет лицо.       Милена мазком прошлась по атлетичному строению тела, и с большим усердием стала разглядывать черты лица столь позднего гостя.       Удивление есть, паника присуща к ситуации, страх аналогичен данный час, как, впрочем, и больной интерес. Сердце громко стучит в ушах, и его неровный ритм подтверждает состояние хозяйки. Как реагировать? Биться в истерике, орать на всю глотку, швыряться вещами мебели?       Милена села на колени, не забыв подтянуть простынь под горло. Вечная привычка, прикрывать все возможные открытые места (которых в пижаме было не так уж и много, но тем не менее).       Незнакомец сопроводил эти телодвижения взглядом желтых, с узким зрачком глаз, и беззвучно хмыкнул.       Периферийное зрение в этот момент отметило, что его лицо неестественно белое. Не «бледное», а именно белое. Со странными черными полосками, ото рта до ушей. Будто кто-то нанес разметку…       Все это время он молча стоял, лениво облокотившись об косяк, но тут шагнул в комнату.       Он неотрывно смотрел на девушку, медленным шагом приближаясь к ней. От Милены, будто чего-то ожидали, каких-то конкретных действий. Но она не спешила утолять мнимые пожелания. Ей и сидя на кроватке неплохо. Так она еще сможет подетальней рассмотреть его лицо, прежде чем он… Что именно «он» думать не хотелось. Думаю и так понятны последствия ночного проникновения в квартиру девушки, у которой нет сигнализации, ротвейлера под боком, и соседей спецназовцев. Увы и ах. На принца не белом коне так же надеяться не приходиться. Есть только белолицый маньяк, с розовой шевелюрой и голым торсом. Благо шорты по погодке одел. А то тепло-теплом, а простудить опознавательный признак дело не из приятных.       У вас никогда не было такого, что вам сниться сон, и он настолько кажется реальным, что вы чувствуете, как проседает матрас под выдуманным вашим сознанием персонажем?       «Когда кажется — креститься нужно», — всплыла народная мудрость, ну и Милен мысленно проделала процедуру.       Девушка закусила губу, и не стесняясь стала разглядывать мужчину. Он был расслаблен, будто ничего странного ни в нем, ни в самой ситуации не было. Лишь слегка хмурое, сосредоточенное лицо, выдавало хоть какие-то признаки эмоций.       Вдруг, возникло неимоверное желание податься к нему. Как только вошел, он приковал к себе внимание, и не давал отвлечься на что-то другое. А теперь, когда он так близко, захотелось откинуть мешающую ткань и преодолеть то жалкое расстояние, что отделяло их. Прикоснуться к нему, ощутить подушечками пальцев его кожу, провести по волнистым волосам рукой, зарыться в них пальцами, вдохнуть запах, попробовать на вкус…       Внизу живота стало очень горячо, а рот мигом наполнился слюной. Протолкнуть жидкость в рот оказалось очень тяжело, как и втянуть ноздрями такой нужный для жизни воздух.       А казалось, что нужнее может быть только его тело источающее тепло, даже жар. Он явно ощущался в комнате.       «Наверное, стоит открыть окно» — пробилась здравая мысль в обтекший похотью мозг. С большим усилием Милена встала, дрожащей рукой придерживая простынь как щит.       Мужчина следил за тем, как девушка слезала с постели, переступая брошенные на полу вещи, подходит к окну, открывает его одной рукой, и идет к письменному столу. Повыдвигав все ящики, достает листы-напоминалки и ручку, черную.       Теперь она возвращалась в кровать, по дороге строчив что-то на листках.       Пружины поприветствовали новое тело звучным скрипом, и вновь утихли, как только Милена поудобнее умостилась. Девушка села ближе к стенке, и подальше от мужчины с краю.       Закончив писать, она отлепила один лист от стопки. Пробежав напоследок взглядом по выведенным строкам, утвердительно кивнула. Нагнувшись обратно к гостю, что вновь ощутила прихлынувший волной жар, быстро прилепила стикер прямо на грудную клетку, и вернулась на прежнее место, переводя дыхания.       Только успокоившись, она направила взор именно на то место, где был приклеен листок бумаги, и сонно улыбнулась. Упав на подушки, в полу-лежачем состоянии она до последнего смотрела на своего нежданного гостя. Такого в повседневной жизни просто не встретишь. А забывать его больно неохота. Постепенно, глаза стали слипаться, черты размывались, а Милена уходила в полноценный мир грез. Напоследок, взглянув в полностью желтые глаза, с черной полоской зрачков, она уснула.       Тихое сопение спящей девушки позволило Хью самому перевести дыхание. Сколько раз он уже проигрывал старую пластинку, ни разу последствия прихода не заканчивались так. Жертва всегда должна оставаться пустой. До дна. Что бы и мизерной капли чувств не оставалось в ней. Но…. Как опустошить пустой сосуд? Как в пустом сосуде могут быть желания? Как сосуд может сдерживать их и подавлять? Сколько лет, столетий, веков… Во все времена люди были порочны, жадны и алчны. Для них нет ничего лучшего, как собственное наслаждение, получение удовольствия и экстаза, эйфории! Как глупо и банально.… За что не продаются эти глупцы, лишь бы вкусить манящий плод.       Но сейчас… Что произошло сейчас? Что не так он сделал?       Размышляя над этим, Хью отлепил от себя листок, и развернул, что бы прочесть краткое:       «Руками не трогать, слюни не пускать. Создан для созерцания.»       Непонимание происходящего похоже выбило из колеи суккуба. Он глупо хлопал глазами, перечитывая две жалких строчки, и пытался узнать тайный смысл или же послание, скрывающееся в пустых, ничего не значащих словах.       Что-то внутри прокрутилось, как давно вдетый в пробку штопор. Но объяснить это чувство Хью не мог. Посмотрев на умиротворенно спящую малышку, он впервые тепло улыбнулся. Кинул листок на пол, подошел к ночнику и выключил его. Он исчез во тьме, как и все темные создания этого мира, бросив небрежное:       — Еще встретимся…