Короткая пересадка

Самолеты — самый безопасный вид транспорта в двадцать первом веке, несмотря на то, что регулярно они терпят бедствия по всему миру. Если вперить статистике, то на 100 миллионов миль, которые пролетает в самолете типичный пассажир, приходится всего 0,003 жертвы. Но это сейчас неважно. Если честно, ему вовсе необязательно знать об этом, но для общего развития полезно. Он же, черт бы его побрал, умный мальчик. Рейс Гонконг-Лондон, одна пересадка в Международном аэропорте. Шесть с лишним часов позади, пересадка, и ещё семь часов полета. И зачем отцу потребовалось тащить в деловую поездку всю семью? — Мы же так мало времени проводим все вместе! Считай это небольшим отпуском! -говорила тогда мама. Ага, как же. Спать больше не хотелось, да и о каком сне может идти речь, когда вокруг такой шум? Разбудил его толчок от соседа. Мужчина примерно сорока лет, в костюме и с едва заметной лысиной. Он извинялся, активно при этом жестикулируя. Сквозь непрерываемую череду его извинений периодически проскальзывали слова на китайском. Видно, что мужчина слишком переволновался. Даже из-за такой глупости. Хотя, возможно, он просто боялся летать. Сиэль лишь кивнул и отвернулся от него. Даже хорошо, что он проснулся, то, что ему снилось, было довольно странным. Это снилось ему далеко не в первый раз. В своём сне он в который уже раз бродил в густом тумане, но отчётливо видел летевшие с неба чёрные перья, а сзади слышалась чьё-то тяжёлое дыхание. Страшно не было, но отчего-то по коже каждый раз бегали мурашки. Бежать или двигаться он не мог, да и не хотелось. Только вот когда он заметил бледно-красный свет, источник которого, видимо, находился за его спиной, повернуться и посмотреть захотелось невыносимо. Он кричал, стонал и хныкал, но мир во сне виделся, словно игра от первого лица с «приятным бонусом» в виде невозможности владеть своим телом. Обидным было то, что за секунду до того, как источник этого света и дыхания практически подошёл к нему вплотную и дал возможность себя осмотреть, его разбудили. Шум турбин и звук мотора не успокаивали, скорее, заставляли нервничать и желать, чтобы всё это быстрее закончилось. Воткнуть наушники с играющей в них музыкой, неважно какой, он даже не вслушивается, лишь бы не слышать этот надоедливый, ревуще-гремящий звук. Сиэль ненавидел самолёты. Впрочем, как и автомобили. У него вообще отношения с любой техникой не ладились, неясно почему. На какое-то время ему удаётся отрешиться от окружающей реальности, пока не почувствовал, как самолёт наклоняется, идёт на снижение. Уши начало закладывать, а голова нещадно болеть. Это совсем не способствует улучшению настроения, но Сиэль молчит, не меняет ни позу, ни выражение лица. Это всё из-за резко упавшего давления, злиться нет смысла, пустая трата нервов и сил. Родители сидят левее, через проход и сейчас о чём-то разговаривают, Сиэль их не слушает, да и говорят они тихо. Мама, всё такая же молодая и красивая, в идеально сидящем на ней синем платье, сидела у иллюминатора, но смотрела всё время лишь на своего мужа. Они были женаты уже пятнадцать лет, но в их отношениях до сих пор присутствовала та горячая влюблённость, когда лишь вы вдвоём и никого не нужно. В такие моменты Сиэль чувствовал себя третьим лишним. Он очень любил маму, с ее светлыми, убранными в элегантную причёску, волосами, ярко-синими глазами и ярко алой помадой на губах. И отца тоже любил, хоть они виделись крайне редко из-за его работы. Но вот загорелась лампочка «Пристегните ремни», и родителям пришлось оторваться друг от друга. Мама слегка наклоняется вперёд, проверяя, пристегнул ли Сиэль ремень. После чего одобрительно кивает и улыбается сыну. И всё-таки Сиэль ненавидел самолёты. Идя по трапу он слегка покачивался, а пальцы рук словно оледенели. Толпа народа, пытающаяся его обогнать, лишь усугубила головокружение. — Сынок, ты в порядке? Бледный какой… — заохала мама, заглядывая прямо в глаза. Несколько мгновений все его мамы усиленно встраивались в одну. Дождавшись единой картинки в своих глазах, Сиэль кивнул. — Конечно, — увернувшись от материнской ладони, тянущейся прикоснуться ко лбу, он пошёл вперёд. Хотелось как можно скорее зайти в здание. В зале ожидания было много народу, слишком много, и все куда-то спешили и толкались. Пока он шёл прямо за родителями, его не особо беспокоили толкающиеся взрослые, но вот маму с отцом оттеснила от него большая группа людей. И Сиэль остался один в толпе. Невысокого мальчика никто не замечал, так что в него врезались, об него запинались и наступали на ноги. Кто-то толкнул его особо сильно, да так, что мальчик полетел на пол. Только вот удара о пол не почувствовал, его подхватили чьи-то руки. Секунда на осознание, и мальчик вскидывает голову, чтобы посмотреть на своего спасителя. Он определенно знал его. Слишком знакомые кроваво-карие глаза, слишком привычные почти объятия, слишком надоевшая чёрная прядка на лице. — Вам следует быть осторожнее, — уже? приевшаяся псевдо-забота и издёвка в голосе. Из недо-объятий его никто выпускать не собирался. А он и не вырывался, собирался правда, но не мог. — Я знаю, — огрызнулся он. Вообще-то в этой ситуации ему следовало бы поблагодарить мужчину за помощь, ну или хотя бы извиниться. Сиэль не мог не заметить оценивающий взгляд этого странного мужчины на себе. Он не разглядывал, скорее осматривал на предмет повреждений. Взгляд пробежался от самых лодыжек до лица. На лице он задержался, особенно на глазах. Сиэль всегда смотрел людям прямо в глаза, но почему-то не мог просто так взглянуть в эти красные глаза. Не решался просто, он чувствовал, что если сделает это, то дороги назад уже не будет. Почему? Странный мужчина уже сам отпустил его и, присев на одно колено, начал аккуратно отряхивать его одежку, поправлять расстегнувшийся воротничок на рубашке. Даже эти действия были приятно-привычны, хотя мама с детства приучила Сиэля к самостоятельности. На губах у брюнета играла загадочная улыбка, а смотреть именно на него сверху вниз было словно само собой разумеющееся. Несмотря на их огромную разницу в росте. — Вот, — брюнет, закончив с его одеждой, выпрямляется, после чего лёгким прикосновением касается своей ладонью его щеки. Проводит кончиками пальцев от уголка губ до виска, заправляет прядь за ухо. Улыбка на его лице становится шире. Ощущать его пальцы без перчаток было странно, но приятно. Причём тут перчатки? Дыхание давным-давно сбилось, сердце билось где-то в районе горла. Сиэль решается, поднимает взгляд и смотрит прямо в красные глаза, смотрящие на него с какой-то непонятной ему эмоцией. Не то тоска, не то умиление. И вот их взгляды встречаются. На несколько мгновений, не дольше. Оба молчали. Мужчина первый прерывает зрительный контакт, отступает на шаг, кивает на прощание и, развернувшись, уходит. Сиэль понял, что не дышал всё это время. Фантомхайв чувствовал в этом нечто неправильное. Почему он уходит? Как смеет?! — Себастьян! — чужое, но почему-то такое родное имя вырывается само. Не спрашивая своего хозяина, рука Сиэля тянется вслед незнакомцу, а сам он дёргается вперёд. Брюнет замирает. Его голова слегка дёрнулась. Но потом он продолжает уходить от него. Внутренний голос вопит о неправильности происходящего. Словно это повторяется уже не первый раз. — Себастьян, не смей уходить от меня снова! — кричит мальчик, срываясь с места, пытаясь догнать Себастьяна. В том, что мужчину зовут именно так, не было никаких сомнений. Найти его было не так уж и сложно, он не успел далеко уйти. Проще говоря, Фантомхайв просто врезается в него с разбегу. Лишь благодаря разнице в их весовой категории оба остаются на ногах. Мальчик крепко вцепляется в руку брюнета, дёргает на себя. Если бы Себастьян не подчинился его дёрганьям, то Сиэль бы его с места не сдвинул ни на миллиметр. Стоило мужчине повернуться к нему, как Сиэль обнимает его за пояс, прижимаясь щекой к его торсу. Себастьян не вырывается, застывает словно статуя. А Сиэль не может видеть его глаз, смотрящих на него с грустью. Проходит, кажется, вечность, прежде чем его в ответ обнимают крепкие руки. Наклоняется к нему, прижимается щекой к щеке. Насладиться этим мгновением Сиэлю не позволили. — Прошу прощения, господин, — Сиэль не успевает ничего понять. Себастьян, быстро отстранив мальчишку от себя, положил свои ладони ему на плечи, заглянул в глаза, которые на мгновение стали ярко-алыми с вертикальными зрачками. Фантомхайв ничего не успел понять, просто в голове появилась противная пустота, а глаза зажмурились. Когда он их открыл, перед ним никого не было, да и он не мог понять, как оказался около окна, ведь он только что шёл прямо за отцом в толпе. — Сиэль, вот ты где! — послышался звонкий голос мамы, а после показалась и она сама, махая ему рукой, чтобы привлечь внимание. Следом за мамой шёл отец. — Скоро наш самолёт, пошли быстрее. Идя им навстречу, Сиэль ощущал пустоту внутри себя. Словно что-то невыносимо нужное просто вынули, не оставив взамен ничего. Мама берёт его за руку и уводит к выходу из аэропорта, на улице уже ожидал самолёт. А черноволосый демон из окна наблюдал за тем, как мальчик, поднимаясь по трапу самолёта, пустым взглядом оглядывает всё вокруг. Так всем будет лучше. — Что-то я не вижу его счастливого лица, Себастьянчик. А ты, припоминается мне, говорил, что он будет счастлив…— последнее слово говоривший словно выплёвывает, ему явно была непонятна эта странная, неправильная привязанность. Жнец опирается на свою косу, со скучающим видом накручивая алую прядь волос на пальчик. Улыбки-оскала на его лице не было. Демон ему не ответил. — Ты же понимаешь, что вы слишком уж крепко связаны. Тут ничего уже не поделать. Он ведь почти каждый раз вспоминает, — жнец картинно зевает, но глядя на ничего не выражающее лицо демона, быстро встрепенулся и ухмыльнулся.Правда, ухмылка была слегка кривоватая, уже непривычная. — Да сдался тебе этот мальчишка, второе столетие по нему вздыхаешь и следишь, как курица наседка. А как же я?! На самом деле приставать к Себастьяну не было никакого смысла. Грелль давно понял, что ничего ему тут не обломится. Но это был единственный способ заставить демона хоть как-то расшевелиться. Многолетний опыт уклонения от домогательств не пропьёшь, как говорится. Воспоминания из прошлого заставляли его немного ожить. Пусть и ненадолго, пусть и таким глупым способом. На время надевая на себя маску себя прежнего, сумасшедшего маньяка, пытающегося заполучить в свои ручки (да и не только ручки) желаемого демона. Но это всё, на что Сатклиф был способен теперь. Тут ничего уже поделать было нельзя. Демон сам решил спасти душу смертного ребёнка, взамен обрекая себя на страдания. Какие же демоны глупые, на самом-то деле. Ухмылка с лица жнеца пропала.