Паук

 — Ты что, правда из-за этого обиделась? - Непонимающе взглянул Хенрик на девушку, сидевшую за рулём. Даже не повернув головы на надоедливого парнишку, Хельга продолжала молчать, не отводя глаз от дороги.  Тяжело выдохнув, датчанин уставился в окно, наблюдая за мчащимися навстречу машинами и маленькими магазинчиками, огромным множеством усыпанными по краю дороги. Улицы постепенно начинали зажигаться новыми яркими огнями, весело раскрашивая переулки и площадки в разные цвета и оттенки.  Конечно ясно, что ссорились они не первый раз. Но такой глупый повод стоило ещё найти. Неудачная шутка обернулась душераздирающими слезами, страхом и ненавистью. Странно было видеть всё это в окаймлённых холодом глазах, в которых и простого человеческого сочувствия не заметишь. Невольно и сам датчанин испугался, лишь на один миг увидев этот горящий ненавистью взгляд. В памяти Хенрика надолго запечатлится судорожное, надломленное дыхание, прерываемое только редкими всхлипами; сомкнувшиеся на ткани тонкие пальцы, оттягивающие ворот кофты; слова извинений, комом застрявшие в горле и направленный в пол взгляд, когда он просто побоялся поднять глаза на девушку.  Датчанин судорожно провёл по лицу ладонью, словно смахивая полные боли воспоминания и возвращаясь в настоящее время.   — Знаешь, ты всегда заходил на шаг дальше, чем того позволяла ситуация, - глухо произнесла Хельга, так, что Хенрику стало не по себе. Его поражало, как норвежка могла говорить таким невозмутимым тоном даже в этой ситуации. Единственный плюс был в том, что напряжённое молчание наконец прервалось.     — Чего ты хочешь? Хочешь, чтобы я вышел из машины? - Немного раздражённо произнёс Хенрик, уже приоткрывая дверь идущей на полной скорости машины.   — Просто это было слишком, не знаю, глупо. Даже для тебя, - прервала его норвежка, кинув беглый взгляд на Хенрика, мгновенно захлопнувшего дверь.  Нельзя было не почувствовать, что Хенрик и сам был не в своей тарелке. То и дело перед глазами мелькали картины того вечера, явно не в хорошем смысле отражаясь на психике обоих. Было привычно, что Хельга всегда скрывала чувства под маской безразличия, ни перед кем её не снимая. Лучше хранить всю боль в себе, чем опираться на других. Люди лживы. Все до единого. В этом мире выживет тот, кто не опирается на других, живёт своими силами и мыслями. Поплакался кому-то в плечо — можешь ждать ножа в спину.  Такова была идеология Хельги и её образ жизни. Пока в её жизни не появился объект, напрочь рушащий ту стену к чувствам, что все эти годы девушка отстраивала от мира чёрным мрамором безразличия. И в самой крепкой стене появляются рано или поздно трещины. Это и загнало норвежку в угол той самой стены, что она отстроила. С каждым днём появлялись всё новые трещины, случались приступы гнева, ненависти и ещё некоторых странных чувств, что Хельга не испытывала. И в тот самый вечер в стене появилась брешь. Брешь достаточных размеров, чтобы в свет вылилось всё то, что девушка скрывала. Разрывая грудь все чувства перемешались, не давая сделать лишний вздох.  Резко машина останавливается возле какой-то заправки и норвежка ни сказав ни слова выходит из машины, идя к баку с горючим. Датчанин, не смея ничего сказать, просто смотрит вслед. Надо же было додуматься так пошутить, что теперь и недоумевать теперь, что делать. Вновь кинув взгляд в окно, датчанин разглядел маленький магазинчик, и на витрине заметил то, что может слегка оправдать его.  Быстро сбегав в магазинчик, Хенрик, убедившись, что Хельги пока нет, сел в машину и стал спешно выдёргивать из небольшого букета по одному тюльпану, раскидывая их на сидения, на панель возле лобового стекла, даже умудрившись засунуть цветок во внутреннюю ручку двери. Повесил на зеркало фотографию какого-то щеночка, строившего красивые глазки, как, собственно, и сам датчанин. Вытащил коробку конфет, к которым, кажется, Хельга была не равнодушна. Точно сказать нельзя. Заметив идущую к машине Хельгу, датчанин спешно бросил пакет из-под покупок под ноги и ровно сел.  Норвежка, сев в машину и несколько презрительно окинув наспех украшенную машину, убрала мешающие цветы с сидения и панели. Не сделав и лишнего движения сорвала карточку с зеркала, бросив ее куда-то на задние сидения, и как ни в чём ни бывало завела машину, поменяла передачу и поехала. Датчанин, уже не совсем уверенный в себе, не решился протянуть Хельге коробку, вытащив одну конфету и положив её на панель возле лобового стекла. Не задумываясь лишний раз норвежка закинула конфету в рот, что продолжалось раза три. На лице датчанина проскользнула улыбка, исполненная надеждой.   — Надо же было так по-идиотски попасться на шоколад, - ухмыльнулась норвежка, говоря уже более привычным датчанину тоном, от чего у того на лице просто засияла улыбка. - Только не думай, что тебе оно всё так просто с рук сошло.     — Нет, конечно нет, - засмеялся датчанин, позволив себе слегка похлопать норвежку по плечу, за что в привычное время ему бы присудилась оплеуха за смелость. Вроде бы всё налаживается, раз Хельга даже не возражает.  Как это часто бывает, всё решилось лишь в один момент. Припекающее вечернее солнце начинает раздражать и слепить глаза. Немного прищурившись, Хельга потянулась к козырьку и оттопырила его, и неожиданно на девушку упало что-то чёрное. Норвежка в страхе отдёргивает руки от руля, не в силах сделать и лишнего движения. Синие глаза словно затмеваются занавесом страха. Жаль, что это последнее, что смог увидеть Хенрик.  Запоздавший скрип тормозов, скрежет металла, чей-то отчаянный крик. Брызнувшая на салон машины кровь, вой сирен и толпа простых прохожих, столпившихся на перекрёстке. Слова, комом застрявшие в горле, последние трещины в стене, порушившееся доверие. Несказанные слова извинения, ложь, похожая на осколки стекла и осевшая на душе. Прерванные молодые жизни, разбившиеся надежды на будущее, потерянное сияние душ.  И маленький игрушечный паучок, выпавший из козырька и упавший куда-то под ноги.