White Noise

— А сейчас пришло время послушать очередной нашумевший трек, спродюссированный нашим сегодняшним гостем, Грэем! — орет в микрофон ведущий, бодро нажимая на какие-то горящие кнопочки на своём пульте. — Встретимся через несколько минут, оставайтесь с нами. Впереди вас ждёт много интересного, ведь мы собираемся раскрыть самые потаённые секреты нашего гостя! «Всенепременно расскажу!»       Наконец — то можно перевести дыхание. Позволяю себе сдавленный вдох — будто не дышал последние несколько минут. Никогда не любил подобное внимание публики; даже если не видишь её перед собой, давление всё равно огромное. Все СМИ хотят вытащить из вас всё самое сокровенное, независимо от неминуемых последствий. Глубже залезть под кожу — цель. Вытащить больше грязного белья как самая желанная миссия. Вы просто мишень. Кого волнуют сломанные жизни артистов? Думаю, ответ очевиден. Закрываю глаза и откидываю голову на удобную спинку кресла, пытаясь расслабить хоть одну клеточку собственного тщедушного тела. Я еще не проскочил и половины интервью, а кажется, что сижу здесь вечность. Тебя, как назло, рядом тоже не наблюдается.       Звучит «Сomfortable», узнаю эту песню с первой ноты. Помню, как ты радовался, когда я тебе первому дал её оценить, включив тихонько в наушниках, пока Джей копошился с бумагами. Сказал, что я вновь прыгнул выше своей головы. Это твоё вечное удивление. Раздражает. Словно не ждёшь от меня ничего больше, чем набор из трёх повторяющихся по кругу нот. Совершенно возмутительно.       За излишним самокопанием всегда следует головная боль. Слабые пульсации в районе левого виска, благо сегодня обойдемся, кажется, без тошноты. «Найдётся ли здесь тазик? Что же, думаю, неплохо будет немного усугубить ситуацию» — отталкиваюсь ногой от стола, заставляя свой сегодняшний «стул ведьмы» вращаться. Становится заметно веселей.       Никто не знает, когда все началось. И я не исключение. Начало истории теряется, но постоянное чувство клокочущей внутри ненависти помню как сейчас. Удивительное по своей яркости чувство. Кто помог Джею, когда он попросил помощи с аранжировкой песни для шоу «Immortal Song»? Я. Кто пришел в компанию раньше тебя? Снова я. Кто отказался от десятков выгодных предложений ради того чтобы поддержать этого неуёмного бабника в трудную минуту? Вы не поверите… Но почему-то именно ТЫ оказался в кресле генерального директора AOMG, правой рукой Пака и по совместительству его лучшим другом. Вопиющая несправедливость.       Ты задирал меня по любому пустяку. Тебе было неважно: утро, день, вечер. Тебе не нужен был повод. Весна, зима, осень или лето — не имело значения. Облачность или дожди, жара или холод. Тебе было неинтересно, ты видел лишь меня. Тебе всего лишь нужно было, чтобы я появился в поле твоего зрения, и игра начиналась. Тебе нужен был я. И ты меня получил.       Кличками «принцесса», «девочка», «милашка» меня было не удивить, но что действительно бесило, так это твоя извечная болтовня. Казалось, что ты никогда не затыкаешься, это было невыносимо. Я думал, что даже во сне ты не замолкаешь. Я ошибался.       Как только я тебя видел, к горлу подкатывал противный ком и хотелось побыстрее очистить желудок. Когда я тебя слышал, руки непроизвольно тянулись к ушам в последней попытке хоть как-то избавиться от твоего голоса. Сколько ни старался, все равно ничего не выходило.       Никто не знает, когда это переросло в нечто большее. Все видели, что мы просто не выносим друг друга, в то же время постоянно находясь рядом. Ты терпел мои вечные мечтательные улыбки в никуда и неразговорчивость, а я — твою болтливость вперемешку с язвительностью. Сказать, что это было идеально — значит ничего не сказать.       Зато я знаю, кто проиграл первым. Меня всегда приводил в бешенство твой язык, который, казалось, не замирал ни на минуту. Не знал покоя. Постоянно либо шевелился во рту, помогая воспроизводить не слишком приятные для меня слова, либо похотливо мазал по губам. Будто ему было мало места. Хотелось взять и остервенело затолкать его как можно глубже тебе в глотку, чтобы ты замолк навсегда, а моя голова наконец перестала болеть. Эти желания преследовали меня каждый день.       Сорвался. Рано или поздно это должно было произойти. Все к этому шло. Я выбрал «рано». Джей оставил нас в студии для записи своих партий в новой песне. Не самый прекрасный вечер в моей жизни. Мне ничего не оставалось, как терпеть твоё общество. И вновь этот нескончаемый поток слов. Твоё лицо не выражало ничего кроме брезгливости. Я просто хотел заставить тебя замолчать, потому что сегодня ты говорил больше обычного. Мы целовались первый раз, но уже знали, что он не станет последним. На удивление, ты не сопротивлялся, не отталкивал. И молчал! Пока я исступлённо пытался доказать тебе, что чего-то стою, впиваясь в твои губы, по студии разливалась долгожданная тишина. Кто бы мог, подумать, что ты будешь таким покорным, пока я вдыхаю запах твоей кожи, целую не глядя, потому что мне страшно открыть глаза, и трясущимися пальцами ласкаю твой такой милый, как оказалось, затылок. Ты просто не оставил мне выбора.       Тебя всегда интересовало, как у меня получается писать музыку, и что я при этом чувствую, а я отмалчивался, угрюмо глядя в другую сторону. Сейчас я бы, наверное, ответил, что моё вдохновение тягучее, неспешное и горячее, как раскалённая лава. Ты вызывал у меня похожие чувства. Может быть, я подсознательно выбрал именно тебя. Ты стал ассоциироваться с моим вдохновением. Стал моим вдохновением.       Ты такой нежный. Безумно. Я даже не мог представить, что секс может быть таким. Ты брал меня ласково, неспешно и бесконечно долго. Сидя на краю кровати, подолгу рассматривал мои ступни и обцеловывал каждый пальчик, каждую венку, говоря, что это твоя самая любимая часть моего хрупкого тела. Шептал, что боишься меня ненароком сломать, обводя кончиком носа выступающую косточку на щиколотке. Я отвечал, что меня невозможно сломать, но, честно говоря, рад, что ты ни разу не попытался. Я громко хохотал, откинувшись на наши подушки. «Наши» и «мой» — самый прекрасные слова на свете. Невесомые поглаживания моей разгоряченной кожи в конце и тихий любовный шёпот. Да, стоило накинуться на тебя намного раньше. До сих пор иногда в шутку себя ругаю. Ну ничего, у нас ещё есть неисчерпаемое количество секунд, минут и времени в целом, которое мы проведем вместе. Ты меня в этом убедил. — Грэй! Алё! — меня грубо тормошит чья-то рука. — Песня давно закончилась, нам пора снова в эфир. — А, да, — трясу головой, пытаясь хоть немного избавиться от накатившей сонливости. — Перед музыкальной паузой ты нам сказал, что в последнее время чувствуешь себя одиноким? — произносит ведущий, жестами показывая мне, что пора перестать считать ворон и наконец-то заняться работой. — Так тебе действительно одиноко? — Да, — незачем скрывать правду, ведь не такая уж большая новость, что знаменитости часто ощущают себя сиротливо, несмотря на огромное количество людей вокруг. — Почему это? У тебя ведь есть я, — доносится совсем рядом с моим ухом, и меня обжигает горячим дыханием. Внутри разливается такое родное и радужное тепло, самые теплые невесомые объятия дарят ощущение защищенности и покоя. Я откидываю голову назад тебе на грудь, глупо жмурюсь и улыбаюсь. Ты наконец-то пришел за мной.