disturbia

Эрену не хочется представлять свой мир без Армина Арлерта. Да он никогда и не станет. В первый миг, когда глаз цепляется за неподвижную кучку, с размахом закинутую на крышу дома, Эрен не придает значения. Главная цель – разобраться с Бертольдом; Эрен – герой, он сделает все, потому что все верят в него, потому что Армин верит в него, потому что это - долг, это бремя, это ноша. Во второй миг, когда под ногами чувствуются обваливающиеся на каждом шагу деревянные доски, Эрен в предвкушении водит глазами. «Мы сделали это, Армин, черт подери, мы сделали это!» Иначе и быть не могло: весь план – тщательно продуманный в светлой макушке. Лишнего шага быть не должно. В третий миг, когда рассеивается дым, искать больше нет надобности. Эрен чувствует, как что-то вязкое и горькое подкатывает к горлу; стук собственного сердца на какие-то бесконечные несколько секунд затмевает оглушающее шипение от поверженного Колосса. Эрен не контролирует конечностей; знает только, что где-то далеко, в другой вселенной, онемевшие пальцы все еще держат Бертольда за воротник, не давая скатиться вниз. Эрену кажется, что время остановилось, а все вокруг – умерли: и он, и Микаса, и отряд Ханджи, и все-все-все, кроме Армина. Но на деле-то вот он, лежит здесь, в двух шагах, и… Эрен не слышит крика; не чувствует, как начинает реветь в голос, как зовет его, тщетно и бессмысленно, как, не вытирая обжигающие слезы с окровавленных щек, падает на колени, чуть не пробивая крышу, в исступлении смотрит вперед, забывая, как моргать. Армин Арлерт не может умереть просто так. Армин Арлерт был слишком предан жизни, чтобы оставить ее так глупо, так странно, так неправильно, всего лишь в какие-то гребаные пять минут. Армин Арлерт… …уже, кажется, давно его не слышит. В ушах застывает барабанная дробь. Эрен падает вперед, прямо на обгоревшее тело, молясь, чтобы это все было неправдой. Эрен давится слезами, нащупывая огненную конечность – кажется, это рука, и не может заставить себя отнять обожженные пальцы. А потом Эрен кричит, едва не теряя сознания, и выныривает из глубокого кошмара в прохладную реальность. Кровь стучит в виски, в голове путаница, Армин, необъятный жар, кровавые конечности и застывший на губах, едва ощутимый, гулкий вой. Эрен дышит глубоко и прерывисто, задыхается, откидывается на подушку и в темноте нащупывает ладонь Арлерта - теплую, словно клочок летнего Солнца в леденящую кровь, морозную ночь. Армин приподнимается на локте и обеспокоенно склоняется ниже, сонно хлопая ресницами и потирая веки. - Что случилось? Эрен не может перевести дыхание. Смотрит на него во все глаза и никак не верит, что вот он - здесь, прямо перед ним, живой и невредимый, без единой царапины и потерянной капли крови, без единого ожога. Никакого Райнера, никакого Бертольда, никакой вакцины – только тихая и свободная, спокойная ночь. Эрен протягивает свободную руку и с дрожью касается теплой дружеской щеки. - Мне приснилось, что тебя убили. Голос срывается, и Эрен беспомощно таращится в родное лицо, скрытое в потемках, не в силах отвести взгляд и сморгнуть в один миг набежавшие слезы. Слабые очертания Арлерта плывут перед глазами, и Эрен чувствует, как по лицу на подушку катится горячая, как лава, слеза. А потом еще и еще одна, пока теплая ладонь Армина заботливо не вытирает их с его щек и не запутывается в волосах. - Ну что ты, - тихо шепчет он - чуть слышно и по-родному до боли в груди. - Я здесь. Я с тобой. Это просто сон. Эрен закусывает губу, чтобы не разрыдаться в голос. Слезы истерически душат, перекрывают кислород, воздвигая в горле огромный ком, когда Армин наклоняется и тихонько целует его в лоб. Эрен жмурится, всеми оставшимися силами пытается прогнать и уничтожить гадкий, страшный, отвратительный сон, сжимает ладонь Армина и другую руку запускает в мягкие белокурые волосы. Арлерт щекой прижимается к горячему лбу Эрена, а у того сердце готовится выскочить из грудной клетки. И бьет, и бьет куда-то в ребра, эхом по всему телу и током в голову, что Эрен уже совсем не соображает – только дышит, судорожно всхлипывая ему куда-то в белокурую прядь. Хочется забыться и утонуть в его живом тепле. Раствориться в Армине Арлерте. Он еще долго не может успокоить сумасшедший стук сердца, и только после мягкого шепота в ухо, наконец, проваливается в сон, уткнувшись носом в дружеское плечо. Кошмары здесь – не редкость, тут каждый второй просыпается с отчаянным криком и полночи пытается восстановить дыхание, и никто не смеет их за это осуждать: здесь ведь все одинаковые. Кошмар с Армином – в первый раз. Эрену не хочется отпускать от себя Арлерта, ни на минуту, ни на один миг; то, что произошло во сне – чудовищный вымысел, плод разыгравшегося воображения, иллюзия, порожденная кошмарами наяву. Этого не существует. Переплетая пальцы, Эрен в последний раз думает, что, пожалуй, перебраться спать вместе было хорошей идеей. И Армин, улыбаясь и бормоча что-то успокаивающее в каштановую макушку, кажется, думает точно так же.