Вырвалась!

Теплый ветер обдувает лицо, заставляя щуриться от летящей в глаза пыли. Хочется вздохнуть, глубоко вздохнуть. Почувствовать совсем другой воздух, не пропитанный окостенелой тяжестью Дрохеды. Вечной Дрохеды. Родного дома, постоянного гроба, проклятого места. Места, которое загоняет людей до полусмерти работой, которое не дает жить. Навязывает свои условности, мешая людям мыслить самостоятельно. Свободна! Я свободна. Теперь моя жизнь — только моя. Она больше не принадлежит Дрохеде. Дому, который так и не смог воспитать во мне послушание и смирение, как ни старался. ХА! Напрасно мама старалась. Патриархат — не мое. Я не стану просто служанкой господина, которого буду должна называть мужем. Если бы я и согласилась выйти замуж, то лишь за человека, который уважал бы меня, с которым я была бы на равных. За человека, который бы любил меня, но вряд ли такой найдется. Кто сможет полюбить такую, как я? Никто, потому что мне это и не нужно. А раз нет, то и замужеству я скажу «Нет!». Свобода. Как хорошо на вкус это слово. У меня еще есть самоуважение и гордость. Я не позволю, подобно своей матушке, вытирать об меня ноги. И не буду молчать, строя из себя мученицу. Уж я-то смогу за себя постоять. Я вырвалась! Вырвалась! Наконец-то, я могу быть свободна. Ветер в лицо. Дрохеда далеко за спиной. Ты не смогла меня удержать. Меня ничто там больше не держит. Дэн сейчас далеко. Да и он не останется в Дрохеде. Я ему не позволю губить себя там. Мой брат заслуживает лучшей участи. А мама с дядями — они сами выбрали свою судьбу. Я не могу на них повлиять. Ах, как хорошо будущее. Будущее, где меня никто не ждет. Будущее, где мне никто не будет указывать, какой я должна быть. Я сама могу решать, какой мне быть сегодня, а какой завтра. Я ведь актриса! Будущая великая актриса. Ах, как хорошо это звучит. Фонтаны. Вода. Как она непостоянна и изменчива. И как ее много! Люди смотрят на статуи, что окружают фонтан. Каменные глыбы с жутко некрасивыми лицами — и что в них находят? Разве фонтан не прекраснее в сотни раз своими капельками и бликами. Своей прохладой и брызгами? Как же хорошо, когда вода касается раскаленных ладоней. Кажется, что кожа сейчас просто закипит. Нет, не вышло у мамы с бабушкой вылепить из меня каменное изваяние, подобное им самим. Не стану я лишь наблюдать за жизнью со стороны, надеясь, что когда-нибудь счастье само упадет мне в рот. Не буду упиваться своими страданиями. И тем более не стану ими гордится. Быть счастливой, жить, а не существовать и брать от этой жизни по максимуму мне вовсе не стыдно. Вся Дрохеда — давно уже каменное изваяние. Выженная, не живая пустыня. И люди в ней под стать — лишь каменные изваяния. Лишь мы с Дэном на всю Дрохеду еще живы. Знаю, братик, ты бы осудил меня за такие мысли, но поделать ничего не могу. И я не жалею, что ухожу. Если я и буду делать ошибки, то свои, а не повторять мамины и бабушкины. Как говорится, в семье не без урода. И как хорошо, что этот урод именно я. Маленькое чудовище и жуткая эгоистка. Просто вся слепленная из пороков. Наверное, Бог всего между мной и Дэном распределил поровну — ему красота и добродетели, мне — уродство и пороки. Может, поэтому я так сильно его люблю? А он любит меня. Единственный, кто смог меня полюбить. Как же много пыли попало в глаза. И в рот. Аж горло пересохло, а глаза заслезились. Но это не важно, ведь теперь я свободна. От вечного одиночества среди родных, от порицания за то, что я не такая, как они. Хуже ли, лучше — не знаю. И знать не хочу. Я теперь вольная птица. Птица, которая не станет сама бросаться на шип терновника, ибо любит жизнь, а не существование.