И вдруг открылось мне тогда, Что все, что сделал я, - преступно. И было небо недоступно И высоко, как никогда.
- Астрид Вернер, - она протягивает руку, а я стою и не понимаю что вообще происходит. Точная копия Огневой стоит передо мной, разве что она лет на десять постарше. Те же глаза, пронзительно синие, словно камни плохого настроения её матери, глубинно тёмные сапфиры, сияющие, запоминающиеся, волшебные; ведьмовские глаза. Те же черты лица, благородные, чарующие; она любому бы запомнилась надолго. Нос со слегка задранным кончиком, озорная, манящая. Рыжие, огненные волосы; как странно, она одна в семье Огневых обладала чем-то подтверждающим фамилию, за исключением родового характера, конечно. Жаль, что замечать это я стал слишком поздно. Единственное, не было в этой девушке того взбалмошного любопытства, не было в её глазах искр, была лишь серьёзность, свойственная взрослым. Кто убил в ней это? Не я ли? Она смотрела выжидающе, уже жалея, что протянула руку, ведь я слишком долго не отвечал на это рукопожатие, а всё потому что в голове набатом звучал один единственный вопрос: "Как?". Как это возможно, ведь Василиса Огнева умерла десять лет назад от проклятия ЧёрноКлюча, срезав Алый цветок она отдала жизнь Эфларе. То о чём я мечтал тогда так сильно свершилось и сначала принесло неимоверное облегчение и душевное ликование от исполнения заветного желания, а после, со временем всепоглощающее чувство вины. И вот сейчас она стоит передо мной, точная копия, живая. Живая. Я поспешил пожать руку. И даже в этом она похожа на неё. То же тепло ладони, отдающееся по всему телу после рукопожатия. Она улыбнулась, так же восхитительно, очаровательно и присела на предложенный секретарём стул.***
Десять лет назад. - Что ж, я поднимаю тост за нашу общую достигнутую цель! - Маришка встала, как бы говоря тост и, обворожительно улыбаясь после сказанного потянулась бокалом с чем-то красным к Марку, чокаясь, а после к Дейле. Мы все тогда сидели в Черноводе, отмечая завершение пыток в дурацком детском лагере, а заодно и смерть одного из ключников, нашего врага, Василисы Огневой, их врага, на тот момент, возможно и моего. Я не помню точно тот вечер, припоминаю лишь фрагментами. Отец до этого приглашал к себе в кабинет, говоря какую-то информацию обо всех Эфларских школах, о нашей популярности и об особой важности Тёмных и Светлых часов. Дейла тогда была так рада, прямо подпрыгивала. Помню, кажется, Белую Королеву приезжавшую к нам, помню их долгий разговор на повышенных нотах с отцом, её потом через пару месяцев зачасовала Елена Мортинова. Василиса была копия мать. Была. Помню расстроенные лица её друзей, особенно этого Драгоция. Мне было не жаль его тогда, я его, кажется, ненавидел. Маришка потянулась бокалом и ко мне, а я подхватив за хрустальную ножку свой немедля ответил. Я, кажется, любил её тогда; какая глупость.***
И вот сейчас мой новый бизнес партнёр, копия Огневой, моей сводной сестры, в память о которой я влюбился в восемнадцать лет, осознав весь масштаб трагедии. Я влюбился в образ, созданный из обрывков моего подсознания. Сидящая передо мной полностью олицетворяла её. Она была той самой. Желанной мечтой, которую я лелеял все эти годы. Называясь другим именем, являясь копией, она почему-то не представляла собой призрак из прошлого, наоборот она вся олицетворяла собой прекрасное будущее. Она воскресла для меня.