Сталкер (Stalker)

Обито следил за Какаши уже давно. Коноха была на расстоянии всего мига в Камуи, и он приходил, едва выдавалось свободное время. Приходил, чтобы наблюдать – за жизнью, за могилой Рин и за Копирующим Ниндзя. Бывший дом с юности притягивал его, а после случайные визиты переросли в привычку. Это было просто способом скоротать досуг, да и Какаши ничего не заметит, пока Обито не захочет сам. Он вовсе не считал, что ведет себя странно… разве что самую капельку. Всегда по горло в делах – положение лидера Акацки обязывало, как-никак, – где-то раз в неделю Обито непременно наведывался сюда, к Какаши. Он и сам не знал, почему так увлекся, ведь, честно говоря, можно было найти занятие и поинтереснее. Какаши вел ужасно скучный образ жизни: не проявлял тяги к женщинам (к мужчинам, кстати, тоже), не имел выдающихся хобби и, по всей видимости, не собирался заводить семью. Свободное от работы время он проводил за чтением Ича-Ичи или у Камня Памяти. Обито до сих пор не был уверен, что чувствует, когда Какаши обращался к нему, и не представлял, что будет с самим Какаши, узнай он правду. Но ему нравилось слушать обо всем на свете, от скучной рутины до кровавых миссий, и наслаждаться его тихим, мягким голосом, когда тот приходил к Камню. А Какаши приходил каждый день, если не был за пределами деревни. Обито разрывался между сочувствием к пустоте, наполнявшей его дни, и радостью, что бывший товарищ не забыл о нем. В одном он был убежден твердо: не почитай Какаши память друга, отдавшего за него жизнь, Обито просто придушил бы его и забрал обратно свой глаз. Непонятно, что вообще ему мешало. Когда-нибудь, возможно, он так и сделает – и будет намного сильнее с двумя шаринганами. Какаши этого мира ничего для него не значил, умри он, и Обито бы глазом не моргнул, просто вернул себе свой маленький подарок, и дело с концом. Именно в этом он убеждал себя. А ведь у него имелась куча возможностей. Обито видел Какаши слабым, изможденным, теряющим сознание от истощения чакры. Истекающим кровью. Израненным. Черт, да он видел его на пороге смерти. Но годы шли, и он ни разу не воспользовался ни одним из шансов. Какаши совсем не волновал Обито, но наблюдение за ним отлично помогало скоротать время, и он не собирался просто так терять эту забаву. Без шарингана Копирующий ниндзя станет скучным объектом для слежки. Обито видел Какаши и в расцвете сил. Видел алый вращающийся зрачок, чакру, бегущую по венам, игру мускулов под кожей и ярко-голубой свет молнии, поющей, словно тысячи птиц. Пронзающей все, что вставало на ее пути. Потрясающую силу. Первобытную мощь. Немногое на свете завораживало его сильнее, чем зрелище отличного боя, и еще меньше – чем наблюдение за боем Какаши. И Обито мог назвать эти исключения, точнее, одно из них. По иронии судьбы, то, что непостижимым образом его притягивало, тоже относилось к Какаши. Он появился в Конохе уже второй раз за этот месяц. Когда Какаши в сумерках вернулся домой и отпер входную дверь, Обито проводил его горящими глазами, и, едва тот скрылся внутри, перенесся в тыл здания, к окну. Он хотел бы подобраться еще ближе, но его бывший товарищ не зря был джонином. Даже искусно скрывая свое присутствие, всегда стоило быть начеку и держаться на разумном расстоянии. Какаши вошел в спальню спустя несколько секунд, снял жилет и потянул вверх ворот облегающей нижней рубашки. Обито огладил темным, голодным взглядом его грудь и плоский живот. Тело Какаши было бледным, но очень красивым, идеально вписываясь в его образ. Будучи гением с ранних лет и имея ниндзя-медика в команде, он почти не носил на себе шрамов – лишь немногим удалось оставить свою метку на Копирующем ниндзя. Обито скользнул глазами по гладкой коже, остановившись у пояса штанов, и сжал кулаки, раздраженный, что бедра все еще скрываются под тканью. Какаши тем временем снял головную повязку и небрежно бросил ее на кровать, заставив Обито вскинуть взгляд. Он очень давно следил за бывшим другом, но до сих пор не видел его лица. Просто поразительно, как тот умудрялся все это время его скрывать. Сколько раз Обито терзало искушение заглянуть под маску, когда Какаши был без сознания, или сорвать ее с раздражающей физиономии, атаковав в лоб. Разодрать на клочки, так, чтобы за ней уже никогда нельзя было спрятаться снова. Обито предпочитал не думать, что Какаши всегда держал поблизости дюжину запасных; даже если порвать все, ему не составит труда достать новую. Похоже, он дорожил этими масками даже больше, чем своей порнухой. Словно услышав эти мысли, Какаши достал оранжевую книжонку и направился к постели, распуская завязки на брюках. Ухмылка растаяла на губах Обито, когда штаны соскользнули ниже, обнажая линию бедер. О, так сегодня – один из тех дней. Во рту пересохло, сердце заколотилось в груди, и Обито разозлился на самого себя. Это не должно волновать его так сильно. Ему вообще должно быть все равно. Все равно. Казалось, Какаши почувствовал, что за ним наблюдают, и, задрав голову, посмотрел в окно. Приподнял веко со шрамом, обнажая красный зрачок, но его взгляд прошел сквозь Обито, не заметив. Какаши снова отвернулся, чуть потряс головой, пробормотал что-то едва слышно и направился в ванную, скрывшись из виду. Обито стиснул челюсти от досады. Услышав, как в душе зашумела вода, он с размаху врезал кулаком по стволу ближайшего дерева. Какаши, черт бы его побрал, тот еще любитель подразнить. Прошло больше недели, прежде чем Обито смог увидеть Какаши снова. Контроль над Мизукаге и игра в идиота, жаждущего вступить в Акацки, отняли больше времени, чем он предполагал. Так что – благослови бог Камуи. Не то чтобы он не наслаждался ролью Тоби, это было забавно и помогало забыться, да и бесить других, особенно невротика Дейдару, оказалось весело. Тот слегка напоминал Обито юного Какаши, хотя Какаши никогда и ни в чем не проявлял столько темперамента. Во всяком случае, если дело не касалось порнушных книжонок Джирайи. Шел дождь, и Обито первым делом заглянул в квартиру. Там было пусто; он решил воспользоваться моментом и осмотреться, дожидаясь возвращения хозяина. Обнаружив одну из зачитанных до дыр книг, аккуратно стоящую на полке, Обито взял ее и принялся лениво листать. Он надеялся понять, что же в них так привлекало Какаши, но в конце концов махнул рукой. Чтение требовало терпения, а терпение никогда не было его сильной стороной. Хотя, перед тем как угодить в лапы Мадары, Обито вообще не мог похвастать никакими сильными сторонами. Вот сейчас он мог проявить терпение, вынуди его обстоятельства. План Глаз Луны был долгоиграющей затеей, поэтому ему пришлось научиться ждать. Впрочем, этот навык не очень подходил для чтения книг. Время шло, а Какаши все не возвращался. Обито решил, что поищет его сам, и ушел, по-детски затолкав книгу под комод. Неудивительно, что он нашел его возле Камня Памяти. Пепельные волосы Какаши намокли под дождем и облепили лицо, почти полностью закрыв от чужих глаз; Обито не смог бы сейчас различить его выражение. Трудно было сказать, как долго он здесь стоит. Вода струилась с его волос, капала с пальцев, падая на мокрую траву, и Обито подумал, не пропустил ли он сегодняшней беседы. Но нет, он пришел вовремя. Пришлось долго ждать, но в конце концов Обито дождался. - Прости меня, - голос Какаши прозвучал бесстрастно, но пальцы дрогнули, сжимаясь. – За все, - он погладил выбитое на Камне имя и снова уронил руку. За все эти годы Какаши редко извинялся перед ним. Порывшись в памяти, Обито припомнил, что сегодня, должно быть, годовщина его «смерти», значимая дата или что-то в этом роде. Да, все верно. - Я хотел ее защитить, - голос Какаши больше не был собранным и спокойным, сквозь привычную отстраненность прорывались чувства. Он опять поднял руку, на этот раз коснувшись повязки на глазу. - Спасибо тебе. Больше он не сказал ни слова, но простоял у Камня несколько часов кряду. Обито думал, что заскучает – его деятельную натуру утомляло долгое безделье – но вместо этого ощутил умиротворенность или что-то очень на нее похожее. Так было всегда. Он находил покой только здесь, в Конохе, рядом с Какаши, в единственном месте, где он мог дышать полной грудью, которое по-прежнему оставалось для него нужным. Обито не хотел признаваться даже себе, но именно тут было его пристанище, укрытие от всего остального мира. Здесь был его дом. Какаши вдруг упал на колени, пряча в ладонях ту малую часть лица, что была открыта взгляду. Грязь окрасила ткань его штанов в землисто-бурый. - Мне не хватает тебя, - низкий шепот был едва различим из-за завесы дождя. – Обито. Какаши задыхался, словно простое имя давалось ему тяжело, и это странным образом задело что-то в самой глубине души. Говоря начистоту, Обито не мог понять, почему так важен для Какаши, ведь в детстве они только тем и занимались, что ругались и спорили. Может быть, бывший товарищ жалеет, что придирался к нему и оскорблял, но даже такая вина не может длиться годами. Голос Какаши был искренним, когда он изливал душу, выходит, Обито значил для него больше, чем тот мог признать. Возможно, ему понадобилось «погибнуть», чтобы Какаши наконец понял это сам. - Я просто… я все еще… я такой дурак. Прошу тебя, защити Саске. Я не знаю, осталась ли для него еще надежда, но Наруто очень хочет его вернуть. Он в него верит. Что за черт? Обито не был каким-то там божеством и, разумеется, намеревался использовать Саске, несмотря на эту болтовню. Сразу же, как тот покончит с Итачи. Глупые Учихи. Дурацкий Какаши. Обито устал от того, что тот постоянно сравнивает его с Наруто. Какаши никогда не говорил этого напрямую, но Обито умел читать между строк. Все ясно, как день – сын Минато такой же бестолковый, каким был он сам, и сравнение не льстило им обоим. - Это я во всем виноват. Я чувствую такую пустоту внутри... Я так сожалею… Я не хотел бы жалеть себя, просто... я провалился во всем. Как товарищ. Как ученик. Как учитель. Обито тихо фыркнул себе под нос. Что за беда, если Какаши примется себя жалеть? Он и так был жалок как никто. - Если ты там, подумай обо мне и передай привет Рин и сенсею. Ты ведь передашь, правда? Странное чувство сдавило ему грудь. Часть его хотела обнять этого сломленного, разбитого человека, а другая жаждала перерезать ему горло. Быстро, чтобы облегчить страдания. Медленно, чтобы насладиться его муками. И была еще третья часть, искушающая содрать с Какаши его промокшие тряпки и пригвоздить к мемориальному камню – изо всей силы. Какаши задрожал от порыва холодного ветра, пробравшегося под одежду. После долгого стояния под дождем он продрог до костей, и Обито сомневался, что он позаботится о себе, даже если захочет. А вот у самого Обито имелось несколько интересных идей, как можно согреть бывшего друга. И эти идеи не включали в себя горячий душ Какаши за закрытой дверью и изнывающего Обито снаружи. Казалось, прошла вечность, когда Какаши поднялся, чтобы пойти домой, но сегодня Обито не собирался за ним следовать. Его ждали дела, а он и так уже достаточно промедлил. Какаши поднял руку, прощаясь, и Обито с ироничной ухмылкой помахал в ответ, прежде чем исчезнуть в Камуи. Что ж, до следующего раза. После этого случая на Обито обрушилась куча дел. Он месяцами планировал поимку однохвостого, и в тот момент, когда все наконец сдвинулось с мертвой точки, Какаши тоже дал о себе знать. Сасори с Дейдарой без особых усилий захватили Казекаге, и можно было приступать к трехдневному извлечению Шукаку. Именно тогда и объявились Какаши, его ученик-джинчурики и их мелкие приятели. Хоть они и не успели остановить само изъятие, по их милости Акацки лишились одного человека, а Дейдара – обеих рук. Но, несмотря на убыток в лице Сасори, главная цель была достигнута. Так или иначе, Обито всегда рассматривал Акацки как расходный материал; при необходимости он вполне мог заменить детали. Возможно, они стоили недешево, но по-прежнему оставались деталями. Все до единого, кроме него самого. Обито упрямо отказывался считать себя пешкой в руках Мадары. Теперь, после официального вступления Тоби в их ряды, он должен был сам заниматься грязной работенкой, а это значило, что времени для визита к другу детства у него останется совсем мало. Что ж, еще одна причина навестить его сейчас, перед миссией со своим новым напарником. После возвращения Дейдаре потерянной в Камуи руки Обито оставил того искать вторую самостоятельно и отправился за ниндзя Конохи, покидавшими Суну. Было почти забавно смотреть на Какаши, выдохшегося после Мангёке, в то время как у самого Обито не наблюдалось ни малейших признаков слепоты, несмотря на злоупотребление Кеккей Генкай. Впрочем, Какаши не был одним из Учих, и неудивительно, что Мангёке так его измотал. Что действительно рассмешило Обито, так это поездка Какаши верхом на Майто Гае. Конечно, вслух смеяться он не стал – это не подобало преступнику S-класса, – но зрелище и вправду оказалось неожиданным. Впрочем, ожидал ли он, будучи ребенком, что когда-нибудь попытается – и с неплохими шансами на успех – поработить весь мир? Что ж, это лишний раз доказывает, как мало мы знаем о собственном будущем. Когда Какаши наконец добрался домой, он был измотан окончательно. Акацки нутром чуяли чужую слабость, и Обито не мог не отметить усталость, истощение чакры от использования шарингана и прочих мелких травм. Этого было недостаточно, однако, чтобы удержать Какаши внутри безопасных больничных стен. Сразу после медицинской проверки тот ускользнул домой, и Обито последовал за ним. Какаши все еще выглядел усталым, когда раздевался, явно собираясь принять душ и лечь спать. Глядя, как он избавляется от рубашки, по-прежнему не снимая маску – о, как же это бесило! – Обито больше всего на свете хотел к нему прикоснуться. Он хотел усеять его кожу новыми метками взамен старых, зубами и ногтями вскрыть залеченные раны, сжать пальцами синяки на коже, причинить боль и доставить наслаждение. Ощутить тепло тела под руками. Сорвать маску, которая постоянно его дразнила. Обито уже долгое время не видел, как Какаши прикасается к себе, да и сам давно этим не занимался. Может, тут и крылась причина? Какаши едва не погиб, перед этим расправившись с одним из его подчиненных, и все напряжение, все отчаяние, что копились внутри Обито – видят боги, их хватало с лихвой – теперь рвались наружу. Может, это Мангёке странным образом связал их воедино, или Обито просто знал, что теперь не сможет так часто бывать в Конохе. Положа руку на сердце, он готов был винить что угодно, сослаться на любую причину, способную оправдать эту неуместную жажду. Его живое воображение подсовывало всевозможные отговорки, и их поток был неиссякаем. Какаши, оставшийся в одном белье, направился в ванную, и кровь Обито закипела от ярости. Проклятье, почему тот, кто строил этот дом, не удосужился сделать хоть одно окошко в душевой? Это до смешного облегчило бы жизнь выдающемуся гению из Акацки. Какаши не посмеет снова оставить его торчать тут. Это пытка чистой воды. Обито не знал, как так вышло. Все просто завертелось перед глазами, а в следующий миг он уже стоял перед бывшим другом, преграждая ему путь. Реакция Какаши была удивительно быстрой, даже несмотря на усталость, и все же ему не под силу оказалось справиться с полным сил Учихой, тем более с Обито. Он схватил Какаши за руки и, сконцентрировав чакру, толкнул на кровать, прижимая всем телом. - Акацки, - зарычал тот, и Обито с удивлением понял, что ему нравится этот тон. Разъяренный Какаши был чертовски соблазнителен. Алый блеск шарингана столкнулся с другим, но, едва открыв глаз, Какаши застонал от боли. Он снова зажмурился и обмяк, словно смирившись с происходящим, но Обито не ослабил хватку. - Кто ты такой? И как у тебя оказался этот глаз? Ах. Конечно, он не мог не заметить шаринган. Какаши, казалось, уже собрался с силами, и смятение, охватившее его при внезапной атаке, ушло, но Обито знал, что это не так. Люди не ожидают нападения внутри родной деревни, и именно это сделало Какаши уязвимым. Никто бы не пришел проверить, все ли в порядке. Ему оставалось только потянуть время в надежде, что появится шанс поднять тревогу и оповестить остальных, но сам он не справится с ним и не убежит, не в его состоянии. - Кто ты такой?! Он орал слишком громко, так их и вправду могли услышать. Обито освободил одну руку и зажал Какаши рот, заглушая крики; тот немедленно воспользовался этим, вцепившись Обито в горло. Пальцы прошли насквозь, и изумленный Какаши на время оставил попытки его придушить. Вместо этого он заерзал сильнее, вырываясь из крепкой хватки. Раздраженно зарычав, Обито до боли сдавил ему запястье, угрожая сломать, если тот не успокоится. Яростно скалясь в ответ, Какаши подчинился. Его грудь все еще тяжело вздымалась, а аура угрожающе дрожала, даже несмотря на все его бессилие. Все же он оставался Копирующим ниндзя и, даже измотанный, легко мог сладить с любым ниже ранга джонина. Увы, Обито расправлялся даже с каге, а уж преступников S-класса усмирял на ежедневной основе. И с этим Какаши ничего не мог поделать. - Что тебе надо? – прошипел он, когда Обито убрал руку. Его голос был опасно низким, но спокойным. – И как ты сумел заполучить шаринган? Как пробрался в деревню? - Хм, - усмехнулся Обито, хоть Какаши и не мог этого видеть. – Ты сам не из рода Учих, Какаши. Это я должен задать тебе такой вопрос. - Намекаешь, что ты из Учих, Акацки? - Возможно. А возможно, и нет, - задумчиво протянул Обито. – Хотя я знаю, как у тебя оказался шаринган, поэтому спрашивать не стану. Эту тему наверняка уже затаскали до дыр. Он склонился ближе, недовольный тем, что его лицо полностью закрывала маска. Такая, какую носил Какаши, была удобней, но она не смогла бы сохранить его личность в тайне. - Сейчас речь не о моем шарингане. Кто ты такой? Пропустив вопрос мимо ушей, Обито предпочел ответить на предыдущий. - Что же до моих желаний… - он окинул Какаши потемневшим взглядом. - Не рассчитывай, что я помогу тебе поймать Наруто, - сухо отрезал тот. - Ты меня неправильно понял, Хатаке, - Обито положил затянутую в перчатку ладонь Какаши на грудь, а потом медленно опустился ниже. Какаши прищурился. Обито обвел пальцем кромку его белья, позволяя одному проскользнуть под ткань. - Нет! – он снова попытался вырваться, но Обито пресек эти попытки с раздраженным вздохом. Лучше бы Какаши не дергался, хотя чего еще было ожидать? Он сжал пальцы на его горле, повторяя недавнее движение. - Ты дашь мне то, чего я хочу, Шаринган Какаши. - Да кто ты такой, чтобы требовать? – процедил тот сквозь стиснутые зубы. – У тебя слишком раздутое самомнение. Не смей со мной играть! - Я мастер игры, - фыркнул Обито, припоминая выходки Тоби. – Во всяком случае, большую часть времени, - быстро добавил он. Его слова не достигли цели; очевидно, угрозы здесь не помогут. Стоило попробовать другую тактику. Он не собирался этого делать – черт возьми, он вообще ничего подобного не планировал, – но чувствовал, что так будет проще. Обито привык управлять людьми, не прибегая к помощи силы, и был уверен, что легко сможет провернуть это и с бывшим напарником. Он знал Какаши лучше, чем большинство своих врагов; то, что было между ними в прошлом, оказало на того большое влияние. Все должно получиться, главное – подобрать верные слова. В таком состоянии у Какаши не будет и шанса. - Ты спрашивал, кто я такой, - он поднял руку, прикасаясь к оранжевой маске, – уже трижды. Полагаю, ты действительно хочешь знать. Он чуть помедлил, понадеявшись, что его колебание кажется выверенной паузой, и снял маску. Глаза Какаши распахнулись. Обито не стал ждать, пока тот придет в себя. - Какааши… - прошептал он ему на ухо, растягивая гласные и касаясь теплым дыханием кожи. Какаши поперхнулся воздухом и отвернулся, видимо, временно лишившись дара речи. Просто идеально. - Я доверял тебе, - холодно произнес Обито и почти ощутил, как Какаши внутренне содрогнулся. Он знал, как сильно тот винит себя. - Я оказался в ловушке, если вдруг тебе интересно. Знаешь, что я увидел первым, вырвавшись на свободу? – его голос понизился до шепота. – Твое чидори, пронзившее ее грудь. На этот раз Какаши дернулся, словно от боли. - Первым, что я увидел, был ты, своей рукой разорвавший ей сердце… - Обито, - вздрогнув, начал тот. – Поверь мне, я… - Ох, оставь. Я в курсе, что она просто воспользовалась тобой, как оружием. Но знаешь, что? Его хватка усилилась, и пальцы Какаши непроизвольно сжались. - Это все не имеет значения, - выплюнул Обито, сам удивляясь, как холодно звучит его голос. – Потому что виноват ты. Ты обещал ее защитить, но не просто позволил запечатать в ней биджу, ты еще и смотрел, как она умирает от твоей руки. Пусть и невольно, но именно ты ее убил, - он горько хмыкнул, удерживая взгляд Какаши. – Вот что я получил взамен, отдав жизнь за ублюдка. За подонка, который даже не удосужился проверить, действительно ли я мертв, прежде чем спокойно жить дальше. Он знал, что Какаши не заслуживает этих слов. Шла война, гибли люди, и было просто-напросто опасно отправлять поисковые отряды на границу. Обито в буквальном смысле разломило пополам – он не смог бы выжить после такого. Его спасло чудо. Но Какаши верил каждому сказанному слову, боль и вина ясно отражались на его лице, в затравленном выражении глаз. Обито не стал бы винить его в этом – он и правда был настоящим призраком из прошлого. - Прости меня, - слабо пробормотал Какаши. На удивление легко оказалось играть им, вести туда, куда хотелось Обито, ломать волю без малейших усилий. Так просто обвинять. Так сладко ранить. - Мне не нужны твои извинения, убийца друзей. Какаши отвел глаза, словно боялся снова встречаться с ним взглядом. - Где ты был все эти годы? Почему Акацки? Обито хмыкнул. Пытается сменить тему? - А ты ждал, что я вернусь в Коноху после убийства Рин на моих глазах? Какаши еще больше вжался в постель, и рука, упиравшаяся Обито в грудь, бессильно упала. Сопротивление обернулось вялостью и апатией. Действительно, слишком просто. Стащив зубами перчатку, Обито бросил ее на кровать, рядом с изголовьем, и склонился ниже. Легко, почти невесомо коснулся шеи Какаши, ловя слабый аромат мужского шампуня, вдыхая его полной грудью. Короткие волоски встали дыбом от прикосновения, и Обито хищно усмехнулся, прежде чем прижаться к коже губами. Какаши задрожал, но не двинулся с места. - Это все твоя ошибка, - пробормотал Обито ему на ухо. Он хотел рассказать Какаши о Глазе Луны, о том, что страдание не продлится вечно, но знал, что тот не станет слушать, больше того, наверняка разозлится снова. И Обито почел за лучшее оставить все в тайне. Да и он здесь не затем, чтобы убеждать Какаши присоединиться к нему. Он обвел языком ушную раковину, оцарапал зубами мочку. Какаши сглотнул, попытался что-то сказать, но умолк на полуслове, по-прежнему глядя устало и виновато. Увидев его смирение, Обито отпустил вторую руку и снял с Какаши маску; тот не сопротивлялся, только глянул искоса, прежде чем снова отвести взгляд. Наверное, это не должно было удивлять, но Какаши оказался просто человеком. Ничего необычайного – острый подбородок и четко очерченные скулы, маленькая родинка возле рта с левой стороны. Определенно привлекательный, даже красивый. Если б не твердая линия челюсти, его внешность можно было счесть почти женственной. Обито проследил пальцем шрам на щеке, решив, что небольшое несовершенство только добавляет Какаши очарования. Провел подушечкой пальца по нескрытым тканью губам, один раз, второй, и снова наклонился, задевая уголок рта. Какаши задрожал, поднимая глаза, выдохнул коротко и резко, и Обито прижался сильнее, пробуя его на вкус. Он давно хотел Какаши, но никогда прежде не представлял себе их поцелуй – может, потому что до этого не видел его лица. Но теперь, наконец увидев, сразу же поддался своему желанию. Обито не ожидал ни покалывания на губах, ни тумана в голове, окутавшего его плотным покрывалом. Он больше не мог мыслить ясно, он был отравлен, опьянен, и, Господи Боже, он хотел большего. Его руки снова скользнули к кромке белья и потянули ткань. Он пытался поймать взгляд Какаши, но тот упорно отворачивался, хоть и не пытался протестовать. Он был слишком безразличным, слишком покорным. Обито сузил глаза, чувствуя новую волну гнева в груди. Это не было тем, чего он добивался. Найдя сосок Какаши, он резко сжал его, слыша сорванное дыхание, и, опустив голову, обвел языком ключицу. - Ты просто позволишь мне сделать все, что я захочу? Какаши напрягся, стиснув зубы, но по-прежнему остался неподвижным. - Ты жалок, - внутри Обито нарастало раздражение от этой безмолвной покорности. Он не был уверен, какого именно отклика ждет, но ждал все равно, хоть это и было нечестно – сначала надавить, сломив сопротивление, а теперь желать ответа. Обито дотронулся до его века, заставляя открыть шаринган, и Какаши дернулся всем телом. - Значит, ты не будешь возражать, если я верну это, правда? - Так ты за этим сюда пришел? - Просто ответь. - Я… - он оттолкнул руки Обито и отвернулся, закрывая глаза. – Я бы предпочел оставить шаринган себе. Схватив за подбородок, Обито развернул Какаши к себе лицом и склонился вплотную, вырывая вздох. - Тогда заплати за него, - и, не дожидаясь ответа, впился поцелуем, грубо, жестко раздвигая мягкие губы, настойчиво захватывая их в плен. Какаши не отзывался, и Обито с силой сжал его плечи, оставляя синяки, заставляя то ли задохнуться, то ли застонать и наконец уступить, позволить скользнуть внутрь. Обито углубил поцелуй, исследуя, пробуя на вкус, смешивая их дыхание. Он почувствовал, что Какаши сжал левой рукой его плечо, и внезапно осознал, как много на них мешающей одежды. Оторвавшись ненадолго, стащил плащ и рубашку, ощущая взгляд Какаши на искусственной руке, которой касалась его собственная, и снова склонился к нему. Тот ответил, обхватывая за шею, встречая своим языком чужой язык, делая поцелуй более чувственным. Почувствовав отклик, Обито чуть замедлил движения и довольно застонал, стоило Какаши провести ногтями по его спине. Когда им обоим перестало хватать воздуха, Обито оторвался от губ и приник к шее, целуя сначала нежно, а потом грубо, почти кусая. Он спустился вниз, к груди, добрался до соска и сжал его зубами, а после всосал затвердевшую плоть в рот. Пальцами нашел другой сосок и покрутил между указательным и средним, потирая и дергая чувствительную кожу. - Оби… Какаши выгнулся, впиваясь ему в спину, и Обито прижался к его гладкой груди своей, покрытой шрамами, а потом чуть отодвинулся, чтобы просунуть руку между их телами. Проследил кончиками пальцев мускулы на животе, покусывая участок между шеей и плечом, и застонал, когда чужая ладонь погладила его бок, спускаясь к талии. Отстранившись, Обито окинул Какаши взглядом – полуприкрытые, наполненные смятением глаза, раскрасневшееся лицо, шею и грудь с алеющими на ней следами укусов, прекрасно вылепленные мышцы, блестящие от пота, стройные бедра. Жар, который все это время медленно копился внутри, сейчас разом устремился в низ живота, заставив дернуться затвердевший член. Обито низко застонал, крепко сжимая бедро Какаши. - Обито, - одна рука, запутавшаяся в темных спутанных волосах, скользнула к лицу, исчерченному шрамами. – Они причиняют тебе боль? Почему-то этот простой вопрос застал его врасплох. В обычно спокойном взгляде Какаши смешались страдание, сожаление и целая буря других чувств, которым Обито затруднялся дать определение. Он разрывался между желанием сделать еще больнее и потребностью облегчить эти муки и в конце концов просто сказал правду: - Иногда, но я редко ощущаю что-нибудь. Какаши, поглаживая, спустился от его шеи к белому плечу. - А рука? - Фантомные боли временами, но обычно нет. Ничего, - неожиданно ему сдавило грудь, грозя задушить, разодрать на части. - Я ничего не чувствую. Он грубо отпихнул непрошеную тоску прочь, злой на самого себя, и снова набросился на Какаши, не дав ему времени собраться с мыслями. То, что он сказал, было ложью. Его сердце разрывалось от боли, и он искал способ унять эту боль. Облегчить удушающую агонию, прогнать ее в глубины памяти. Он не сумел бы принять смерть Рин, как не смог смириться с предательством Какаши. Он не хотел принимать ничего из жестокой правды этого мира. Но об этом он подумает позже. Обито чувствовал медный привкус во рту, погружая зубы в теплую плоть, прокусывая кожу до крови. Какаши зашипел, двинул рукой, и он пригвоздил ее рядом с изголовьем, проводя ногтями по груди, оставляя на ней красные полосы. Он запер свои чувства далеко, в самом глухом уголке сердца, чтобы разобраться с ними позже. Всегда, годами – позже. Он не примет ни одного из них. Болезненный вздох словно разрушил заклятье, снова возвращая его в настоящее – к Какаши. Обито жаждал этого так долго, что не собирался тратить время на пустые переживания. Эмоциональная буря уступила место чувственной, и он прикоснулся к Какаши через ткань белья, вызывая тихий стон. Вжался бедрами в бедра, потираясь сквозь слои одежды, и тот резко выдохнул, комкая ткань покрывала. Видя, как он отзывается на ласки, Обито ощутил странное самодовольство. Если жизнь Какаши была пустой и бессмысленной, то он собирался заставить его хоть на миг ощутить себя живым. Какаши выгибался ему навстречу, прижимаясь сильнее, и это еще больше обостряло желание. Обито погладил внутреннюю часть его бедра, заставив дернуться и пробормотать что-то протестующее, и снова перехватил руки, пригвождая к постели. Какаши проглотил болезненный стон, стиснул кулаки, но больше не стал сопротивляться. Обито поймал его губы и целовал до тех пор, пока не закружилась голова, и только потом отпустил запястья, уже лиловые от синяков. Тяжело дыша, Какаши прикрыл лицо ладонью, пока Обито стягивал с него белье и быстро избавлялся от остатков собственной одежды. Закончив, он схватил Какаши за руку, которой тот отгородился, и отвел в сторону, глядя пристально и напряженно. В мертвой тишине было слышно только их прерывистое, неровное дыхание. Под горящим взглядом Обито Какаши попытался сесть, но тот не дал ему пошевелиться, с низким рычанием усилив хватку. - Подожди, - он чуть отпихнул его свободной рукой, так мягко, что не смог бы сдвинуть и на дюйм, если бы тот не поддался сам. Но Обито все-таки отстранился на несколько секунд – больше из любопытства, чем по какой-либо другой причине. Перекатившись на живот, Какаши подполз к краю кровати, давая сполна насладиться видом, и принялся искать что-то в коробке под кроватью. Найдя, он вернулся обратно и, обернувшись, бросил Обито какой-то тюбик. - Вот, возьми. Обито вздернул бровь. - Смазка? - Ну да, - тот поскреб шею и отвел взгляд, неловко улыбнувшись. – У меня есть много чего… интимного. Эта слабая улыбка поймала Обито врасплох. Он понял, что впервые видит лицо Какаши, когда тот улыбается, и, черт возьми, как же он был красив в этот момент! Он положил руку Какаши на плечо и снова толкнул на живот, обжигая горячим дыханием затылок. Пробежал пальцами по позвоночнику, чувствуя, как тело под ним обмякло, а по коже пробежали мурашки. Обхватив за талию, дернул на себя, заставляя опуститься на колени с задушенным стоном. - Какаши, - хрипло пробормотал Обито, и тот задрожал при звуках его голоса. Удерживая одной рукой за бедро, он опустил другую на упругую ягодицу и крепко сжал, зубами стаскивая пробку с тюбика. Случайно нажав слишком сильно, он подавил желание вытереть излишки о простыни и обильно смазал пальцы прохладным гелем. Несколько раз провел ими по коже, словно рисуя на ней маленькие круги, и только потом проник внутрь. Какаши затаил дыхание, а потом судорожно выдохнул; Обито погладил его изнутри и протиснулся глубже, еще больше возбуждаясь от ощущения горячей мягкости. Он вытащил палец, прежде чем погрузить его обратно, на этот раз добавляя средний, растягивая сильнее, и Какаши укусил ребро ладони, заглушая рвущиеся наружу звуки. Не в силах больше ждать, Обито отстранился и смазал собственный ноющий член, низко застонав от прикосновения. Он был твердым до боли, и терпения, чтобы продлить ласки, уже не осталось. Схватив Какаши за бедра, он устроился поудобнее и толкнулся внутрь, входя на всю длину. Тот застонал, сжимаясь, тесный и горячий. Как же хорошо. - Обито…- прерывистый вздох заставил его усмехнуться про себя. Какаши всегда был сильным, и в детстве Обито не представлял, что тот может подчиниться кому-нибудь, тем более ему. Теперь же они не просто сравнялись в силе, Какаши признал его. И пусть это не было добровольным выбором – Обито не оставил ему такового – его телу нравилось, что происходит. Он провел языком по пояснице Какаши, чувствуя соленый привкус и заставляя отозваться новой дрожью удовольствия. Дав время привыкнуть к себе, качнул бедрами вперед, находя ритм – жесткий, но недостаточно грубый для того, чтобы причинить боль. Во всяком случае, не столь сильную, судя по ответным стонам. Опустив руку, Обито нашел его член, крепко сжимая, наслаждаясь теплой твердостью, и провел вниз по стволу. Какаши содрогнулся, захлебываясь стоном. Обито повторил движение еще раз, а потом принялся ласкать шелковистую головку, слушая задушенные звуки и чувствуя, как пульсирует жар в ладони. Он задвигался еще быстрее, еще жестче, наконец-то давая волю темной страсти, терзавшей его уже давно. Удовольствие и жажда бурлили в венах, и Обито со стонами толкался вперед, стремясь проникнуть в самую глубину. И без того неровное дыхание Какаши сорвалось, он отчаянно вцепился пальцами в простыню, приближаясь к оргазму. Обито наклонил голову и горячо выдохнул ему на спину, вслушиваясь в беспорядочные вздохи. - Обито… От этого хриплого шепота, от звуков собственного имени, слетевшего с губ Какаши, теплый ток пронизал все тело. Жар взорвался внутри Обито, выплескиваясь наружу, изливаясь горячим семенем, и миг спустя Какаши сдавленно застонал, кончая. Обито вышел из него и упал сверху, роняя голову на плечо. Какаши в изнеможении распростерся под ним, и он слышал биение его сердца в такт своему собственному. - Как же я тебя ненавижу, - прошипел Обито, быстро и неровно дыша. Он не знал, какие найти слова, но хотел сказать хоть что-нибудь, прежде чем Какаши сможет все неверно истолковать. Тот устало повернулся к нему, глядя с необъяснимой теплотой. Плечо под щекой Обито шевельнулось, и тот сам не заметил, как их пальцы оказались переплетены. Сердце подскочило, застревая где-то в горле, когда Какаши улыбнулся. - Ага, - только и сказал он, поднося руку Обито к губам и целуя ладонь. Его тяжелые веки наконец опустились, дыхание успокоилось. Обито знал, что он заснул, едва закрыв глаза. Он сам чувствовал сонливость и усталость, но не мог оставаться тут вечно. Рано или поздно кто-нибудь непременно примется разыскивать Какаши, да и тот не позволит Обито забрать Наруто без борьбы. Вполне возможно, что следующим утром, если ему не помешать, Какаши отправится прямиком к Хокаге и расскажет обо всем, а этого Обито допустить не мог. Заставить себя оторваться от теплого тела и встать с мягкой постели оказалось тяжелее, чем он думал. Тихо, как способен только ниндзя, Обито снова натянул на Какаши маску и белье, что было намного труднее и далеко не так увлекательно, как снимать их. Сложив печать для стирания памяти, он мягко нажал Какаши на лоб и активировал дзюцу. Само по себе оно было незавершенным – без иллюзии замены жертва непременно поймет, что что-то не так, и, как следует покопавшись в памяти, все вспомнит. К счастью, у Обито имелось отличное решение. Он потряс Какаши за плечо, и когда тот, все еще полусонный, открыл глаза, поймал его в мощное гендзюцу. Какаши добрался домой, разделся, слишком усталый для душа, и заснул. Готово. Ничего этого не было. Обито редко появлялся в Конохе два дня подряд, но обычно он и не занимался любовью со своим бывшим другом – во всяком случае, до недавнего времени. К тому же он хотел проверить, как сработало гендзюцу, так что подходящий повод был налицо. Обито раздумывал, куда ему заглянуть сначала – к Камню Памяти или домой к Какаши, зная, что шансы застать его там и там примерно равны. Его раздражало, что даже после стольких лет он до сих пор не знал, что вернее. Дома, конечно же, никого не оказалось – очевидно, потому, что Обито решил сперва проверить именно там – поэтому он пошел к Камню, надеясь, что Какаши не успели отправить на миссию за пределы деревни. Оказавшись на своем обычном месте, Обито снял маску, чтобы полнее дышать чистым утренним воздухом, и принялся ждать. Он почти сдался, когда наконец увидел Какаши, идущего по дороге. Сегодня тот определенно выглядел получше. Все еще усталый, но уже не изможденный, он казался свежее и словно светился изнутри. Учитывая его недавнее возвращение с трудной миссии и успешное использование Мангёке, на это были причины. Обито заметил, что уровень чакры Какаши все еще оставался низким, но восстанавливался, как положено, так что повода для беспокойства не было. Естественно, Обито не стал бы беспокоиться в любом случае. Какаши подошел к своему привычному месту, не отрывая глаз от Камня. - Здравствуй. Некоторое время он молчал, и вокруг раздавался только щебет птиц и мягкий шелест ветра в древесных кронах. Все было так, как раньше, словно ничего не произошло, и Обито внезапно ощутил укол разочарования. Вместо долгожданного облегчения внутри разливалась пустота. Какаши запустил руку в копну серебряных волос, отливающих белым в потоке утренних лучей. - Ты считаешь меня идиотом? Обито замер, чувствуя, как сердце пропустило удар. - Признаюсь… Проснувшись, сначала я подумал, что это было сном, – он огляделся по сторонам, и сердце Обито снова заколотилось в груди. Но, не почувствовав его присутствия, Какаши снова отвернулся, пожав плечами. – Я помню только, как вернулся домой и лег спать. А потом увидел – очень смутно – сон… Мне пришлось потратить много времени, чтобы вспомнить. Память не слушалась, и уже одно это меня насторожило, ведь потеря воспоминаний может значить смерть для шиноби. Обычно я помню все, даже свои сны, в самых мельчайших подробностях. Да уж, этот несносный умник не отдыхал даже ночью. Чертов гений, который постоянно усложнял жизнь Обито. И вместе с тем делал ее очень увлекательной. Пожалуй, больше не стоило держаться на расстоянии. Он мог просто выкрасть из Конохи этого безупречного шиноби и использовать, как приманку для Кьюби. Ну, помимо всего прочего... Обито заставил себя не думать об этом, пока мысли не вышли из-под контроля. - В конце концов, я все вспомнил, - сказал Какаши, стискивая кулаки. – Пришлось попотеть, однако мне удалось. И все же… Это казалось невозможным, я считал это просто сном… Это и должно было быть просто сном, но сны не оставляют засосов, Обито. Обито ощутил, как адреналин беснуется в крови, а сердце бьется, грозя прорвать грудную клетку. Знал ли Какаши, что делает, или просто был так чертовски доверчив? Прямо сейчас он великодушно вручал Обито идеальный повод похитить его совершенную задницу. Нельзя было рисковать, позволяя просто так уйти тому, кто знал слабые места лидера Акацки… - Если ты собирался провернуть все незаметно, тебе стоило стараться получше, - заявил Какаши с ноткой веселья в голосе. – Нет, ну в самом деле? Оставить такие следы и думать, что сможешь прикрыть их гендзюцу? Обито нахмурился – в основном потому, что упреки были справедливы. - Я мог подумать, что сошел с ума и переспал с каким-то незнакомцем, убедив себя, что был с тобой, но… ничего не складывается. Все эти синяки… и запах… он изменился, но это по-прежнему ты. Да, он и правда старался изо всех сил. - Я думаю, нам с тобой надо о многом поговорить, - Какаши прищурился, глядя на выбитое в Камне имя, а потом выпрямился, повысив голос. – Обито! Если ты слышишь меня, то иди сюда и покажись, трусливая плакса! Внезапно почувствовав рядом чужую чакру, Какаши замер, как вкопанный. Обито приблизился вплотную, раздразненный нелестным прозвищем, и наклонился, почти касаясь его уха губами: - Ты звал меня, Какаши?