for you

Джинён хотел бы поскорее покинуть студию, но на него смотрели остальные, поэтому он медленно, даже немного вальяжно, приблизился к двери и вышел. Точно так же Пак оставил позади длинный коридор, а потом резко, словно спринтер со старта, сорвался на бег, чувствуя, как внутри всё горит от ужаса и стыда. Ему хотелось выплеснуть всё это наружу, чтобы стало хотя бы немного легче, но он не мог, потому что просто не знал как. Не умел. Для Джуниора было проще взять в руки нож, вспороть грудную клетку и выковырять, чем прокричать зверем в темноту, надрывая связки. – Что это с ним? Не попал ни в одну ноту, – наконец, нарушил тишину Конпимук, обеспокоенно смотря за захлопнувшуюся за старшим дверь. Джексон, игнорируя начавшееся обсуждение, пристально наблюдал за Чжебомом, нервно покусывающим губу. – Хён, ты что-то знаешь? – внезапно спросил он, заставляя лидера поднять свой взгляд от пола, а всех остальных – замолкнуть и насторожиться. Джейби посмотрел на китайца так, будто совсем не ожидал от него такой сообразительности. – Скажи. Мы же команда, это касается и нас. – Во времена JJ Project у него начались проблемы со слухом, – помолчав, всё-таки произнёс Им и покачал головой. – Тогда всё обошлось, но врачи сказали, что если приступы повторяться, он постепенно оглохнет. Ван ожидал услышать что угодно, но только не это, поэтому, пожалев, что спросил, устало прикрыл глаза и начал массировать переносицу. Каждый из участников группы хотел что-то сказать, но боялся нарушить тишину, потому что и без слов было понятно, что это для них всех означает. GOT6 (фактически, а не официально) и одна разбитая вдребезги мечта. Мечта человека, который был достоин сиять ярче всех остальных. На следующий день Джексон пригласил одногруппников поесть мяса, надеясь хоть как-то поднять Джинёну настроение, но тот, сославшись на отсутствие аппетита, отказался. Тогда блондин сказал уже собравшимся в маленькой прихожей общежития мембрам, предвкушающим вкусный и сытный ужин, что останется дома. Бувакуль запротестовал, напомнив ему, что именно он является инициатором похода. – Вдруг ему что-то понадобится, – пояснил своё решение Джекс. Никому не нужно было объяснять, кого он имеет в виду. – А вы идите, – добавил он и достал из кармана кошелёк, который и должен был их сегодня кормить. Сначала китаец собирался отдать его Бэм Бэму, но потом представил, что тот потратит всё до последней воны, и передумал. Осмотрев каждого оценивающим взглядом, он вручил свои накопления Чжебому, решив, что единственный достойный его доверия человек здесь именно лидер. В квартире стало очень тихо, слышалось лишь посапывание набегавшейся за день Коко. Джексон практически бесшумно вошёл в комнату Джуниора. Кореец, обняв колени руками, сидел на полу к нему спиной и никак не реагировал. Ван прошёл дальше и сел напротив младшего. Чтобы заставить того поднять голову, он, насколько смог, обхватил его ногами и придвинулся ещё ближе. Пак выпрямился, в его взгляде читалось удивление. Он попытался собраться, боясь показаться жалким, но всё равно выглядел слишком растерянным. – Джинён, знаешь… – начал рэпер и сделал паузу, давая себе возможность передумать. – Я люблю тебя, – немного поразмыслив, всё-таки произнёс он и сделал это очень (пугающе) уверенно, потому что его окончательные решения обжалованию не подлежат. – Знаю, я… – хрипло ответил брюнет, но не успел договорить. – Нет, ты не понял, – перебил его Джекс, смотря непривычно серьёзно. Джуниор внимательно (несколько педантично) вгляделся в каждую чёрточку лица старшего, надеясь найти хоть толику подвоха, но всё было чисто. Кристально чисто. В этот момент в нём начали бороться, желая разорвать напополам, два чувства: радость и страх. Потому что он мечтал услышать эти слова настолько же сильно, насколько боялся. – Не знаю, какое из моих действий ты расценил неправильно, – стараясь говорить спокойно, произнёс Пак, – и теперь, узнав о болезни, хочешь... – добавил он, даже не сомневаясь в том, что Чжебом обо всём им рассказал. И Джинён его ни в чём не винил, потому что они имели полное право знать. – Хочешь... – Я говорю это не из жалости, – вновь не дав другу договорить, выпалил Джексон. Он знал, что их ждёт сложный разговор, но всё же считал, что сумеет совладать с эмоциями. Однако это оказалось выше его сил. Сердце ухнуло вниз и продолжило колотиться где-то в пятках. Пак закрыл глаза. С самого первого дня их знакомства он делал всё, чтобы не выдать себя, и считал свои чувства грехом. А сейчас выходит, что каждое несдержанное движение, каждая искренняя улыбка – это всё было взаимно. Отчаяние сдавило горло, вынуждая сделать глубокий вдох, но брюнет думал совсем не о потерянном впустую времени. Он испытывал ужас от одной только мысли, что теперь сдерживать себя будет гораздо труднее. Ведь притяжение между ними не одностороннее, и Ван даже не собирается этому сопротивляться. – Джексон, это неправильно. Так нельзя. Я… я так не могу. – Думаешь, тебе одному тяжело? – усмехнувшись, произнёс китаец. – Я тоже пытался бороться с этим, – он опустил голову, боясь увидеть реакцию Джуниора на следующие слова. – И в какой-то степени ты прав. Новость о твоей болезни действительно повлияла на моё признание. Потому что я хотел… чтобы ты услышал эти слова. Пока не поздно. Через несколько минут молчания блондин всё-таки поднял взгляд на младшего. Тот смотрел на него совсем не зло, не оскорблёно, а с благодарностью. Его губы слегка заметно подрагивали. – Прости, я… – сдавлено, словно делая это через силу, начал Джинён, всё ещё пытаясь на каждый шаг Джекса ему навстречу отвечать двумя шагами назад. – Хорошо, я понял, – молодой человек резко вскочил на ноги и подошёл к двери. – Но если я уйду сейчас, нас никогда не будет, – произнёс он, смотря на перегородку, отделяющую маленькую (крохотную) обитель Пака от комнаты Югёма и Бэм Бэма. «Раз… два… три», – мысленно посчитал Джексон и отодвинул створку в сторону, намереваясь сделать шаг вперёд, но чужая рука мелькнула перед его лицом и вернула её обратно, перекрывая путь. «Попался», – с улыбкой подумал он, чувствуя рваное дыхание Джуниора где-то над своим плечом. Ван разыграл этот спектакль специально. Он мог поступить, как всегда: получить желаемое наскоком, но ведь кореец до невозможности особенный, поэтому и подход к нему должен был быть индивидуальным. Китаец повернулся к Джинёну лицом. Посмотрев на руку, упирающуюся в дверь рядом с его головой, он усмехнулся. Взгляд постепенно опустился на губы брюнета, но Джексон не успел ничего сделать, потому что Пак прижался к нему и, склонившись к уху, прошептал: – Пока могу, я буду петь для тебя.