Blank space

Белое пространство казалось бесконечным бесцветным полотном, и Ремор, как бы он не напрягал глаза, не мог уловить ту черту, что отделяла пол и потолок от стен. Свет наполнял каждый сантиметр, хотя никаких источников света не было и в помине — яркая белизна успешно заменяла их собой. Они назвали это место Шеол. Точнее, это была целиком и полностью идея Марка, но Рем и не возражал. Создание нейтрального измерения, в котором могли находится духи разных авторов, требовало огромного количества энергии. Но ради возможности видеть лицо любимого, с его слегка надменным взглядом и согнутыми в снисходительно-ласковой усмешке губами, Принц Тьмы отдал бы всё, что угодно. Оно того стоило. Он, чёрт возьми, того стоил. Поначалу Ремор боялся признаться самому себе, что влюблен. Как выдумка, дух, почти что тень на задворках разума — как он может чувствовать что-то настолько сильное? Когда он спросил это у Елены во время написания новой главы, та лишь пожала плечами и сказала, что, по сути, от неё у миражей только имена, внешность и некоторые черты характера, всё остальное, видимо, «доклеилось» по человеческому образу. А потом хитро прищурилась и начала допрашивать, по кому же так сохнет «моё упоротое чудо»? Услышав ответ, она несколько минут глупо-счастливо-шокированно улыбалась, а потом начала активно материться, разбавляя этот поток нецензурщины словами восхищения. Оказалось, Мьюзика давно заклинило на Ленином Музе, и Верона уже устала жаловаться подруге на вконец ошалевшего Критика. Ишь чего удумал, яойного фанфика с его непосредственным участием подавай! А по носу не желаете, нет? А у нас акция, отказаться не имеете права. Чего уж говорить: бедные Мар-Мары обеих фикрайтерш попросту устали шпионить за Ремором по просьбе поехавшего головой Марка. С того времени, как оба духа узнали о взаимной помешанности друг на друге, они завязали переписку, отправляя сообщения через тех же Мар-Марычей. Потом те не выдержали роли курьеров, и предложили устроить для двух дебилов место, где они могут быть наедине вместе. Два дебила, конечно же, согласились. И теперь они стараются видеться как можно чаще.

***

Тряхнув головой, отгоняя воспоминания прочь, Ремор щёлкнул пальцами, вызывая два мягких кресла, точь в точь как в гостиной чертог, и маленький столик, готовый к распиванию кофе. Он знал, насколько Марк обожает этот напиток, хотя сам отдавал предпочтение травяному чаю, в идеале, ромашковому. Так, кувшин со сливками забыл. Дух сел в одно из кресел, закинув ногу на ногу. Сегодня у них, как-никак, назначена встреча, и патологически пунктуальный Мьюзик должен появится с минуты на минуту. — Хэй, восхитительно выглядишь! — окликнул Ремора такой знакомый и родной голос. — Но не настолько, чтобы превзойти меня. В кресле напротив, вызывающе улыбаясь, появился Маркус Мьюзик-бокс. — Кто бы сомневался в твоей непревзойдённости? Тем более, я, — фыркнул Ремор, шутливо прищуривая глаза. — А ты вообще Марк? Обычно он не раскидывается комплиментами, даже такими самовлюблёнными. — Твои глаза очаровательно похожи на фотонегатив моих. — вместо ответа. — Надо срочно попросить Палонтраса тебя обследовать. Ты точно рехнулся чутка. — закатил глаза Муз, медленно краснея. Хотя, как медленно — бледная, почти фарфоровая кожа предательски выдавала даже самое лёгкое смущение своего владельца. — Ну вот, решил не быть «редкостной в своём эгоизме сволочью», как сразу рехнулся, — сокрушённо покачал головой Мьюзик, смотря в пол, — и где же правда в этом бренном мире?! — закончил он, взяв в руку невесть откуда взявшийся бутафорский череп, аки Гамлет из одноименной пьесы Шекспира. Ремор тихо прыснул в свой кофе, потому как на ум пришла абсолютно неуместная, но невероятно смешная, на его взгляд, картина — его Маркус стоит на театральной сцене, разодетый в средневековое лохмотье. И на голове этот глупый берет, из-под которого выглядывают угольно-черные лохмы. — Это кто же такой мудрый совет тебе дал, а? Хотя нет, дай угадаю — Николь? — часть о том, что такой фразы в «Гамлете», насколько он помнит, сроду не было, он поспешно запил кофе. Не хватало тут ещё захлебывающегося хохотом Принца Тьмы. — И ты мне ещё говорил, что в перечень твоих способностей не входит телепатия! Ника, кто же ещё. Главный шиппер в нашем маленьком сумасшедшем доме, — охотно согласился Марк, отбрасывая череп в сторону. Миг — и он просто исчез, затерялся в слепучей белизне.

***

Они ещё долго разговаривали, обмениваясь шутками и подколами, рассказывали разные забавные истории из жизни своих коллег-духов. Но в конце концов, реплики вставали все короче, и тишина стала разбавляться только звуком дыхания, да редким стуком чашек о столешницу. Каждый задумался о своем. Мьюзик взял свою чашку, наслаждаясь ароматом напитка, сделал глоток. Рем невольно засмотрелся на контраст белого фарфора с тёмной одеждой Критика. Почему-то сразу вспомнился любимый кинжал из его коллекции, стилизованный под инь-ян. Противоположные части одного целого. Тьма и свет. Игра теней на белоснежном полотне… …Он и Марк — Ты никогда не задумывался о том, что это всё не навсегда? — вдруг тихо спросил Ремор. Сам не зная, почему, вызвал тот кинжал: холодный металл блеснул, подобен лунному лучику, но стыдливо померк перед белой завесой Шеола. Маркус задумчиво покрутил в руках чашку, после чего шумно вздохнул. — Знаешь, вообще — да. Мы ведь всего лишь духи своих авторов. А люди, увы, смертны. Значит, с ними уйдём и мы? Странно, правда? Даже и не жили никогда, но всё равно познаем смерть… А может, забудем себя, опять станем чьими-то духами. Другие имена. Внешность. Воспоминания. — с каждым словом Муз чувствовал, будто на душу кладут кирпичи. Один, второй, третий… Мьюзик непонятно улыбнулся: то ли грустно, то ли обреченно. Перевёл взгляд с остатков кофе, заглянул прямо в глаза — и куда подевалась та искорка, что всегда таилась в глубине карих глаз? — сидящему напротив Принцу Тьмы. Было в этом взгляде что-то необъяснимо печальное. Осознание неизбежного? Боязнь потери? Кажется, Критик тоже увидел это на лице Ремора, потому что накрыл его ладонь своей. Их отделяла, а может, объединяла сиротливо обнажённая сталь клинка, который Муз так и держал в руке. Они сидели неподвижно несколько часов, которые казались вечностью: взявшись за руки, смотря в глаза друг другу, разделяя один воздух на двоих. Что бы ни было, они будут вместе. По-другому не может быть. Ничто не сможет разделить их. Ни-ко-гда. *** Ремор начал понимать, что происходит, только когда внутренний голос заорал о кислороде, и он неохотно разорвал поцелуй. — Ты для меня — всё. — хрипло прошептал Марк, отталкиваясь столик подальше и утаскивая Ремора в свои объятья. — Убью любого, кто посмеет нам помешать. — пообещал тот, расправляясь с рубашкой Мьюзика. И пусть весь мир подождёт.