Любопытство - не грех

Давным давно прошли времена военных походов и умопомрачительных странствий. Уже более трех тысяч лет прошло с тех пор, как Гаутер топтал эту землю и около десяти прошло с тех пор, как он вынужден был делать это в одиночку. Все его спутники в большинстве своем давно достигли возвышенных целей, за которыми гонялись, а те, что не достигли, предпочли добиваться своего уже в одиночку. И Гаутер остался один. Единственный, не ступивший по пути к своей цели ни шагу. Он продолжал брести, даже не зная пути, будто блуждая по темному туманному лесу и вместо ответа натыкаясь лишь на новые вопросы. Ровно десять лет прошло. Красноволосый аккуратно прочертил на испещренной палочками стене пещеры еще одну. В этот раз вышло немного кривовато, но Гаутер не почувствовал даже сожаления. Он же так и не научился этому... - Что же нужно сделать, чтобы выйти из себя? - пробормотал он. Сейчас был лучший момент для отчаяния. Он много читал и анализировал. В такие моменты круглая дата оказала бы определенное воздействие на психику обычного человека, вывела бы его из себя, заставила переживать или впасть в отчаяние. Гаутер не чувствовал ничего. Абсолютный ноль эмоций. Ни капли переживаний, даже легкой досады. Ни-че-го. - Веселенько ты стену украсил. - внезапно раздался у него над ухом знакомый голос. Это Бан. Гаутер даже не вздрогнул, не испугался, не удивился. Просто обернулся и поприветствовал его. Самым обычным образом. - Так ты встречаешь старого друга? - по помеченной шрамом физиономии блондина расплылась широкая и немного зловещая улыбка. Любая женщина назвала бы ее очаровательной или даже сексуальной. Гаутер лишь попытался ее скопировать, хоть доступная ему мимика и была далека от стоящего перед ним мужчины. - Итак, расскажешь, что это? - Бан с любопытством принялся рассматривать бесконечный частокол палочек на стене. - Зачем ты здесь? - наконец нашел подходящий вопрос грех похоти. - Да так, проездом. Дай, думаю, навещу старого приятеля. - Кажется, улыбка Бана стала еще немного шире, хотя по всем показателям казалось, что это невозможно. - Неужели ты не рад? - Я даже не знаю, каково это. - Спокойно парировал красноволосый. - И эти насечки на стене лишь доказательство того, что к данному знанию я так и не приблизился. - Так ты все еще пытаешься познать человеческие эмоции? - За невозможностью растянуть губы еще шире, Бан рассмеялся. - Да. Почему это смешно? - Да, нет, не смешно. Наверное, у меня сегодня просто хорошее настроение. Не обижайся. - Я не знаю, каково это. - И верно. Что, прям совсем ничего не чувствуешь? - Бан наконец отлип от стены и приблизился к своему старому приятелю. - Совсем ничего. - На месте Гаутера любой человек уже давно начал бы чувствовать раздражение к этому настойчивому среброволосому типу. Желание врезать или хотя бы сильно испортить ему жизнь. Гаутер лишь следил за ходом беседы. Не будь эмоции далеки от его сознания, он счел бы это любопытством или заинтересованностью. - Даже прикосновения? - Бан медленно поднес руку к мягкой щеке красноволосого и осторожно провел по ней тыльной стороной ладони. - Прикосновения чувствую. И вкусы с запахами. И боль тоже. Только не испытываю от этого никаких эмоций. - Вот как? Знаешь, я могу попробовать помочь тебе в достижении этого знания. - Бан приблизился к лицу Гаутера практически вплотную. Губы их разделяла всего пара миллиметров. - Я буду признателен тебе, если ты хотя бы попробуешь. - Все так же бесстрастно отвечал красновлосый. - Чувствуешь мое дыхание? - прошептал Бан. - Да. Блондин осторожно прикоснулся к губам марионетки, оставляя там отпечаток от робкого поцелуя. - Какие мои губы на вкус? - продолжил среброволосый все тем же еле слышным шепотом. Но Гаутер слышал его отлично. Почему-то теперь, от щекочущего горячего дыхания Бана его синтезированный организм переполняли какие-то новые чувства, не входящие в такие простые рамки как «боль» или «холод». Уши и щеки его начинали ощущать жар, но не тот, привычный, который мог бы подарить огонь, а нечто другое. Красноволосый мог бы характеризовать это ощущение как приятное. - Соленые. - С трудом ответил он на вопрос Бана, чувствуя, что каждое дыхательное движение дается ему с трудом. А сердце — глупая шутка мастера, вшить своей марионетке сердце — бьется все чаще. Именно это происходит, когда люди начинают испытывать эмоции, он совершенно точно читал об этом. Только что за эмоция его коснулась? Тем временем Бан вновь коснулся его губ, но уже намного увереннее и настойчивее. Его язык с напором надавил на зубы Гаутера, заставляя того раскрыть рот и поддаться на ласки. Влажный и очень сладкий язык блондина лихорадочно метался у него во рту, будто пытаясь успеть прикоснуться к каждому микрометру его тела, лаская и немного щекоча его собственный язык, щеки, зубы. Наконец Бан с трудом оторвался от лица Гаутера и шумно выдохнул. Его обнаженная грудь ходила ходуном под тонкой кожей красной куртки, а руки беспорядочно касались торса красноволосого, у которого созрел наконец вопрос к своему «помощнику». - Что это? Страх? Что я сейчас чувствую? - еле слышно произнес Гаутер. - Стыдно тебе не знать об этом чувстве. - Бан улыбнулся и провел языком по уху приятеля, после чего прошептал. - Это называется «похоть». С этими словами ладонь среброволосого осторожно скользнула под рубашку Гаутера, тщательно исследуя каждый миллиметр его тела и разыскивая эрогенные точки, пока наконец не нащупал его соски. - Тебя и этим снабдили? - вторая рука Бана расстегнула ему пояс и проследовала вниз, изучая содержимое его штанов. - Кажется, тут полный комплект. Скажи, тебя создали для войны или для любви? Он вновь припечатал губы Гаутера страстным поцелуем, не давая тому возможности даже ответить на вопрос. Красноволосый постепенно, с каждым движением горячего языка у него во рту, чувствовал, что рассудок постепенно покидает его тело. Каждое прикосновение Бана дарило его телу тот самый огонь, который ранее коснулся его щек. Жар становился все нестерпимей, превращая одежду в невыносимые путы. Гаутер все сильнее чувствовал воссоединение с грехом, давшим ему нынешнее прозвище и все сильнее желал воссоединения с другим грехом, грехом жадности, умело ласкавшим его тело. Пальцы Бана наконец нащупали искомую точку между ягодиц и осторожно погрузились внутрь, делая огонь внутри марионетки настолько мощным, что тот окончательно сожрал его рассудок. Гаутер обхватил руками лицо блондина, лихорадочно скользя по шраму, переходящему на шею, а затем касаясь рельефного торса. Он уже отвечал на бесконечно долгий и от этого не менее приятный глубокий поцелуй, подставлял шею и щеки ласкам влажного языка, теряя дыхания от каждого движения длинных тонких пальцев у него внутри. Бан вытащил руку из его штанов и принялся стягивать с марионетки одежду. Гаутер, если раньше у него мелькала мысль о попытке сопротивления, то сейчас он лишь с нетерпением ждал, когда его избавят от ненавистных тряпок. Он бы с удовольствием сам разодрал их на себе на части, но каждое прикосновение горячих рук делало его тело мягким и неспособным на осмысленные действия. Он не мог оторваться от торса блондина, лихорадочно поглаживая его и норовя спуститься ниже, но Бан каждый раз останавливал его новым прикосновением, заставляя вновь и вновь выдыхать чудом проскользнувший в легкие воздух и подчиняться ему. Гаутер постепенно соскользнул на пол, давая партнеру возможность стянуть с него штаны и принялся стягивать с светловолосого куртку и пытаться расшнуровать его ширинку, чтобы наконец проскользнуть внутрь, когда Бан внезапно прекратил касаться его и, обхватывая сильными ногами его бедра, сел. - Ты что-то чувствуешь теперь? Жар? Наслаждение? Чего ты хочешь сейчас? - пытаясь перекрыть срывающееся дыхание проговорил он. - П-пожалуйста, продолжай... - только и смог выдавить из себя Гаутер, изнывая от недостатка прикосновений. Он рефлекторно двинулся тазом по направлению к бедрам Бана, что заставило Среброволосого вновь расплыться в той широкой, не предвещающей ничего хорошего улыбке. Он поднес ко рту три своих изящных длинных пальца и провел по ним языком, густо смазывая их слюной, после чего опустил руку вниз и вновь погрузил их внутрь Гаутера, при этом освобождая ноги марионетки из-под своих бедер и приподняв их вверх. Один из его пальцев коснулся какой-то немыслимой, прекрасной точки, из-за чего красноволосый дернулся всем телом, издавая сладострастный стон. - Тебя и правда всем снабдили. - Бан усмехнулся, продолжая все сильнее надавливать на найденную точку, тем самым все сильнее приближая своего товарища к состоянию экстаза. Гаутер уже не был в состоянии рационально осмысливать происходящее, думать о том, что бы почувствовал на его месте нормальный человек. Сейчас он чувствовал сам, нечто совершенно определенно ему нравящееся и погружался в эти ощущения целиком, насколько это вообще было возможно. Его пылающее тело все с большим остервенением отвечало на ласковые уверенные прикосновения, надеясь получить еще больше, пока наслаждение наконец не добралось до своего пика. Не в силах сдерживать крика, что и не требовалось в пустынной пещере, Гаутер изогнулся, ощущая резкие сокращения мышц во всем теле. Ему на живот выплеснулось несколько сгустков белесой жидкости, и парень обмяк на полу, вслушиваясь о метающиеся между стен пещеры отголоски его крика, пытаясь переварить фейерверк, промчавшийся по его рассудку радужным галопом. Пожалуй, чувств и эмоций для первого раза было вполне достаточно, но Бан явно считал иначе. - Твой создатель просто гений. Подарить марионетке настолько развратное тело. - Грех жадности слизнул капли с живота Гаутера, постепенно опускаясь все ниже. - Стой. На сегодня хватит... - пробормотал красноволосый. - Правда? Эта часть твоего тела так не думает. - Бан провел языком по его по-прежнему твердому члену, заставляя красноволосого вновь выгнуться и издать стон. - Твое тело требует большего. Сам видишь. Как я могу ему отказать? - Нннн... - все остальные попытки произнести хоть звук со стороны Гаутера оказались тщетными, потому что светловолосый в этот момент обхватил губами его плоть, заглатывая все глубже. Жар, отпустивший было его бедное тело, тут же появился, начиная с новой силой терзать его, разрывая на части от неудовлетворенных потребностей. Гаутер вновь двинулся бедрами навстречу партнеру, от чего Бан выпустил его член изо рта и закашлялся. - Ты такой нетерпеливый. Придется тебя немного притормозить. - Светловолосый расплылся в еще более зловещей улыбке и, ловко выдернув из пояса своих штанов шнурок, перевязал им перевозбужденный орган марионетки у основания. - Теперь ты просто обязан меня дождаться. - Т-тебя? Ответом на вопрос Гаутера стало сильное чувство распирания там, где раньше орудовали пальцы среброволосого. Было немного больно. Да, это определенно была боль. Это ощущение должно было быть плохим, но в данный момент красноволосый явственно чувствовал, что эта боль принесет ему новое наслаждение. Бан, на всю глубину погрузившийся в него, начал осторожно двигаться, ускоряясь с каждым толчком. Гаутер чувствовал, что его член с каждым движением все легче входит в него, постепенно добираясь до заветной точки, пока он наконец не коснулся ее, заставляя марионетку вновь изогнуться, издав совершенно непристойный стон. - Н-не сбивай меня! - выдохнул Бан, наваливаясь на красноволосого всем своим весом и засовывая ему в рот пальцы, которые марионетка тут же заглотил практически целиком. При этом блондин продолжал все быстрее двигаться, заставляя ощущение всепоглощающего возбуждение все сильнее нарастать в теле Гаутера. Он уже не был в состоянии сдерживать стоны даже несмотря на пальцы Бана. А еще он очень хотел, чтобы шнурок, сдерживавший его, наконец исчез. Его рука скользнула вниз, в попытке избавиться от давящего аксессуара. - Даже не пытайся, - усмехнулся среброволосый и резким движением перевернул легкое худощавое тело Гаутера, ставя того на колени и заламывая тонкие руки за спину. Щека марионетки коснулась прохладного шершавого пола пещеры и скользнула по нему от нового толчка сзади. Бан продолжал двигаться, крепко удерживая запястья красноволосого и тем самым мешая любому его покушению на сковывающий шнурок. - С-сними! - Гаутер чувствовал и последними остатками разума осознавал, что если не избавится от шнурка, то его, должно быть, разорвет на части от нетерпения. Он так жаждал наконец-то вновь почувствовать всплески фейерверков в своем переполненном гормонами сознании. - Не будь таким нетерпеливым. - Бан сделал еще несколько движений, после чего устало осел на спину марионетки. Гаутер чувствовал, как мышцы на его натренированном теле беспорядочно сокращаются, а сзади все наполняется чем-то теплым, но в данный момент его гораздо больше интересовало совершенно другое ощущение. Рука светволосого резким рывком сорвала шнурок и, ухватившись за эрегированный член Гаутера, сделала несколько ритмичных движений, заставляя марионетку вновь пережить те ощущения, что так понравились ему в первый раз. Его колени дрогнули от сотрясшего тела оргазма и он чуть ли не растекся по прохладному полу, ощущая приятный вес тела Бана сверху. Сребровласый тяжело дышал, Гаутер чувствовал, как высоко вздымаются его ребра и липкий соленый пот, крупными каплями стекающий ему на плечи с лица и шеи мужчины. Бан коснулся губами шеи марионетки и шумно выдохнул. - И куда ты теперь собираешься? - Гаутер по прежнему лежал на полу, но уже на специально расстеленном для этого плаще и, нисколько не задумываясь о своей наготе, а так же изукрашивающих тело отметинах и подтеках разнообразных биологических жидкостей, смешанных с пылью. Бан спешно стер с себя остатки спермы и сейчас одевался в свой излюбленный красный кожаный костюм. - Ну, я же говорил, что заскочил к тебе проездом. Пора двигаться дальше, знаешь ли. - Он вставил в штаны шнурок и завязал его, после чего присел на колени рядом с обнаженным товарищем и, приблизившись к нему, спросил. - Я же смог тебе помочь? Теперь ты понимаешь человеческие чувства? - Нет. - Светловолосый удивленно и немного обиженно вскинул брови вверх, когда Гаутер обхватил ладонью его гладко выбритую щеку. - Думаю, мне недостаточно ОДНОГО урока. - А я и забыл, что у нас тут сложный случай. Что ж, не могу же я бросить своего боевого товарища на произвол судьбы. Придется мне здесь задержаться. - С этими словами лицо Бана вновь озарила широкая зловещая ухмылка, и он коснулся губ Гаутера своими.