His dark side

      Я макаю палец в стакан с кровью и слизываю красные капли со своей кожи. Солоноватая, с металлическим привкусом. И так непривычно, что десны не режет от моментально выступивших клыков. Что горло не жжет от этих капель. Что мертвое тело не наполняется жизнью. Как давно я не реагировала так на кровь? Три сотни лет. С тех самых пор, как стала вполне живым мертвецом. Но сейчас я в теле человека. Почти. — Если это должно было выглядеть сексуально, то у тебя не получилось, — ворчит Кай, пододвигая сосуд с кровью ближе к себе. — И на что же это было похоже? — заинтригованно смотрю на него, все еще катая по нёбу такой знакомый, но чужой сейчас вкус. — Будто ты воруешь мою еду. — Я же взяла всего пару капель. Жадина! Тебе никогда не понять, каково это три века зависеть от крови, хоть ты сейчас и в вампирской шкуре! — срываюсь я. — А то ты в полной мере можешь понять, что такое быть в моей шкуре! — передразнивает меня Кай. — Ну так давай, просвети — что такое быть Каем Паркером. Я даже сделаю вид, что мне интересно. Только возьму выпивку наверху, и вся во внимании, — вскакиваю с дивана и несусь в свою комнату за алкогольной заначкой. — Бурбон? Текила? Ром? — перечисляю, выкрикивая названия напитков из дверного проема спальни. Прекрасно же знаю, что Паркер слышит — у моего тела со слухом все в порядке. — А нет ничего поинтересней? Это все не мои напитки, особенно текила, — доносится снизу его ответ. — Значит, ром. Бурбон это напиток Деймона, — делаю выбор за обоих и по пути в гостиную захожу на кухню за стопками. — В общем, правила крайне просты. Даже ты поймешь, Паркер. Рассказываешь что-то о себе и выпиваешь рюмку. — Тебя и правда интересует, каково это быть мной? — недоверчиво смотрит ведьмак и тянется к первой наполненной стопке. — Нет, но делать-то все равно нечего. И так как у нас временное перемирие, то можем и поболтать. Я, конечно, потом пожалею об этом. Но сейчас эта идея кажется мне даже забавной, — следую его примеру и опрокидываю в себя первую порцию алкоголя. — Я — социопат, и мне нравится, что я не обременен такими вещами, как чувство вины или любовь. Они лишь тянут на дно, — усмехается Паркер, выпивая еще порцию рома. — Ничего нового я не узнала, Кай, — качаю головой, отодвигая от него спиртное. — А вот я сейчас узнаю. Ты когда-нибудь отключала эмоции, Нисса? Давай, не стесняйся меня, детка. Откровенность за откровенность, — холодная самоуверенная улыбка украшает его губы, а долгий вызывающий взгляд направлен мне в глаза. Паркер будто гипнотизирует меня, как удав кролика. — Ладно, Кай, черт с тобой! Отключала. Несколько раз. Доволен? — нервно заливаю в себя следующую дозу алкоголя. — Да. Разговор обещает быть интересным. Спрашивай, — снисходительно кивает он. — Любил ли ты кого-нибудь? Кроме себя, — вовремя спохватившись, добавляю я. — Я же пояснил, что я социопат чтобы избежать подобных вопросов! — ведьмак начинает злиться. — Потому что тебе есть что скрывать, — злорадно усмехаюсь, понимая, что попала в точку. — Зато я знаю, что ты любила, — Паркер уверенно переводит стрелки на меня. — Скажи мне, есть тема, о которой Деймон с Бонни не говорили в магической тюрьме? — тянусь к рюмке, но теперь их отодвигает Кай. — Одна или две, — уклончиво мотает он головой. — Ладно, хочешь знать? Да, мне, в отличие от тебя, любовь не чужда. Он даже представил меня своей семье, имея намерения жениться. Что, кстати, чрезвычайно странно вообще для вампира, и уж тем более для него. — Но что-то пошло не так, — щурится Паркер.       Черт! А этот псих проницательный! — Пошло, — согласно киваю, — но это уже совсем другая история. — Тогда расскажи, что объединяет тебя со Стефаном, братом Деймона, — хитро подмигивает Кай.       Я придумала эту игру, чтобы узнать его слабости, а не наоборот! — Паркер, лучше скажи прямо, о чем ты не знаешь? Потому что Сальваторе похоже на той стороне выложил все, как на исповеди!       Ответом служит лишь смех. Такой расчетливый и самоуверенный, что мне становится не по себе. — Ладно, — нервно вздыхаю, — я познакомилась со Стефаном и увлеклась им, когда он был в плену своей темной стороны. Не думаю, что ты не слышал про его альтер-эго, если осведомлен о моей любви.       Пока Малакай что-то бормочет себе под нос, я вспоминаю отношения с зеленоглазым вампиром. Ах, сладкое время…мрачное, порочное, возбуждающее…       Воздух в доме настолько пропах липким, тягучим ароматом крови, что меня подташнивает от каждого глубокого вдоха. Наверное, потому, что я сыта, и теперь не могу заставить себя съесть даже чайную ложку десерта. Жаль. Этот Сальваторе тот еще выдумщик. Приправить вишневую начинку пирога второй положительной под предлогом того, что так вкус станет более глубоким и ягодным. К слову, он оказался прав. Кол бы оценил подобную изобретательность, не будь он в гробу.       Цокнув языком, представляю, какую мы могли бы закатить вечеринку, окажись втроем в одном месте. Литры алкоголя и танцы в реках крови. Невъебенный, ни с чем несравнимый, чистый кайф. То, что я люблю. Надеюсь, этот парень тоже.       Войдя в комнату, носком дизайнерской туфли пинаю покатившуюся ко мне голову хозяйки дома. Вновь не уследила. — Я хотела, чтоб они смотрели. — Не люблю зрителей, — фыркает Стефан, стирая с подбородка кровь женщины. — Тогда зачем оставил ее? Только не говори, что планируешь развлечься, — хмуро киваю я в сторону девчонки, сидящей в кресле.       Естественно, она находится под внушением. Не помню даже, кто из нас сделал это. Главное, что сучка не визжит. Ненавижу эти противные, резкие, режущие слух вопли, заставляющие кривиться и приходить в ярость. — А ты ревнуешь? — лениво переспрашивает он.       Да, Блейк, ты ревнуешь? Вампир в отключке способен на это? А вообще можешь ли ты испытывать нечто подобное, находясь в гармонии с собственными чувствами?       Блять. У нас никогда не было взаимопонимания с ними. Два с лишним века, и все зря. Наверное, Кол назвал меня своей именно по этой причине — мне не нужно отключать эмоции, чтобы оставаться глухой, безразличной и вообще мертвой к любому их проявлению в ежедневной жизни. Конечно, леденцы у детей я не отбираю, но и великодушной меня назвать сложно. Эдакий черствый сухарик, делающий исключение для веселья и разврата. В общем, моя эмоциональная фригидность это просто прикрытие для цинизма, реализма и скептицизма. Проще притвориться вампиром с отключенными чувствами, чем признавать, что на некоторые вещи мне просто плевать. Кстати, встретив Стефана, я так и поступила. Душа просила праздника и крови, поэтому пришлось притвориться холодным монстром.       Такое играть просто. Нужно оставаться равнодушной к зверствам, и для этого даже не требуется надевать парик или учить текст какой-нибудь средневековой пьесы. Думаю, я прошла тест еще в тот момент, когда со скучающим видом задумчиво подпиливала ноготки рядом с Сальваторе, играющим в кровавый дартс. Правила игры я запоминать не стала, зато произвела на вампира должное впечатление. Но до сих пор не получила желаемое…       Если же его волнует исключительно кровь, то я предпочитаю перемежать удовольствия, делая перерывы на секс. Тем более, что объект моего влечения невероятно соблазнителен именно сейчас, когда купается в крови, напоминая мне безбашенные времена с Колом. Вот только Стефан несравним с ним. Он другой. За это я и влюбилась в него, как сопливая девчонка. Меня всегда тянуло к очаровательным подонкам, маньякам и убийцам. И обратилась я из-за одного из них.       Позже кто-то из моих дружков предположил, что теперь грех и порок навсегда засели во мне подобно демону ада. Не помню, что я ответила ему перед тем, как вырвала кадык. Зато он на мгновение был прав. Надеюсь, успел насладиться этим.       Так вот Стефан. Идеален. Умопомрачительное тело и острый ум. Обворожительно-холодный взгляд изумрудных глаз, от которого сердце колотится в грудной клетке, как канарейка в агонии. Говорю же, сопливая девчонка. И сравнения сейчас такие из-за этой впечатлительности. Ничего, получу свое и успокоюсь. Надо только соблазнить его. Причем прямо сейчас. — А тебе не плевать? — сухо рычу я.       Сальваторе хохочет, а после подзывает свою жертву к себе. Усаживает на колени и перебирает ей волосы. Гладит по голове долго, нежно, почти невесомо. Специально изводит меня этим, ведь чувствует, как я его хочу. Стефан — игрок. Не просто бездумное существо, жаждущее крови. Изощренный монстр, рассказами о котором впору пугать детей. А я же сгораю от чувств к нему, играя отключку. Пошла против правил. Это так на меня похоже даже в моем увлечении убийцей, не знающим пощады.       Другие вампиры сторонятся Риппера. Считают его сумасшедшим, ведь моментами он перегибает палку. И только я следую за ним по пятам, искренне восхищаясь и наслаждаясь каждым убийством, что он превращает в целое представление или торжественную процессию, финал у которой всегда один.       Наверное, Кол испортил меня. Но я считаю, что для Стефана это только плюс.       Он вгрызается ей в шею, но делает это не так жестоко, как обычно. Водит языком по коже девушки, вырисовывая на ней кровавые узоры. Все это действо рассчитано на меня. И я оцениваю его по достоинству, ведь кажется, что от одного взгляда на вампирский поцелуй можно кончить.       Поддаюсь инстинкту хищника, заставившему забыть о плотном ужине отцом этой девчонки, и бросаюсь к Сальваторе, мгновенно присоединяясь к нему, кусая малышку за плечо. Она всхлипывает и обмякает в руках двух чудовищ, обескровливающих ее тело, заставляя прощаться с жизнью быстрее. К черту свидетелей. Удовольствие — довольно интимное таинство, и лишние зрители нам не нужны.       Зачерпнув из раны последние капли черешневой крови, Стефан оставляет ей мазок на моих губах, а после притягивает меня к себе, сбросив ненужный труп с колен. Между нами нет расстояния и мгновения на размышление, только оголенное удовольствие, пульсирующее в венах с молодой кровью. Похоже, эта девчонка была нимфоманкой, иначе как объяснить, что я уже буквально схожу с ума, насквозь пропитанная желанием от одного поцелуя.       Сальваторе сминает мои губы. Кусает их. Лижет. Посасывает. Делает все, чтобы у меня сорвало крышу. Двигает языком так медленно и ласково, что я захлебываюсь от ощущения необходимости продолжить и, наконец, закончить все это действо сексом. Мне необходима разрядка. Иначе от неудовлетворения я сожгу этот город к чертям.       В какой-то момент понимая, что нужно сделать перерыв, я отскакиваю от него, остановившись у рояля, стоящего посреди комнаты. Похоже, смертью мы спасли ту малышку, ведь наверняка родители заставляли ее музицировать против воли. Впрочем, плевать. Да будь она даже сестрой милосердия, я бы все равно разорвала ей глотку.       Сальваторе ухмыляется, и, встав, ленивой походкой направляется в мою сторону. Он намерен закончить все. Вот это уже другой разговор. Мне определенно нравятся его намерения. В принципе, чтобы узнать их, я и прервала поцелуй. Зато осталась довольна результатом. А скоро явно будет еще интереснее. Я предчувствую это с тех самых пор, как заметила возбуждение Стефана. — Любишь музыку? — вызывающе смотрю на него. — У меня несколько другие интересы. — Например? — Кровь. Я люблю кровь, — спокойно поясняет вампир. — И тебя.       Встречаю его признание звонким заливистым смехом: — Ты без чувств. — Ладно, — соглашается он. — Но ты мне нравишься. — Думаешь, это взаимно? — интересуюсь я. — Да, — Сальваторе дергает меня за руку, и мы оказываемся сидящими в кресле у музыкального инструмента.       Одно прикосновение окровавленных губ к моей шее, и я плавлюсь в его объятиях словно воск. Или же джем, намазанный на горячий тост. Черт! Ненавижу сладости. Особенно это гадкое приторное варенье, но иначе описать мое состояние нельзя.       Он не торопится. Поцелуй за поцелуем расчетливо изводит меня, доводя практически до предела.       Приказывает раздвинуть ноги и ведет пальцами вверх по бедру. После же касается влажного кружева трусиков и удовлетворенно хмыкает в ответ на мой стон.       Второй рукой удерживает меня за шею, усиливая хватку в момент, когда толчки становятся глубже. Я ерзаю, пытаясь подстроиться в такт его движениям, но Стефан не позволяет. Лишь успокаивающе шепчет мне на ухо, продолжая играть, дирижируя моим удовольствием.       За миг до пика он поднимается и усаживает меня на рояль, захлопнув его крышку с глухим стуком. То, что мы собираемся развратом осквернить антикварный музыкальный инструмент лишь забавляет меня, поэтому я развожу ноги в стороны, будто приглашая Сальваторе скорее сделать это, закрепив его нелюбовь к музыке сексом. Возможно, когда-нибудь я пожалею об этом. Или эффект бумеранга настигнет грешницу Ниссу Блейк, поставив ее на колени, но сейчас к черту все. Я не думаю о последствиях и морали. Просто следую инстинктам и желаниям. Зеленоглазый вампир поступает так же.       Стефан, облизнув губы, склоняется ко мне, оставив на черной лаковой поверхности следы моей влаги. Глубокий откровенный поцелуй и звук расстегивающейся молнии. А после он врывается в меня резким толчком, заставляя вскрикнуть. Впитывает каждый мой стон, двигаясь во мне, доводя до исступления, выматывая до предела, сливаясь со мной с каждым ударом мертвого вампирского сердца.       Продолжая вдалбливаться все сильнее, Сальваторе вгрызается в мою шею, обостряя ощущение экстаза, от которого я едва ли не теряю сознание. Это слишком сладко. Не зря я томилась и ждала так долго. Во всяком случае, влюбленность пока приносит мне только дивиденды — литры свежей крови и ошеломительные оргазмы. По-моему я выиграла главный приз, когда в тот вечер подсела к нему в баре.       Кончив, Стефан удовлетворенно слизывает капли крови, брызнувшие мне на грудь. — Что ты там говорил о любви? — обессилено бормочу я, кажется, стонами сорвав голос. — Ну, теперь мое отношение к музыке изменилось, — уклончиво ухмыляется он. — А ко мне?       Вместо слов Сальваторе вновь целует меня. Ненасытный.       Теперь я понимаю, что отключенные чувства не повод для отказа от искушений. Похоже, вампирские преимущества можно исследовать всю отведенную для этого вечность. Но сейчас у нас есть занятия куда интереснее, чем философский бред о жизни кровососов. — Ты имеешь в виду Риппера? — Кай отвлекает меня от воспоминаний, и мне приходится ему ответить, что я делаю крайне недовольно: — Да, Стефана с жаждой человеческой крови. И, знаешь, он переживает ее постоянно. Как Халк все время испытывает злость. Ну, помнишь, в «Мстителях»? Ты же уже посмотрел «Мстителей»?       Паркер отрицательно мотает головой, а я, выпив стопку рома, вновь возвращаюсь к той истории.       Окончанием нашего романа становится появление Лекси. Подружка-моралистка находит Стефана и забирает его, перед этим устроив мне приличную взбучку. Нет, конечно, я оставляю ее без половины волос, после чего эта сучка явно вынуждена сменить стрижку, но в кровавой любви поставлена жирная точка.       На прощание белокурая надзирательница Сальваторе рассказывает мне о настоящем Стефане, скрывающемся за Мясником, помешанным на крови. Услышанное поражает даже больше, чем встреча с его темной стороной.       Спустя время включивший чувства бойфренд встречает меня, и мы проводим долгую ночь за разговорами о будущем и прошлом. Тогда же он запрещает мне убивать Лекси в отместку за разбитое сердце. Ведь по сути разорванным в клочья оно было еще до Стефана. Таким его оставил Кол.       Вообще главное, что Сальваторе умеет влиять на меня. Открывает глаза на правду и заставляет работать мою совесть. Конечно, далеко не в полную силу и лишь по праздникам, но это не важно, ведь конец наших отношений становится началом моей новой жизни. Наверное, поэтому в одном из клочков того самого мертвого сердца хранится слепая любовь к Стефану. И она останется там до тех пор, пока оно не сделает свой последний удар.       Ну, вот и все. История дочитана до конца. Можно закрыть эту пыльную книгу и вернуться в настоящее, где я вынуждена сидеть в этом блядском теле социопата до тех пор, пока Кэролайн не приведет к нам ведьму. На чем я там остановилась? Ах да, собиралась спросить Кая об убийстве его семьи. Кажется, запасов алкоголя в этом доме мне будет мало.