Мальчик-бабочка

Just open your eyes Just open your eyes And see that life is beautiful. Will you swear on your life, That no one will cry at my funeral? (с)

*** Я подобрал его на улице: дрожащего, замерзшего, зябко кутающегося в какой-то грязный обрывок старого плаща. Сначала думал, что наркоман, потому что вся кожа была покрыта ранами, волдырями и язвами. Но когда увидел глаза... Яркие голубые глаза, похожие на бездну. Наполненные невыносимой болью, горечью и отчаянием, которое вот-вот грозится вылиться наружу. Глаза человека, который никогда не видел ничего, кроме боли. Глаза умирающего мальчика, от которого отвернулась даже родная мать. Я забрал его к себе, плюнув на свои принципы, на свои моральные заповеди и законы. Просто подхватил шарахнувшегося парня на руки, укрывая своей курткой, прижимая к себе дрожащее тело, ищущее тепла. Зачем я это сделал? Почему не прошел мимо, как сотни, тысячи людей до меня? Честно - я не знаю. Много раз задавал себе этот вопрос, но не находил на него ответа. Знаю, что похоже на сказку, что такого не бывает в жизни... Расскажи мне кто-нибудь такую историю, и я посмеялся бы над шутником. А теперь сам оказался в такой ситуации. Я не смог пройти мимо этих страдающих глаз, с отчаянием взирающих на мою спину. Сердце не выдержало и дрогнуло, сдавшись от жалости к этому созданию. *** - Откуда ты такой взялся? - бормочу, занося парнишку домой, ловко удерживая почти невесомое, худое тело на руках. - Из дома сбежал? - мальчишка молчит, сопит в мою шею, прижимаясь еще плотнее и жмурясь. - Зовут-то как? - та же реакция. Заношу его в единственную спальню, очень осторожно опускаю на постель этот дрожащий сверток и вздрагиваю, слыша всхлип. - Болит что-нибудь? - взволнованно спрашиваю, едва ощутимо касаясь пальцами вороха спутанных волос. Они были настолько грязными, что невозможно разобрать настоящего цвета. Парень чуть кивает, сжимаясь в комок, точно так же сжимается у меня сердце в груди. Почему я так добр к какому-то оборванцу?.. Почему? - Где болит? - стараюсь, чтобы мой голос звучал ласково и заботливо, хоть мне и самому страшно немного. Хоть я и взрослый мужчина, но не знаю, как вести себя с детьми... Точнее, с подростками, все же мальчишка выглядит лет на тринадцать. Может чуть больше, но с таким истощением и ранами больше ему не дать. - Давай, скажи мне, тогда я смогу тебе помочь, - успокаивающе глажу по волосам, дожидаюсь хриплого "Везде" и вздыхаю. Совершенно не знаю, что делать, да и парнишка больше кутается в мою куртку, прячет лицо, тихо напряженно сопя. - Давай тогда я помогу тебе помыться? А потом обработаем твои ранки... - беру за тонкое запястье, тяну на себя, заставляя его раскрыться, но удивленно тут же отпускаю от болезненного вскрика. Несколько секунд не понимаю, что произошло, а потом кожа мальчика в том месте, где я ее касался, покрывается волдырями, а затем сползает, оставляя страшные раны... *** Я знал, что есть такое редкое заболевание - буллезный эпидермолиз. Ужасное нарушение генов. Неизлечимое. Знал, но никогда не рассчитывал столкнуться с ним в своей жизни. Но раз взял этот груз на себя, раз принял этого малыша под свою опеку - должен стоять до последнего. Я принял его, как сына, как брата. Как родного. Узнал, что зовут Кирилл. Что отец бросил их с матерью, когда мальчику было всего два года. С тех пор мать заботилась и воспитывала его одна. Но в таких условиях, что я впервые сознательно пожелал человеку смерти. А недавно, устав, она просто выкинула его на улицу, как вшивого котенка. Без средств к существованию, без еды и одежды. Просто закрыла за ним дверь. Что может чувствовать ребенок, в одно мгновение оказавшийся без дома? Какие чувства он может испытывать, лишившись того, кому можно было доверять? Единственного родного человека... Меня поразила его воля к жизни, которой нет даже у многих взрослых. Он цеплялся за нее всеми силами, карабкался, дышал. И глаза его молили о помощи. К Кириллу почти невозможно прикасаться - средняя стадия заболевания, от любого касания кожа слезает как пыльца на крыльях бабочки. Мальчик-бабочка. Красиво звучит, да? Ничего красивого в этом нет. Вы бы видели его глаза, от которых в душе что-то переворачивается. Бесконечная боль, которую он терпит каждую минуту, отчаяние, безнадежность. Ребенок без будущего. *** Кириллу сложно ходить, больно говорить и почти невозможно лежать, поэтому приходится наносить мази и бинтовать почти всю его кожу, дабы хоть немного облегчить страдания. Он почти не ест, совсем не улыбается и все время молчит, глядя в потолок ничего не выражающим взглядом. Это очень тяжело, это просто невыносимо. С каждым днем я все больше и больше сходил с ума от жалости к этому ребенку, обзванивал больницы, но никто не хотел браться за такой запущенный случай. Шанса нет, и нет возможности это вылечить. Он навсегда останется мальчишкой с кожей бабочки. Мне пришлось сменить работу на другую, чтобы больше времени проводить с Кириллом, помогать ему в каждом движении, выполнять малейшую прихоть - парню даже тяжело держать в руках ложку или ручку. Я ни разу не видел его слез. Он не плакал при мне, просто смотрел, и от этого взгляда самому хотелось разрыдаться, прижать его к себе, обещать, что все будет хорошо. Но даже страшно коснуться руки. *** Время шло, Кирилл рос, каждый прожитый день был маленькой победой. Я учил его всему, что знал, заменяя школу с учителями. Я развлекал его, рассказывал истории на ночь, засыпал рядом, перебирая короткие русые волосы, целуя невесомо в висок, прислушиваясь к тихому дыханию. Понял, что ни за что на свете не откажусь от этого чуда, которое только мне дарит свои редкие улыбки. Понял, что люблю его сильнее, чем сына или брата. Мальчишка, который вот так спонтанно вошел в мою жизнь. Зачем он мне? Зачем мне лишние проблемы, хлопоты? Эти вопросы столько раз возникали в голове, что и не пересчитать. Но я не мог отказаться от чужой жизни, которая так нуждалась во мне. Я стал для него маленьким Богом, а он - смыслом моей жизни. Я вырастил его в красивого юношу с печальными голубыми глазами. Я научил его улыбаться и смеяться, радоваться мелочам, мечтать... Я знал, что ему сложно. Я знал, что у таких людей срок отмерен заранее... Но... Я не мог сдержать рыданий на его похоронах.