Пять попыток

Эрик удивляется, видя на пороге своего дома встрепанного пацана. Того самого, что вытащил его из тюрьмы. Тот задорно улыбается и смотрит на него открыто и бесхитростно. — Что ты тут забыл? — спрашивает его Леншерр, недоверчиво рассматривая его. Пацан как пацан. Только губы искусаны сильно, нервный наверняка. — Хотел познакомиться поближе, — заявляет тот. — Впустишь? Эрик хмурится, но пропускает его в свой дом — не на пороге же говорить. — У тебя тут как-то неуютно, — Ртуть облизывает губы и замирает посреди гостиной. — А чай есть? — Нет. — А кофе? — Нет. — А... — Что ты хотел? Спидстер переминается с ноги на ногу, смотрит в пол и перебирает пальцами полы своей куртки. — Ну тут такое дело, — наконец мямлит он. — Я это... вроде как... Снаружи слышится вой сирены. Эрик тут же судорожно оборачивается — ему все еще кажется, что это за ним. Пьетро же подскакивает и сматывается, оставляя распахнутой дверь. "Не сегодня — так потом", — успокаивает он себя. Второй раз Пьетро подлавливает его в парке. Ну, как подлавливает — он вообще-то пришел чтобы понаблюдать за утками, а около пруда обнаружил Эрика, сидящего со стаканчиком кофе. — Какая классная встреча, — довольно лыбится Максимофф. — Отдыхаешь? — Уже нет, — раздраженно тянет мужчина. Поднявшись, он выкидывает недопитый кофе в урну и собирается уйти, но Пьетро отвязываться не намерен. — Слушай, а ты вообще один? А можно с тобой прогуляться? — выпаливает он, трусцой догоняя отошедшего уже на несколько метров Эрика. Эрик со вздохом кидает украдкой взгляд на часы. Он планировал встретиться с девушкой, с которой познакомился в магазине у дома, но та, походу, его продинамила. — Можно, — кивает Леншерр немного обреченно. Пьетро сияет и засовывает руки в карманы. — А ты какую музыку любишь? — Классику, — наобум отвечает мужчина, которому неохота думать. Спидстер прикусывает губу — в этом он совершенно не шарит. — Эм... А что вообще любишь делать на досуге? Со стороны это выглядит нелепо, его попытки завязать разговор, но он все равно пытается. Леншерр меряет его усталым взглядом. — Скажи честно, чего ты хочешь? — спрашивает он. — Ты ведь не просто так прилип. Парень нервно смеется и сжимает в пальцах свой плеер. — Да нет, я просто хочу с тобой... ну, вроде как, познакомиться. Ты классный парень и все такое, — Максимофф поднимает на него наивный взгляд и пытается казаться беззаботным. "Да, а еще надо бы сказать тебе, что я твой сын, но, боюсь, ты нахер меня пошлешь". Они доходят до конца аллеи, к оживленной улице, и Эрик неожиданно поворачивается к спидстеру, опустившему голову. — Мне пора, — заявляет он. Отчего-то становится неловко, что он так резко уходит, но Эрик все списывает на то, что они так и не успели особенно познакомиться. Затем судьба сталкивает их при взрыве в школе Ксавье. Ну, это не совсем взрыв, скорее недоразумение — Скотт немного поссорился с Пьетро по причине разнившихся взглядов на Магнето. Эрик, который в этот момент находился в кабинете Чарльза, зашедший для того, чтобы просто посидеть с ним за партией в шахматы, невольно подскакивает на месте, когда в другом крыле слышится грохот и крики профессорских учеников. — Опять они что-то не поделили, — вздыхает Чарльз. — Пойдем, оценим разрушения. Эрик задумчиво передвигает движением пальцев пешку на одну клетку вперед и кивает. В крыле стоит дым и остро пахнет жженым деревом. Где-то в глубине разнесенной гостиной догорает книжный шкаф. — Это были такие хорошие книги, — вздыхает Чарльз и смотрит с укоризной на Скотта. Циклоп виновато опускает голову. — Он полез драться, — кивает он на Пьетро. — А я что, должен молчать что ли, если его отец... Ртуть с грохотом роняет на пол едва оставшееся в живых кресло. — Скотт, я бы не рекомендовал поднимать тему отцовства сейчас, — с нажимом тянет Чарльз, который как никто знает о том, что Эрик еще не в курсе дела. — Какие комнаты пострадали? — Гостиная и моя комната, — мрачно вздыхает Пьетро. Чарльз о чем-то мучительно долго думает, а затем поднимает чистый лазурный взгляд на Леншерра. — Эрик, — с милой улыбкой, с которой способна соперничать только приторно-сладкая улыбка спидстера, говорит он. — Я слышал, Ртуть очень хотел с тобой пообщаться?.. — Чарльз, нет. — Чарльз да, Эрик. Мальчику негде жить. Мы быстро отстроим комнаты, и ты будешь избавлен от этого бремени. Эрик глухо зарычал, разворачиваясь на каблуках, и стремительным шагом вылетел из гостиной. — Это значит "хрен с тобой, Чарльз, но мне эта идея не нравится", — переводит на общедоступный язык Ксавье. — Пьетро, у тебя есть что забрать из комнаты? В соседней комнате, которую видно через пробитую в стене дыру, черными хлопьями оседают сгоревшие обои. — Полагаю, что нет, — сам отвечает на свой же вопрос Профессор. — Ну, думаю, тебе нужно его догнать. Счастье на лице Пьетро настолько явное, что Ксавье усмехается. — Может хоть теперь он ему скажет, — поясняет он подоспевшему Хэнку. — А то что сын, что отец, два идиота. Пьетро догоняет отца в два счета, и сразу ловит на себе его уничтожающий взгляд. — Да не беспокойся ты, я тихим буду. Это же всего на несколько дней, — Ртуть шагает рядом с ним в сторону выхода из школы. — Мешать не буду, выдели там уголок в гостевой комнате, буду приходить ночевать только. — Ты всегда такой назойливый? — раздраженно отзывается Эрик, но в голосе нет злости, лишь вселенская усталость. — Чего тебе от меня нужно? Максимофф резко тормозит около лестницы и смотрит в спину Леншерра, который продолжает спускаться. — Да в сущности ничего, — пожимает он плечами и тихо добавляет себе под нос: "Всего-то сказать тебе, что ты не похерил свою семью". Первая ночь в доме Леншерра кажется самой волшебной, как бы банально это ни звучало. Пьетро сидит с ним допоздна на кухне — Эрик читает Гете, Пьетро краем глаза за ним наблюдает, играя на "Геймбое" в гонки. — Интересно? — тихо спрашивает Пьетро. Эрик поднимает голову и вопросительно смотрит на него. В тусклом свете бра он кажется осунувшимся и усталым, и Пьетро очень хочется его обнять. Лечь головой на плечо, то, чего ему не хватало в детстве, и рассказать о том, что "в этой игре куча классных монстров, смотри сюда; а это босс, но я его прям ща, раз-два и готово". — Я о книге, — поясняет Максимофф. — Интересная? — Да, неплохая, — подумав, отвечает Магнето. — Зачитать тебе одну хорошую цитату? Ртуть кивает и придвигается ближе, почти заглядывая в книгу. — Если твое сердце и твой ум беспокойны, чего же тебе больше? Кто перестал любить и делать ошибки, тот может похоронить себя заживо, — зачитывает ему Эрик и поднимает от книги взгляд. — Пока твой разум в беспокойстве, ты жив, пока ты чувствуешь, ты существуешь. Пьетро сглатывает и смотрит в пол, пока в его голове роятся мысли, одна другой краше. "Он догадался", "черт, что на это ответить", "что за ошибки, о чем он, боги", — задыхается его разум, пока он сам пытается вернуться к игре. — Тебе не пора ли спать? — насмешливо интересуется Эрик. Ртуть качает головой. — Знаешь, — наконец произносит он, прикусив на мгновение губу. — Помнишь, когда мы тогда ехали в лифте, в Пентагоне? Леншерр отстраненно кивает. — Я тогда сказал, что моя мама... — Спидстер нервно стискивает в пальцах приставку. — Моя мама знала чувака, который мог делать такое. Слышится треск пластика, и на пол сыпятся обломки "Геймбоя". Повисает неловкая тишина. Парень вскидывает голову и сталкивается взглядом со серебряно-стальными глазами. Остатки пластика мелким крошевом сыпятся через крепко сжатые пальцы. — Я уберу, — почти шепчет Пьетро и стремительно сбегает за шваброй. Хлопает дверь в ванну. Пьетро упирается исцарапанными ладонями в раковину и шумно дышит. Еще никогда он так явно не слышал звука захлопывающейся ловушки за своей спиной. Потому что, кажется, он влюбился. Почти неделя в доме Эрика заставляет его лишь убедиться — он пропал. Даже осознание того, что этот мужчина — его собственный отец не отрезвляет. От него становится лишь больнее. Признаваться уже не хочется. Хочется сидеть с ним так каждый день, украдкой глядя на то, как его пальцы подхватывают и переворачивают страницы. Так медленно, что Пьетро наслаждается каждым мгновением. В одну из ночей он неосторожно засыпает на маленьком кухонном диванчике, и просыпается от ощущения чего-то мягкого под головой. Он просыпается, лежа головой на коленях Эрика. Тот же дочитывает книгу словно и нет никакого спидстера, и словно он не дремлет на нем. Кажется, тогда Пьетро просто на сверхзвуковых скоростях уносится в свою комнату. Через еще три дня Чарльз говорит ему, что можно возвращаться в школу. — Я пока не хочу, — мнется на пороге его кабинета Пьетро. — Да и у меня нет с папой разногласий. Кроме того, что я все еще ничего ему не сказал, и еще и влюбился. — Ты хочешь остаться у него? — удивленно спрашивает его Ксавье. — Вы... поговорили? Максимофф виновато опускает голову. — Почему ты этого так боишься? — недоумевает Профессор. Пьетро качает головой и молчит. — Я не хочу потерять его, не успев обрести, — виновато выдыхает он. — Я хочу быть с ним, даже если ради этого мне придется молчать. — Он не отвергнет тебя, если ты расскажешь, — пытается успокоить его Чарльз. — Он будет в шоке, может тебе не поверить, но не отвергнет. — Вы не знаете всего, — горько смеется спидстер. — Вы знаете его, но не можете предсказать, что он сделает. Возвращается он к Эрику, когда на дворе уже темнеет. Света на кухне нет, но он горит в спальне Леншерра. Что-то в этом настораживает Пьетро, но он успокаивает себя идеей того, что сегодня отец хочет побыть один, и поэтому неслышно проносится мимо его двери, и забивается в свою комнату в самом конце дома, в надежде остаться незамеченным. Но шаги в коридоре разбивают его надежду в щепки. Эрик заходит в комнату и закрывает за собой дверь, прислоняясь к ней спиной. — Чарльз сказал мне, что я должен с тобой поговорить о твоем прошлом, — серьезно произносит он. Ртуть задушенно стонет — чертов Ксавье, мать его. Везде сунет свой нос. — Не о чем говорить, — пожимает он плечами. — Ничего такого, что нужно знать тебе. — Врешь. Парень ощущает, как по спине стекает холодом липкий страх. "Он знает". — Кто ты? — Эрик медленно шагает к нему через комнату, и Пьетро вжимается спиной в стену. — Кто ты, и что тебе нужно от меня? — Я... Я твой... — Максимофф слышит, как его голос предательски срывается и облизывает губы, пересохшие от волнения. — Я... — Что. Тебе. Нужно, — хрипло выдыхает Леншерр, подходя вплотную и видя, как зрачок парня полностью затопляет его радужку. — Что ты хочешь?.. И Пьетро срывается. В голове слышится лишь звон обезумевшего колокольчика, который звенит каждый раз, когда Пьетро делает очередную глупость. И если раньше он позвякивал, то теперь это явный звук набата. — Тебя, — задыхаясь, шепчет он, вцепляясь пальцами в ворот его домашней мягкой футболки. — Тебя, Эрик. Впервые он зовет его по имени, и оно так горько отдается на языке, что горечь пробирает до дрожи. Эрик смотрит на него испытующим, долгим взглядом, а затем рывком сгребает в охапку и толкает спиной к кровати. Роняет парня на нее, нависает сверху и шумно дыша, спрашивает: — Это — последний шанс, когда ты можешь отказаться от своих слов. Встать и уйти. Что ты решил?.. Вместо ответа Пьетро тянется к нему, закрыв глаза. Пальцы Эрика выжигают кожу словно раскаленный металл, оставляют метки, заставляя выгибаться и звать его в исступлении. Его поцелуи — как удары хлесткой колючей плетью, заставляют расцветать кожу яркими синяками и кровоподтеками. Его тело — болезненное наслаждение, слепящее и обжигающее; покрытые сеткой тонких шрамов спина и грудь вынуждают Пьетро, дрожащего в лихорадке возбуждения, смотреть неотрывно на каждое сплетение светлых полос. Он захлебывается громким, отчаянным стоном и тянет на себя скомканную, влажную простынь, когда Эрик входит в него до конца, вынуждая прогнуться в пояснице. Леншерр же не позволяет ему даже дернуться, прибивает к кровати всем своим весом и в жестком, бешеном темпе двигается, глуша все стоны и вскрики парня, зажимая ладонью его рот. Но тот все равно умудряется скинуть его руку. Вцепляется в запястье дрожащими пальцами, понимая, что последние капли самоконтроля покидают его, и громко стонет, кончая на свой живот. И, когда Эрик резко начинает толкаться в него короткими, жесткими рывками, Пьетро слетает с катушек и, обнимая его за шею, в исступлении шепчет на ухо: — Давай, папочка... С гортанным стоном Леншерр вжимает его в матрас, затыкая поцелуем, жадно кусая губы и почти трахая его рот языком. И кончает внутрь тесного тела раскинувшегося под ним парня. В комнате жарко и пахнет мускусом и потом. Эрик полулежит, привалившись к спинке кровати, запрокинув голову и закрыв глаза, в то время как Пьетро лихорадочно соображает, как теперь оправдываться. — Это и есть то, что ты от меня скрывал, чертов ты... — Магнето ухмыляется. — Мелкая ты паскуда. — Прости, — еле слышно отзывается Максимофф, отводя взгляд. — Я... Тебе наверное мерзко от этого, да?.. Молчание служит ему весьма красноречивым ответом — по крайней мере ему так кажется. — Я... Я утром уйду, честно, — шепчет Пьетро. В груди ноет шипастый комок, колет легкие, сердце, отдает болью в горло. Он знал, что так и получится. — Куда? — лениво переспрашивает его Эрик. — Я никуда тебя не гоню. — Но... — Мне не противно, — со вздохом отвечает Леншерр и наконец открывает глаза, смотря на сына. — Мне, как минимум, нужно привыкнуть к мысли о том, что ты мой сын. Потом уже и будем разбираться. Пьетро кивает, а затем приподнимается на локтях и укладывается головой на грудь мужчины. — Правильное решение, — фыркает тот. — Отоспись. Утром будем выяснять, почему ты такой испорченный засранец. Спидстер едва слышно угукает и закрывает глаза. Действительно, выяснение того, почему он по жизни тот еще придурок могло подождать до утра.