Часть 11
22 августа 2016 г. в 15:02
Шахматноголовый сидел в своём кресле в своём мире, и размышлял.
Всё было довольно-таки паршиво, но терпимо и более-менее исправимо.
Единственная из того сброда девочка, которая могла бы стать Аркобалено Неба, подкинула ему редкую свинью, хоть и не по своей воле. Оказалась тем самым, даже напророченным, Очищающим Небом, и её умыкнул Бермуда. Подчинённые этого, его верные шавки, могут сделать ощутимо плохо даже ему, Шаману. Своё Небо они не отдадут ни за что и никому.
Придётся, возможно, ставить Бьякурана. Его кандидатура лучшая из оставшихся, он силён, и хорошо понимает, что такое Три-Ни-Сетте, и умеет использовать свои знания и свою силу. Только вот в параллельные миры смотреть умеет. Может понять, что к чему, и удрать, пока не поздно, и кто дальше?
В принципе, надежда на девочку-Вонголу ещё оставалась. Но только если она сама захочет стать Аркобалено, а такое… Вполне вероятно. Надо только с ней поговорить.
Рассказать ей о том, что на Аркобалено держится Три-Ни-Сетте и всё существование этого мира. Эта девочка является потомком и Наследницей Джотто ди Вонгола, а этот субъект всегда слыл желанием помогать всем и вся. И ещё при жизни считал, что передаст своё Наследие только тому, чьи идеалы и устои будут более чем наполовину совпадать с его. Она наверняка понимает, что способности Очищающего Неба никуда не денутся, кем бы она ни стала. Так что и сброд Бермуды, и нынешних Аркобалено она сможет спасти по-любому, и по-любому не доживёт до кончины нового поколения. Можно ей рассказать, что, раз Шаманкой она не является, то жизнь у неё будет ровно такой же длины, как и у всех Аркобалено.
Она сможет это понять, и, скорее всего, принять. И согласится. Она сможет обойти цепных псов Бермуды, когда тот, конечно, всё узнает, где же ему не узнать, и не согласится с её решением и будет оберегать её до последнего против её воли. В том, что недовоскресший гад именно так и поступит, Шахматноголовый не сомневался. Бермуда всегда был слишком добр и желал всем счастья. Почти как тот же идиот Джотто. Только это ему не помогло ни разу в жизни, а после неудавшейся смерти осталось мешать, делая его с его пламенем Мрака слабым, как котёнок, и полагающимся только на своих рабов, без которых не мог жить. Чудесная ситуация была у этого придурка: создал пламя, впервые в жизни возненавидев, а сам не может им пользоваться, и транслирует подчинённым, способным усиливать его творение до невообразимого.
Но слабости Бермуды сейчас не шибко интересовали Шамана, хоть он был единственным, кто о них знал.
Время поджимало. Тело, именуемое Арией Джиглио Неро, было больно и лежало сейчас где-то в Италии. Да настолько, что не могло подняться, и Сепира из-за этого даже послала на битву девятилетнюю Юни. Шахматноголовый только и мог представлять, как мучается сейчас Шаманка, чувствуя всю боль человеческого тела, и не будучи способной её заглушить. И ведь это не в первый раз, и он ничем не мог ей помочь. В прошлый раз, а это было лишь каких-то девятнадцать лет назад, он весь избегался, но ничего так и не смог сделать для неё. Сейчас она просто послала его, сказала заниматься битвой. Он и занимался, со всем рвением, которое только у него было. Он знал, что Сепире нравилось нынешнее тело. И ей вроде нравилась жизнь. Ведь если Сепира сейчас перейдёт в Юни, то незрелое тело девочки может просто погибнуть, благодаря этой чёртовой пустышке. И Шаманка вместе с ним, ведь больше у неё нет потомков, чтобы переселяться дальше.
Ну зачем он тогда такое сделал? Зачем поддался? Как он мог вообще что-то подобное подумать? Почему он тогда вообще её увидел?
Он не помнил, зачем тогда появился в том забытом и несуществующими богами, и самими людьми городке. Был тихий осенний вечер, довольно тёплый. Он шёл тогда по узенькой улочке. Фонари не горели, хотя было уже довольно темно, и его путь освещался только тусклыми окошками. Люди спокойно занимались своими делами, кто отдыхал от трудного дня, кто дорабатывал то, что не успел, и никому не было никакого дела до бродящего по городку Шамана. Как, впрочем, и Шаману до них, хотя он иногда заглядывал в окна, даже краем сознания не отмечая этого.
Пока не увидел их.
В маленькое окошко гостиницы было чётко видно, как молодой мужчина целует девушку, прижав её к стенке и одной рукой расстёгивая ей рубашку.
Шахматноголового никогда не интересовала ничья личная жизнь, а тем более, людская. И он уже пошёл было дальше, размышляя над тем, что заставило его остановить взгляд именно на этом окне, как вдруг понял. Эту девушку он знал.
Резко развернувшись, он прямо подлетел к окну. Мужчина там оторвался от её губ и снова прильнул к ним, его рука уже шарила по голой женской груди.
У Шамана резко помутилось в глазах, сердце будто остановилось. Человек. Человек и Сепира.
Как её тогда звали? Луче. Как звали и зовут того человека? Реборн.
Он любил её. Да, пожалуй, люди именно так это называют.
Он любил её ещё с тех самых пор, когда они ещё не были одни на всём свете. Когда она ещё могла называть себя Шаманкой с кристально чистой совестью. Когда он ещё жил на Земле, а не заперся в своём мире, желая исчезнуть, но не имея на это права. Когда они были — как смешно об этом даже думать — молоды.
Тогда он боялся ей признаться. Да, пожалуй, люди именно так это называют.
А потом, когда она уже покинула собственное тело, просто не мог.
Она стала человеком. Она всегда была слабой Шаманкой, и уже не смогла жить. Но он помог ей, когда она умирала, он проводил её душу в тело человеческой женщины. Она после этого сама призналась ему, сквозь слёзы. Он сам тогда думал, что больнее уже быть не может. Он ей ничего не сказал. Пытался быть ей просто другом. Она же теперь была человеком. Хоть и не совсем.
Как её тогда звали? Ирэн.
Дальше сработала странная привязка, Сепира могла переселяться только в потомков той женщины, благо они у неё были. Жила по нескольку веков в одном теле, потом переселялась в другое. Даже выбирала для переселения только тех, у кого уже были дети.
Она хранила ему — смешно было тогда об этом думать, но сейчас ни капли — верность. Да, пожалуй, люди именно так это называют. Даже у той Луче ведь была уже дочь.
Она не помогала ему в проекте Аркобалено, так как, во-первых, была очень слаба, а во-вторых, ей было стыдно и жалко людей, хоть она и смирилась с этим также, как и с переселениями. Но однажды Сепира увидела что-то, что заставило её запретить под страхом всех возможных кар создавать Аркобалено Неба из Джотто ди Вонгола. Шахматноголовый его за это ненавидел больше жизни, ведь тогда Сепира впервые воскликнула в запале:
— Да лучше бы меня!!!
Почти в то же время из Аркобалено один выжил, и другого спас. Бермуда и Джагер. За это Шахматноголовый их ненавидел даже больше, чем Джотто. Из-за них Сепира наконец осознала: действительно, лучше бы её.
И больше трёх веков она пыталась объяснить это Шахматноголовому, пыталась стать Аркобалено.
И в тот роковой вечер у неё получилось.
Шахматноголовый пожелал ей отомстить. Им обоим. Хоть он даже тогда понимал, что это глупо, что он сам сказал ей, что её не любит, что он, будучи Шаманом, не может и прикоснуться к её человеческому телу. Но он всё же захотел помучить их, запихнуть в тела детей, благо и Реборн был достаточно силён для этого. И он это сделал.
И только потом осознал, что натворил. Не рассчитал ничего по поводу реакции пустышки на Сепиру, и Сепиры на пустышку. Пустышка блокировала возможность адаптации человеческого тела под душу Шаманки. Тело не могло прожить и нормальной человеческой жизни, не говоря уже о веках. Тело Луче быстро погибло, и погибло в мучениях. Шахматноголовый смутно помнил, как пытался хоть чем-то унять её боль, но ничего не помогало. И как он понял, что поможет здесь только смерть, но переселение — это долгий процесс. И он вообще не помнил, что говорил тогда ей, стоя на коленях и держа её руку. Она потом сказала, что не слышала от боли.
А сейчас всё началось снова. Это тело продержалось даже меньше, чем предыдущее. И сейчас может умереть не только тело, но и она сама.
Шаман решительно встал. Времени терять было нельзя, раскаянием и слезами горю не поможешь.
Историю Сепиры тоже можно было рассказать девочке-Вонголе. Главное, поговорить с ней наедине.