Давно, Боже, как давно

      Ночь сегодня была особенно темна. Черные облака, словно махровый плед окутали небо, низвергая на землю потоки воды. Спайн особенно любил такие ночи. Можно было спокойно бродить по погрязшим в полумрак коридорам Уолтер Мэнора, не беспокоясь о том, что его кто-то заметит. Он не должен был играть человека, невольно сгорбившегося от сотни взглядов, устремленных прямо на него, выворачивающих его на изнанку и словно заглядывающих прямо в то, что они так любят называть «душой». Нет, тут он мог побыть наедине с собой и своими мыслями, переплетающимися скользящими дорожками старой пластинки, которую он так любил прокручивать. Вокруг, на сколько хватает глаз, простираются обшарпанные стены, старая проводка и, конечно же, трубы с красными, давно заржавевшими вентилями, упирающиеся в серый потолок, словно поддерживая его. Робот проводит рукой по одной из стен, едва касаясь ее кончиками металлических пальцев, столь привыкших ощущать лишь холод гитарных струн и куски штукатурки, словно серые бабочки, шурша крыльями, падают ему под ноги. Да, поместье переживает не лучшие времена. А ведь когда-то давно в залах Мэнора гремела музыка из погнутого, но старательно начищенного граммофона, и он кружился по блестящему паркету в обнимку со шваброй под одобрительный смех Полковника Питера Уолтера I. Давно, Боже, как давно.       Завтра к ним привезут нового робота, механики поговаривают, что Уолтер не потянет содержание трех автоматонов и вскоре продаст всех роботов, а их и вовсе по свету пустит. Спайн не верил им…или же просто хотел не верить.       Его мысли оборвал непривычно громкий хруст половиц под ногами. Обстановка вокруг казалась более мрачной чем обычно. Окинув быстрым взглядом серые стены, уходящие в темноту, Спайн понял, что не знает этой отвилки. Автоматон стал осторожно продвигаться сквозь свисающую с потолка паутину вглубь коридора, натужено скрипя суставами, попутно проклиная совсем обленившихся механиков, забывших его смазать. Вдруг его внимание привлекла выхваченная из темноты вспышкой молнии массивная картина, в сгнившей раме. На почерневшем от времени холсте были изображены четыре фигуры, в стоявшей позади всех, он безошибочно определил своего создателя, остальные же судя по очертаниям, являлись автоматонами. Тот слева, в приплюснутой шляпе, по-видимому Рэббит, в высоком серебряном роботе стоящем справа он узнал себя, но кто же тогда был между ними, так старательно пытавшийся обнять сразу обоих роботов? Спайн напряг зрение и стал вглядываться в лицо улыбающегося латунного робота, обрамленное разбушевавшимся штормом кудряшек. В лицо робота, чье имя он не может вспомнить. Системная память дает сбой, внутри что-то протяжно жужжит, и тонкие струйки пара со свистом устремляются к потолку, во избежание перегрева. Он постоял еще пару минут, остужая котел, и двинулся дальше, постепенно исчезая в темноте. Давно… Боже, как давно…