Указывающий путь

Хёкджэ устал, он запутался. Кто он? Кем стал? И кем должен быть? Все смешалось в его голове. Окрыленный успехом, соглашался на все предложения без разбора. Тринадцать человек в группе. Четыре минуты в выступлении. Пятьдесят строчек по пять слов в каждой песне. Слишком мало времени, чтобы раскрыться всем. Слишком много требуется от них. Давление с самого дебюта ни к чему хорошему не приводит. Хёкджэ разбит. Он загнан в угол собственного сознания. Он не может просить ни у кого помощи. Хёкджэ по природе ранимый человек с обостренным чувством вины. Он понимает, что у всех есть свои проблемы, свои заботы. Он не видит, что все готовы помочь, готовы прыгнуть за ним и вытащить из бурлящего океана мыслей. Он только знает, что не должен никого отягощать, не должен быть обузой. Возвращаясь домой после выматывающего дня, он заходит в пустую комнату. Там всегда порядок. Там все такое родное: фотографии дорогих сердцу людей, подарки любящих фанатов, тысячи обыденных мелочей. Все нужное. Как жаль, что там не сидит ангел, который не будет задавать раздражающих вопросов, говорить, что Хёкджэ – самостоятельный и взрослый, что должен сам принимать решения. Он бы просто дал все ответы, сказал что делать. Указал бы путь. К счастью, эта ночь отличается от предыдущих. Ведь заходя в комнату, он видит там того, кого так хотел видеть там каждый день. Ангел. Он сидит на кровати Хёкджэ, скрестив ноги и обняв какую-то игрушку. - Чонсу-хён.. Что ты здесь делаешь? - Хёкджэ-а, иди ко мне, - он похлопывает по кровати, и Хёкджэ без колебаний садится рядом,- расскажи мне. - Что? О чем ты, хён? Я не понимаю,- конечно же он понимает, но не может признаться. Ему нельзя. Он должен убедить Чонсу, что все хорошо и отправить его спать, но... Почему глаза неосознанно начинают слезиться? Он всегда ненавидел эту черту своего характера. - Давай же, Хёк, не мучай ни себя, ни меня..скажи,- Чонсу вкрадчиво шепчет, от чего Хёкджэ кажется, что тот переживает намного больше его самого. Он смотрит в глаза хёна. И это его ошибка. Стена, которую он возводил уже как два месяца, рушится. Потоки мыслей смывают ее, словно песок. Эти глаза. Сколько заботы в них, сколько любви. Именно в этот момент он вспоминает о шести преддебютных годах, когда Чонсу был для него лучшим другом, поддержкой и опорой, хотя никогда о них и не забывал. Они лежали на задворках сознания, не давая о себе знать. А сейчас они всплывают перед его глазами: вот Чонсу вытирает его слезы, вот он говорит, что они уже скоро дебютируют, и все будет хорошо, вот он рассказывает, как они будут стоять на сцене, и у них будут миллионы фанатов. Всё это время он был его персональным ангелом. И вот сейчас он снова здесь, чтобы вернуть Хёкджэ душевный покой. - Хён, - жалобно протягивает Хёк. - Да, Хёкки.. - Хён, я же рэпер, я же танцор. Я всегда мечтал стать именно танцором, - немного восхищенно прикрикивает Хёкджэ, размахивая руками,- и я чувствую, что это то, что у меня получается. Я же должен придерживаться своей цели, идти по намеченному пути. Почему все не так просто, хён? Почему я не могу просто читать рэп и быть танцором? Нужно заниматься чем-то помимо деятельности группы. Это хорошо, не спорю. Но, хён.. Участвовать в шоу, вести программу, быть диджеем с тобой – мне все это нравится, я хочу погружаться в это с головой. Но я же не могу это сделать, я предам группу, предам остальных. Я не могу выделяться так сильно среди других. Нельзя так. Так мне еще добавляют строчек в песнях, хотят, чтобы я пел. Опять же, я счастлив..был бы. Но ощущение, что я забираю чужое. Столько прекрасно поющих мемберов в группе, на которых обращают слишком мало внимания, я не могу отбирать у них их строчки. Как? Как я могу смотреть в глаза Шиндону-хёну? Я же знаю, что у него только две строчки в новой песне, а мне добавляют седьмую. Я никогда не умел правдоподобно врать и притворяться. У меня не получается вести себя так, будто я не знаю, что эти строчки могли быть его партией. Самое ужасное - я не могу отказаться! Я трус, не могу пожертвовать собой ради семьи.. Ненавижу себя. Из-за меня некоторых мемберов так мало показывают. Я виноват в этом. Хёкджэ вынужден прервать свою тираду, потому что Чонсу, до этого сидевший в шоке от услышанного, хватает его в охапку и прижимает к себе. Хёкджэ остается только всхлипывать в шею друга. - Ты идиот, Хёкки, такой идиот. Напридумывал ерунды всякой.. - Нет, хён, не жалей меня,- перебивает его Хек, вырываясь из объятий,- как ты не понимаешь?! Знаешь, кто виноват в том, что у Йесона-хёна нет уверенности в себе? В том, что у него боязнь быть забытым всеми? Я! Именно я. Еще тогда, когда мы дебютировали. У меня была большая рэп-партия и сольный танец, понимаешь? Сольный! Из-за этого не хватило времени, чтобы показать Йесона. Все это время он ничего мне не говорил, но я понимаю, что он ненавидит меня! И правильно делает.. - Ли Хёкджэ! – прикрикивает Чонсу, хватает Хека за плечи и пару раз сильно дергает, заставляя посмотреть ему в глаза,- А сейчас послушай меня внимательно. Никто не ненавидит тебя! Особенно Йесон. Он так хочет сблизиться с тобой, а ты его избегаешь. Теперь понятно почему. То же и с Шиндоном! Он хочет вести шоу вместе с тобой, придумывать хореографию вместе с тобой, делать сценки тоже вместе с тобой. С тобой, понимаешь? Но он боится, потому что ты избегаешь его. В том, что Йесона не показали, виноваты только невнимательные операторы. Мы же семья, Хёкки. Мы все так рады, что у тебя возросла популярность. Видя шальной огонек, увлеченность в твоих глазах, у всех прибавляется сил. А ты придумываешь какую-то чушь, что же ты так? Хёкджэ смотрит прямо в глаза Чонсу, приоткрыв рот. Слезы уже не текут. В голове ни одной мысли. Они будто вылились вместе со слезами и теперь подсыхают на щеках. - Но я же…виноват,- вырывается у Хёкджэ сбивчивый шепот. Чонсу говорил так искренне и убедительно, что парень уже запутался. Он так долго верил в то, что придумал себе сам, а теперь слова хёна перевернули всё,- Что же делать, хён? Я не знаю, чем мне заниматься... кем быть.. - Хёкки, ты сам все должен для себя решить. Хёкджэ выдыхает, опускает голову, немного кивая. Конечно, сам. Он знает это, знает, что должен сам решить, но не знает как. Чего же он хотел? Чонсу – просто хён, любимый, вечно спасающий хён – не может помочь ему в этом вопросе. Чувство безысходности накатывает вместе с новой волной дурацких мыслей. - Так!- Чонсу хватает Хека за руку и говорит четко и быстро, с непоколебимой уверенностью в голосе.- Тебе не нужно делать что-то определенное. Нет ничего плохого в том, чтобы делать все, что приносит тебе радость. Ты продолжаешь вести радио со мной, ты мне нужен, знаешь же, что я не умею правильно «читать». Ты подходишь к Шиндону и говоришь, что хочешь обсудить с ним хореографию к новой песне, и вы занимаетесь хоть всю ночь, но она должна быть крышесносящей! Ты звонишь менеджеру и сообщаешь ему, что хочешь петь в новой песне, можешь хоть до смерти загонять своего учителя вокала, но ты обязан спеть не хуже макнэ. И ты обязательно соглашаешься стать постоянным гостем на Стронг Харт, и мы наконец станем полноценным Туккигайо. Все ясно? Хёкджэ так счастлив, что, кажется, уже начинает подпрыгивать на месте в нетерпении выполнить все. Улыбка открывает розовые десна, глаза горят. Он активно кивает. - Ну и молодец.- Чонсу улыбается, хлопает Хека по плечу и уходит со спокойной душой. Хёкджэ, все еще улыбаясь, быстро залезает под одеяло и закрывает глаза, отгоняя все мысли, в надежде, что чем быстрее он уснет, тем быстрее наступит новый день, и он сможет погрузиться в пучину любимой работы. Перед тем, как погрузиться в сон, Хёкджэ успевает поблагодарить Бога за то, что он послал ему такого заботливого Ангела, который смог указать ему путь.