***
— Никогда не влюбляйся, Барри. — говорила Айрис и вжималась лицом в подушку возле него на кровати. — Лучше никогда не знать, что я чувствую, Барри. — безжизненно отвечала Кейтлин, когда он садился напротив нее и хотел хоть как-то растормошить её. На Уэллса. На Харри уже не было смотреть никаких сил. Как всё всколыхнуло в нем давно забытые чувства. Своим настроением друзья вызывали в Барри лишь грустную улыбку ностальгии, а когда кричали, что лучше ему не знать о таких чувствах, он стискивал зубы, чтобы не ляпнуть грубость в ответ. В Централ-Сити редко бывает спокойно. А уж у его круга друзей сейчас была действительно черная полоса. Барри понимал, что должен быть самым сильным человеком на земле, не в физическом смысле, конечно. Айрис постоянно говорила об Эдди и своей потере, невозможности двигаться дальше, Кейтлин демонстрировала ту стадию чувств, которые когда-то бушевали и в самом Аллене после раскрытия Эобарда. Он слушал, подставлял плечо, обнимал и говорил бороться. И лишь ночью он почти скрючивался от боли и накала своих эмоций. Его сердце сжималось так, что его самоконтроль, словно ломал все замки. Хотелось глотать воздух ртом и не сдохнуть, вспомнить дурную привычку курить сигарету за сигаретой, как когда-то в университете, и банально не дать себе сорваться.***
Идея вернуться в прошлое пришла как-то сама собой. Она давно таилась на задворках его сознания, но он отметал её, как ненужную, не требующую должной необходимости. Не хотелось ошибок, необдуманных решений, которые повлекут за собой последствия. Но карта брошена, и игра началась, и лишь Харри, недовольный его решением, хоть и заставил его засомневаться, никак не повлиял на сделанное. Очнувшись от тупой боли в затылке, он понял, что уже сделал свою ошибку. Он был в потайной комнате Эобарда Тоуна. Сидя на полу прислонившись к чему-то прохладному, на запястьях тоже было это ощущение — наручники — горько понял Аллен. Каждая секунда тишины, cловно наносила удары кнута по всему телу наотмашь, хотелось вздрогнуть и прикрыться от такого испытующего взгляда. Руки начали сами по себе еле заметно подрагивать, отдавая вибрацией, силой воли их не получалось остановить. Самым волнующим было размеренное дыхание человека совсем рядом. Своим взглядом Аллен почти прожёг в темноволосом мужчине дыру. Невозможно насмотреться и поверить в то, что это происходит. — Ты не мой Барри. — было сказано так просто, словно он заказал себе кофе. Дыхание сбилось; не в силах отвести от него глаз и превозмочь неожиданную, тупую боль в сердце он из последних сил выжал самую жестокую ухмылку. — Это я, доктор Уэллс. — не своим голосом, а каким-то чужим эта фраза слетела с губ. Тоун так улыбнулся, что время остановилось для парня. Уставившись на ряд ровных белых зубов, как на чудо света, он понял, что пропал. Он не даст ему уйти. Аллен снова стал беспомощным мальчишкой, каким и был рядом с этим загадочным человеком, ненавидевшим его сильнее всего в этом варварском времени. — Это я, Барри. Ваш Барри. — такие смешные слова, произнесенные странно сиплым голосом как у простуженного. Взгляд даже пришлось отвести. Косить под дурочка выходило, как фарс. А, уж Эобард - убийца его матери - и подавно понял, что тот блефует. Раздались хлопки в ладоши. Повернув в недоумении голову, он наконец увидел, как Тоун здорово наслаждается ситуацией. — Ты хорош. — с мрачным удовлетворением произнес мужчина, которому стоило сдернуть очки, он превращался в нечто опасное и таившее в себе тайну. В такие моменты обычно включаются все чувства самосохранения, и Аллен продолжил как ни в чем не бывало лепетать тоже самое. — Но я не верю тебе, так как знаю тебя лучше тебя самого. Но тут Тоун сделал то, что в тайне Аллен мечтал увидеть так давно: без костюма, на совершенно здоровых ногах и со своей скоростью, он оказался прямо напротив юноши. В нем взвыло такое омерзение и желание сомкнуть пальцы у того на горле, что стало почти нестерпимо. — Я так передвигаюсь, а ты даже не моргнул. — почти прошептал Тоун, глядя на парня сверху вниз. Сердце пустилось вскачь, язык прилип к небу, челюсти сжались и напряглись, не в силах разомкнуться, а рука сама собой начала вибрировать. — Я не удивлен, Эобард. — с тихой ненавистью в голосе угрожающе сказал Аллен. — Мне, так же неприятно слышать это имя как и тебе. — приятный голос говорил четко, не давая времени на раздумья. — Моего Барри я не учил еще проходить сквозь объекты. — дернув уголком рта, заметил он и устало облокотился на стену. Барри не составило труда освободится от оков и оказаться прямо перед Эобардом. Он подошел почти вплотную и выдохнул тому в самое лицо. — А мне, думаешь, приятно быть одержимым тем, кто разрушил мою жизнь? — Я победил. — одними губами прошептал Тоун и медленно прикрыл глаза. — Ты умер! — рявкнул Барри. — Думаешь, я бы пришел сюда, если бы мог найти тебя? На лице у Тоуна застыла гримаса боли. Он выпустил сквозь сжатые зубы воздух и впервые повысил голос так, что Аллен отшатнулся подальше и чуть не свернул стул, на котором недавно сидел «Уэллс». В голове звенело от стальных ноток в голосе. — Умер? Я не вернулся домой? — угрожающе зашипел он и схватил Аллена за плечи с такой силой, что там, наверное, остались синяки. — Нет. — почти беззвучно Аллен шепнул на ухо, склонившись к его плечу. — Ты подох в этом варварском времени. Зрачки невероятно голубых глаз доктора расширились, он тяжело дышал, пальцы вцепились в плечи сильнее, — Тоун был в бешенстве, неконтролируемой ярости. Барри на мгновение испугался: похоже, он зашел слишком далеко. Тоун неожиданно занес руку. Последовал удар. Затем еще. В следующую миллисекунду его пальцы сомкнулись на белом тонком горле парня. Барри захрипел и рванулся, но пальцы на его глотке казались стальными. — Только после тебя, Флэш. — жутким, изменившимся с помощью спидфорса голосом, который всегда пугал Аллена до чертиков, прошептал Тоун, обжигая дыханием его губы. В ярких, голубых глазах, почти безумных сейчас, промелькнула боль. В следующую секунду Эобард разжал пальцы и брезгливо отшвырнул от себя несчастного спидстера. — Убирайся вон из этого времени. Тот призрачный спидстер пришел за тобой и он уничтожит тебя. — глухо сказал Тоун. — Или я гарантирую, что ему даже не придется искать тебя. Барри стоял, едва живой от ужаса, вцепившись пальцами в собственную шею. По телу пробежала пугающая волна мурашек. Сам от себя неожидав, он почти попросил: — Еще… — прохрипел он и подлетел к Тоуну, грохнув его спиной об стену так, что она задрожала. — Что? — трясущимися губами спросил мужчина, в изумлении встречая его безумный взгляд. — Ударь меня. — парень взял его руку в свою и, чуть поглаживая пальцы, ударил себя его рукой так, что стал заметен след от его пятерни. — Убей меня, доктор Уэллс. — Эобард дернулся. — Ты сошел с ума. — пробормотал нелепицу Тоун. — Нет. — нездоровый блеск в глазах парня никуда не делся. Тот обхватил его запястья и приложил к своей беспомощной шее. — Я хочу, чтобы если кто-то и уничтожил когда-то меня, то это был бы ты. Хочу смотреть в твои глаза и видеть в них хоть какие-то эмоции помимо ненависти. Может, ты бы стал самым счастливым человеком на земле, не будь никогда больше Флэша. В этом времени останется тот, твой Барри, а меня ты можешь стереть, как и мечтал. — Не станет тебя, не будет меня. — неожиданно нежные прохладные пальцы недодушителя прочертили дорожку от подбородка до кадыка и замерли, почти невесомо поглаживая чуть выступающую часть. — Я не могу ненавидеть тебя больше. — прошептал Аллен обреченно. — Я не могу перестать думать о тебе. Везде только ты. — Я всю жизнь думал только о тебе, Барри Аллен. И узнав тебя такого, я стал тебя скорее любить, чем… — с придыханием выдохнул Тоун эти слова в самое лицо. — Нет-нет-нет! — Аллен зажмурил глаза и начал с силой мотать головой. — Закрой свой рот. Не говори мне таких слов никогда. — глаза распахнулись и уставились с опасной решимостью на мужчину. Тоун замер. Его глаза как-то странно блестели, и он смотрел на Аллена так же жадно, как человек хотел кислорода. Тем временем Барри продолжил. — Знаешь, я фантазировал над тем, как бы я хотел убить тебя. — И как же? Аллен облизнул пересохшие губы и, не обращая внимание, как за этим наблюдал Тоун, принялся объяснять. — В этой комнате. Всегда мечтал застать тебя там врасплох. Но ты не так глуп. — горько усмехнулся он. — Я бы ударил тебя в спину, так же как ты, когда подступился к моей жизни. Ты бы свалился на колени, но не упал бы лицом вниз. Смотрел бы на меня задрав голову. — выдохнул Флэш, лаская взглядом ошеломленно приоткрытый рот. — Твои глаза, вот что я ненавижу больше всего. Они заставляют меня забывать, кто ты на самом деле, но, знаешь, по-моему мне уже совершенно наплевать, какая у тебя будет внешность. После того, как ты ушел, я встретил настоящего Уэллса с другой Земли , но он не вызовет во мне и йоты чувств, что вызываешь ты. Может быть, в начале я обманулся его внешностью, но это не ты. Эталонная красота — не идеал для меня, гораздо важнее тот образ, сотканный из тысяч деталей и мелочей, что я вижу в тебе. Не правильность черт лица и не красота фигуры, а тот отпечаток характера, что несет в себе твоя сущность. Я бы был одержим тобой в любом случае. Я бы пронзил твое сердце так же, как ты когда-то мое, но я бы сделал это так медленно, насколько мне бы позволила моя скорость. — Так пронзи, — сорвался голос. — Барри, пожалуйста, сделай это. Сердечный ритм ускорился втрое. — Ударь меня. — повторилась просьба, Аллен словно не слышал. — В сердце. За короткое мгновение в измученной голове пролетели тысячи слов, которые Тоун проговаривал. Помедлив секунду, доктор встал и решительным шагом направился к парню сокращая последнее расстояние и кладя руку на его грудь, там, где билось самое нужное сердце за все столетия. — Нет… — вдох. — Я сказал, ты убьешь меня! — Барри впился в его руку побелевшими пальцами. — Вместе. — ледяным тоном сказал Тоун. — Что за Ромео и Джульетта, доктор «Уэллс»? — едко, почти нараспев, отчего-то запыхавшись, выдал парень. — Ты видишь другой вариант? — заломил бровь Тоун, словно речь шла не об их смерти. — Сначала дай мне сделать… — Аллен не договорил, как его прижали в сильные объятия, рука обхватила волосы на загривке и потянула. Жадные губы Тоуна с отчаянием одержимого прижались к открытому рту Барри. Обнимающие руки нежно скользнули по спине Барри и вдруг грубо, почти до боли, стиснули, будто боялись уронить. Если этот поцелуй и стоил им обоим жизни, то они не думали останавливаться. Горячий язык ласкал его рот так сладко и страстно, сильное тело под ним завибрировало, сжигаемое таким ощутимым желанием, что, окончательно потеряв голову, Барри прижался крепче к стройным бедрам и застонал ему в рот, с ощутимым удовольствием всасывая и кусая нижнюю губу мужчины. — Другого варианта не может быть… — задыхаясь и на мгновение отрываясь от его пылающих и распухших губ, хриплым голосом сказал Эобард. Рядом с таким человеком, как Тоун, нельзя было ни планировать, ни надеяться. А еще желательно было не верить, не хотеть и ничего не чувствовать, иначе каждый час, каждый миг приносил мучительную боль. И день за днем Барри, вспоминая его, снова и снова убеждался в этом, и выбирал именно ее, потому что просто не мог иначе. С некоторых пор эта боль ассоциировалась у него с жизнью. И иногда ему казалось, что без нее, так же, как без Тоуна, он не выживет – просто вдруг не сможет вздохнуть, и сердце перестанет биться. — Я так сильно тебя хочу. Всего тебя, это ничем хорошим никогда не закончится. — быстро и горячо шептал сумасшедший спидстер, целуя его лицо. Барри ощутил, как рука проскользнула между их бедрами и сжала его член сквозь ткань джинс. Они падали, не в силах подняться, на самое дно своего желания. Барри ощущал, что он весь плавится под руками, губами Тоуна. Его было слишком много. Намного больше, казалось, что тот занял всю его голову, пропитав любую мысль своим присутствием. Резко все прервалось. Прямо рядом с ними всплыл экран, и Аллен услышал голоса своих друзей и Хартли. Первой мыслью промелькнуло, что они застали их за этим безумством. Тело сковал страх, и он отшатнулся от Тоуна, который не мог восстановить дыхание и тяжело дыша смотрел в голографический экран, где троица испуганно жалась к друг другу в ускорителе частиц и звала их на помощь. Они не сговариваясь, хватило одного понимающего взгляда и кивка со стороны Тоуна, они рванули к выходу. Напоследок комнату Гидеона озарила красно-желтая и красная вспышка, и мужчин, словно след простыл. В комнате остался только опрокинутый стул и запись того, что произошло в этой комнате на жестком диске Гидеона. Тем временем Циско с экрана снова подал голос: - Куда же запропастились доктор Уэллс и Барри?