Ты во мне, я в тебе.

Жил у нас один мальчишка. Его мало кто видел в лицо, но знают не только в нашем городе. Весь район съезжался к нам, чтобы посмотреть его рисунки. Местная пресса лопалась от статей про этого парня, репортеры как сумасшедшие носились вокруг него. Хотели бы носиться...Единственное, что они узнали о нем за эти два года, - его имя, Гарри. А остальное всё - слухи, ведь мальчишка сирота, а от интервью отказывается. Ведь впервые я увидел, как он рисует на рассвете, когда солнце только поднималось. Я тогда поссорился с родителями и ушел из дома. Я шёл по пустынной дороге мимо заброшенного дома на окраине города. Внимание мое привлек странный человек с зонтом, стоящий у самой стены. Я подошел ближе, но не сразу заметил, что мужчина был нарисованный. Я замер на месте и не мог отвести глаз. Грустные глаза смотрели мне прямо в душу, морщинки на лбу,отчаянно сжимающая рукоятку зонта рука, старый потрепанный плащ...Этот рисунок был настолько правдоподобным. Он меня поразил. И я даже не заметил, как из-за угла вышел мальчик. Он, встряхивая баллончики в руках, остановился возле старика. Я снова оторопел и во все глаза уставился теперь на него. Снова. Меня это уже начинало раздражать. У мальчишки были кудрявые синие волосы, уши были полностью усеяны цветными колечками, на нижней губе была симметрия, на плечах бомбер, а под ним черная майка с большим вырезом. На тонких бедрах держались джинсы, а на ногах белые конверсы. А еще я заметил чуть ниже шеи татуировку - две ласточки... Черт возьми! Это же Гарри! Тот самый Гарри! Но как я узнал его, если никогда не видел?.. -Да, это я. - сказал он, не поворачиваясь, и до меня дошло, что я вслух назвал его по имени. -А ты кто? -Я Луи. Странное дело - прошло уже десять лет, а я все храню его тайну и никому не рассказываю, какая боль скрывается за этими удивительными зелёными глазами. Я помню каждое слово Гарри, каждую страничку дневника его матери. Мы сидели на камнях, жевали его бутерброды и пили мой холодный чай из термоса. Я рассказывал ему, как поссорился с родителями и убежал из дома, рассказывал, что про него и его рисунки много говорят, он все спрашивал и спрашивал, но когда настала его очередь говорить, Гарри улыбнулся и достал из маленького потрепанного рюкзака толстую книжку. Это был альбом, или, как его называл сам Гарри, дневник его матери. Она умерла два года назад и оставила ему только этот дневник, но его оказалось достаточно, чтобы Гарри обрел смысл своей жизни. В этом альбоме были кругом одни зарисовки, подписи, какие-то наставления, которые она готовила для сына. А еще в нем были рисунки маленького младенца. Это был сам Гарри. Внизу каждый раз была одна и та же подпись: "Ты во мне, я в тебе" Я до сих пор не могу понять, почему мы так быстро подружились. Почему он каждое утро подбрасывал мне записки с координатами мест, где он на этот раз рисует? Почему разрешал мне приходить к нему домой и помогать материально? И самое непонятное - почему пускал к себе в душу?... Как-то я спросил его об этом, а он протянул мне бутерброд и улыбнулся, потом развернулся и положил свою руку себе на грудь там, где находится сердце. -Там лишь мать и искусство. Они мое прошлое и будущее, а ты мое настоящее. Ты никогда не врал мне, как все остальные. Теперь ты во мне, а я в тебе. - и, улыбнувшись, он бросил красной краской мне на грудь, рассмеялся, и, забыв про бутерброды, мы стали дурачиться и обливать друг друга краской. Он всегда был прав, но только в одном ошибся. Мы были не только настоящими друзьям, мы стали друг для друга чем-то большим. Мы стали рисунком двух мальчишек, которые еще очень долго будут улыбаться друг другу под сводами мостов...