По-братски ли?

       Зайдя в комнату, Эйрик поспешил повесить на батареи свои промокшие носки. Насколько качественны бы не были его сапоги, в буран всё равно ноги мокнут. Да и вообще, в такую погоду лучше всего сидеть закутавшись в плед на диване перед камином. Но ведь бывает, когда желание просто бьёт через край, заставляя нас делать то, чего не хочется, но оно того стоит. Он достал купленное им сари*, ради которого он собственно и попёрся в буран. Ну вот приспичило же. Как можно тише распаковал упаковку, не хотелось будить дремлющего в клетке Пуффина. А нет, он всё же проснулся. Тупик, встряхнув перья, вылез из не закрытой клетки, он обладал превосходной самостоятельностью, и вылетел в открытую форточку. Кстати, надо её закрыть, а то в комнате уже не "освежающе" прохладно. Эйрик так и сделал. И оставшись в комнате один, он закрыл дверь, ведь Кетилю незачем видеть то, чем он тут занимается. Наряд сидел на нём идеально. На фоне светлых стен и светлой мебели в строгом скандинавском стиле, пёстрая индийская одежда смотрелась очень контрастно. Эйрик ещё раз критично осмотрел своё отражение в зеркале с ног до головы, убедившись в идеальности своего образа, с довольной ухмылкой на лице, он включил свой старый магнитофон. И заиграла не привычная, спокойная музыка, а та самая индийская. Ох, да и как она повлияла на тело Эйрика. Будто бы оно само, без приказа головы отправилось в пляс.       Сидя за столом на кухне, соблюдая своему излюбленному утреннему "ритуалу", а именно сидеть с кофе, читая одну из своих любимых книг, Кетиль совсем даже и не думает ни о чем, пока до его ушей не доносится подозрительная музыка, которая явно не здешняя. Откладывая книгу на стол, мужчина выходит из кухни и прислушивается, откуда все-таки музыка идет. Странные песни звучат со второго этажа, где находилась его спальня и спальня младшего. Неужто это он там что-то творит?.. Дабы убедиться в своих сомнениях, Бондевик поднимается по лестнице вверх и проходит к двери, что ведет в братскую комнату. Точно, он чудит там. Вот только с чего он в такую рань решил подобное устраивать? Индийские мотивы какие-то..странно все это. - Родной, что ты там чудишь, м... ? — интересуется норвежец, стуча в дверь младшего братца. Музыка должна была заглушить эти стуки, но вот не тут то было. За годы жизни с братом, Эйрик научился чувствовать. когда тот рядом. Эдакое чувство, будто тебя поглаживают листья дерева, беспокойные из-за ветра. - А... - Эйрик застыл в одной позе. Его глаза беглым взглядом осматривали всю комнату, будто бы так можно было найти решение для сей сложившейся, неловкой для исландца, ситуации. Он медленно выдохнул, возвращаясь из транса-танца, и постарался привести мысли в покое. Так, спокойно. Первым делом, приподнимая подол сари, Эйрик выключил музыку. Он словно чувствовал ожидание старшего брата за дверью, и это не очень приятно. Переодеваться долго. Кетиль наверняка что-нибудь заподозрит. На ходу к двери он стянул покрывало с кровати и укутался в него. Он приоткрыл дверь, так, немного, только его лицо было видно. - Д...да? - спросил Оулафсон. - Эйрик, чем ты там занят? Меня напрягает это очень, — вопрошает скандинав, глядя прямо в глаза подростку. — У тебя музыка была какая-то в комнате играла подозрительная. Ах эти чёртовы тонкие стены! И чихнуть без внимания не получится, не то что музыку без наушников послушать. Чёрт. Эйрик быстро придумал у себя в голове более мене логическую версию, и на одном дыхании сказал: - Задание в колледже. Проникнуться какой-нибудь азиатской культурой. Подробно изучить быт. Я решил вот, с музыки начать. Мне выпала Индия... - Да, он знал что Кетиль не любит когда ему врут, да и вообще врать ему не самая хорошая затея, но чёрт, как ему объяснить, что вот так вот захотелось экзотики. Эйрика бы не поняли. Брат подозрительно прищурил глаза. - Я не помню, чтобы на твоем факультете было что-то, связанное со странами. Ты ведь даже не изучаешь подобные вещи, так ведь? — с прищуром мужчина глядит на исландца, прямо в очи его, словно бы пытаясь разглядеть в них настоящий ответ на его вопрос. По младшему сразу видно, что он врет, но признаваться не хочет. И ведь теперь норманн даже не знает, ведь теперь Эйрик повзрослел, и выпытывать правду из него сложнее, а подкупить не подкупишь. Вот чёрт! Надо же, какой "заботливый брат", не поленился разузнать всё, что связанно с обучением Эйрика. Хотя чего тут удивляться. Это же Кетиль, а не тот придурок Хенрик. В любой другой раз Эйрику, может быть, была бы и приятна такая забота, но блин, точно не сейчас. Стыд и позор ему. Всё же как ни старайся, а сделать так, чтобы у тебя было всё также схвачено, как у Кетиля, у Эйрика не получалось никогда. - Я... Я записался в кружок... - Он не оставлял надежды. - У вас есть кружки? Я не знал, — спокойно произносит светловолосый, приподнимая одну бровь и заглядывая за спину исландца, в его комнату. Взгляду, ввиду едва открытой двери, предстает лишь окно и стены белые, как снег, которые увешаны разными плакатами. - У вас же тоже конспекты идут? Я могу помочь тебе с ними. Ты когда был маленький, отец меня однажды увозил в Индию, посмотреть на других людей. Так что я могу помочь тебе с этим. - А... - он опять так же, как в тот раз, когда его застукали в комнате, открыл рот, чтобы сказать что-то, но вот совсем забыл про покрывало на себе, и расслабленная рука отпустила ткань, и та плавно слетая с тела исландца задела звенящие фрагменты на поясе Эйрика. Это ведь хороший и качественный наряд, а значит и звон хороший. Даже очень. Сейчас Эйрику казалось, что даже Тино у себя в саду, слышал этот звук, не то что Кетиль, за дверью. Подозрительный взгляд Бондевика стал недоумевающим. Звон, что, конечно же, донесся до ушей норвежца, напряг того, отчего он опускает вопросительный взгляд на младшего братца, ожидая от того теперь ответа и на этот беззвучный, но ясный вопрос. - А... Это Пуффин. Я ему в клетку повесил колокольчик, - да чего же глупо звучат его слова. Да, Эйрика застали врасплох. Наверняка старший сейчас насмехается над ним у себя в мыслях. - Могу ли я дальше продолжить работу? - Он попытался сделать выражение лица, аля "я занят работой, а ты мне докучаешь". - Зачем он ему? И могу ли я помочь тебе с проектом? - Заботливое шило засело в заднице у Кетиля. - Чтобы он мог звать меня, когда ему приспичит полетать. А с проектом, спасибо, но я сам... - Эйрик хотел закрыть дверь, но она зацепилась за подол юбки, и раздался звук рвущейся ткани. Вот же не везёт. Сейчас Оулафсон вообще жалел, что проснулся сегодня. - Что это было?.. — услышав и этот подозрительный звук, норвежец теперь уже не дает закрыть младшему дверь в его комнату. Слишком все это подозрительно выглядит и звучит, даже для Эйрика. - А... - Тролль тебя забери! Где тот сообразительный ум, когда он так нужен?! Эйрик не хотел выглядеть грубым, но и выдавать себя тоже не сильно то и хотелось. - Может... у тебя есть дела по важнее, чем я? У нас масло в холодильнике кончается! - Масло подождет. Слушай, все это слишком подозрительно, Эйрик. Мне кажется, у тебя и проекта там никакого нет. Ну-ка, рассказывай, что происходит. - Эээ, я просто устал. Голова уже не может нормально работать. Поэтому я бы хотел отдохнуть, - мда, сейчас только утро, а Эйрик уже устал. Вот дебилизм. - Да и вообще, мне побыть странным нельзя? - с этими словами он сам не заметил, как раскрыл дверь так, что вся верхняя часть его тела была видна. Зачем он это сделал? Ну наверное чтобы быть хоть немного убедительней, вот только, кхм, прикид для того неподобающий. И как только заметив это, он прикрылся своими руками. Вот же по-дурацкому получается. А такого Кетиль точно не ожидает. Вот тебе и познание культуры в буквальном смысле. Конечно, внешне и не заметно ни капли, что мужчина удивлен и разозлен, но в душе он просто в огромном ступоре, после которого точно готов рвать и метать. — Что это на тебе?.. — сдержанно произносит он, не сводя с одежды взгляда. Утро стремительно портится. - Это... Знаешь... такой некий благотворительный флешмоб для индийских сирот. Мы - не равнодушная европейская молодёжь покупаем их наряды, а деньги идут на их светлое будущее. - Эйрик попытался сделать вид невозмутимости. Да, наверное только бы дурак поверил в то, что когда то бравый убийца китов действительно волновался о индийских детях. - Я не слышал об этом в городе. Обычно о таком говорят в газетах или по телевизору. Так что непохоже, что это флешмоб, брат. - покачал головой Кетиль. Да, Эйрик не учёл этот факт. В таких городах как Берген, о событиях такого масштаба, узнают всё, но попытка не пытка. В голову ему пришла последняя версия. - Это подарок от одного моего приятеля. Он индус. Устраивает вечеринку, и дресс-код - национальная индийская одежда. - Да, насчёт приятеля и вечеринки правда, но Эйрик совсем не хотел туда переться. — Но почему сари? Разве тебе не полагается мужская одежда? Мужчины не носят сари ведь... - Нахмурил брови старший. Так он ещё и в этом разбирается... - Видишь ли... В большинство приглашённых мужчин по своей телокомплекции довольно таки крупные, а мне со своими пропорциями досталась это, - Эйрик показал на себя. Ладно уж, итак его спалили. Так что он уже не прятался за дверью. - Это странно. На тебя ведь могли и найти мужскую одежду. Да и вообще, вечеринку ведь среди твоих однокурсников устраивают? Потому что не помню, чтоб там было много парней с крупной комплектацией. - Когда это ты успел рассмотреть моих однокурсников? Ты ведь всего лишь месяц забирал меня из колледжа, пока я сам дорогу до дома не запомнил. — Память у меня хорошая. Ты разве забыл? Еще бесился так, когда я при них припоминал все, что запомнил из твоего детства и жаловался на память мою. Видимо, ты в отца пошел, тот тоже забывчивый. - Сказал Кетиль. - Да ладно, мамкин сынок. Эх... - Эйрик устал обороняться, по этому решил показать все карты: - Мне от чего-то, сам не знаю от чего, захотелось... Добавить немного "перца" в свой режим сегодня. И мне кажется, что индийские танцы и их своеобразная музыка - самое то. А сари... В ней мне легче двигаться... И... - Эйрик глядел на брата исподлобья, - я предлагаю тебе составить мне компанию. - Вот оно что. Мог бы мне сразу сказать, а не кругами ходить. И нет, спасибо, я не шибко-то люблю подобное. Ну, в твоем исполнении точно. Undskyld, bror, но это так. - Да прекрати, - фыркнул Оулафсон. - Даже такому как ты иногда хочется погонять кровь в венах. Я даже тебе купил индийское тряпьё, так что давай. - Не-не, братик, я отка..серьезно? — глядя на братца, обрывает свою фразу и удивленно вопрошает Бондевик, вскинув русые брови в недоумении. - Ага, а что? Тебе не надоело каждое утро встречать с кофе? - Да нет. Это такая маленькая и приятная традиция. Я привык к этому. - Хорошо, но ведь хуже от того не станет, если ты потрясёшь задницей. Обещаю, что этого никто не узнает. - С едва заметным хитрым выражением лица предлагает младший. - Я не хочу, Эйрик. Вот честно. - Продолжает отказываться Кетиль. - Ладно. Зато не буду обсмеянным тобой. - Равнодушно пожал плечами Эйрик. Точнее, он хотел чтобы это выглядело "равнодушным", но в голосе слышалось разочарование, - ну раз мы всё решили, позволишь мне продолжить? - Позволишь понаблюдать? - Серьёзно? Значит танцевать, так нет, а вот посмотреть и наверняка поржать, то да? - Эйрик поднял бровь и скрестил руки. - Поверь, никто не узнает об этом. - Это само собой разумеющееся. Ладно, - выдохнул исландец, - так уж и быть, но прошу, не смейся, когда я закончу танец, а то меня это собьёт с толку. - Ладно-ладно. Но позволь тогда зайти к тебе, не через щелку же мне смотреть на тебя. - Конечно...- Эйрик открыл полностью дверь, позволяя брату зайти. Проходя в комнату младшего брата, Кетиль замечает на его постели еще парочку цветастых вещей, которые, видимо, предназначались для него. А еще он примечает, что в комнате достаточно душно, и приоткрыть окно было бы неплохой идеей. - Ты решил еще и температуру такую же, как в Индии, сделать? - А? Ох, нет, про окно забыл... Сейчас, - быстро открыв окно, он подошёл к магнитофону и включил песню. Начался танец. Плавный и спокойный, в то же время в нем была эта самая страсть, подобная индийским специям. Хотя Эйрик конечно танцевал не так искусно как милые девочки Индии, но для новичка он был хорошо. Ему так казалось. - Неплохо танцуешь, кстати. Ты случайно ни в какие кружки по танцам не записывался? Если оные есть в твоем колледже, конечно. - Нет. Это всё реклама индийского чая. - У нас крутят рекламу индийского чая? - Спросил старший. - Да. Если просидеть у экрана больше семи часов, то вскоре, кроме лего, масла и ИКЕИ можно увидеть и индийский чай. - Уже переодевшийся в повседневное, Эйрик аккуратно положил стопочку индийской одежды в шкаф. - Ты знаешь, что это очень вредно — сидеть столько у телевизора? — укоризненно взглянув на братца, вопрошает Бондевик и складывает руки на груди, перед этим поправляя спавшую на глаза светлую прядь. - Ох, ну один разочек то можно. Это было в мае, как раз у меня тогда такая депрессия была. - Депрессия? Почему ты мне не сказал об этом? - Не посчитал нужным. Да и дела наверное у тебя были. Не стоит так беспокоится. Я тогда быстро в себя пришёл. - Эйрик открыл дверь комнаты полностью. - Несмотря на то, что у меня работа, это не значит ведь, что мне нет никакого дела до тебя, верно? Ты же знаешь, что для меня это очень важно, родной, — вставая с места, на котором он сидел, Кетиль почти неслышно подходит к младшему братцу сзади и приобнимает оного, мягко и осторожно, будто исландец сделан из тончайшего хрусталя, который может разбиться в тысячи маленьких осколков от единого неаккуратного прикосновения. Кладя заостренный свой подбородок на Мальчишье плечо, Бондевик едва ли слышно вздыхает и чуть покрепче прижимает к себе Эйрика, будто бы боясь, что тот вырвется из его объятий. - Буду иметь в виду...Эй, ты чего? - М? А что, нельзя и обнять тебя? — вопрошает мужчина, очей своих тёмно-лазурных взгляд поднимая на лицо младшего недоумевающее. Может обычно Эйрик бы и оттолкнул или ну хотя бы попытался отстраниться, но... Ладно. Пусть обнимает, никто не видит. Немножечко телесной связи не помешает, ведь так? - Давно я вот так не обнимал тебя. Ты обычно не даешь этого сделать, — едва ли усмехается норвежец, с почти не видной грустной улыбкой прикрывает глаза темные свои да коротко вздыхает, покрепче прижимая к себе младшего. Вот уж и правда редкий момент ловит, братец не злится на него за это, и то хорошо. - Обычно не даю, зато сейчас дав тебе обнимать меня вдоволь, у меня будет аргумент, чтобы не дать тебе обнять меня в другой раз, - Эйрик неловко улыбнулся. - А что все-таки такого в том, что я тебя обнимаю? Я же не домогаюсь, верно? - Ещё домогаться не хватало... А так, то... ничего, но я ведь не такой уж и "ребёнок", для таких нежностей, - закатил глаза Эйрик. - Обнимаются ведь не только дети, верно? Такое для всех абсолютно нормально. Даже Бервальд, который как шкаф, иногда перестает им быть и обнимается, поверь, маленький. А ведь взрослый человек. - Ладно, убедил, - Эйрик кивнул. Кетиль всегда не упустит возможности лишний раз обнять. И может, делать это хоть немного чаще, будет приятнее?.. - А в детстве ты очень любил обниматься. Довольный такой был, когда тебя обнимали или тискали. И чего тебе в голову взбрело, что это только для детей? — интересуется мужчина, глядя младшему прямо в очи его. - Вот. А теперь я повзрослел. - Но в душе ты все равно такой же ребенок, — тихонько хихикает старший, после чего плюхается на исландскую постель, утягивая братца за собой. -Аа! - От неожиданности сказал он. Что это с Кетилем? Сам сказал, что не домогается, вроде. Так, не стоит воспринимать всё так резко. - И... зачем ты это сделал? - Напрягся Эйрик - Да надоело мне стоять. Я ж старый, это ты еще молодой, бегаешь, — не сдержался от глупой шуточки норвежец. Не стоило бы тебе шутить, не умеешь ведь, Кетиль. - А знаешь... Ты часто меня обнимаешь, а вот, чтобы мы вот так вот лежали, я не помню такого... В детстве мы лежали вместе? - Ну, когда ночью тебе кошмары снились, ты бегал ко мне, и тогда нам приходилось спать вместе. Ну, или когда ты засыпал посреди дня, когда я книжку на кровати читал или за ноутбуком сидел. Так что, думаю, да, лежали. - Кошмары... - Эйрик сам не заметил, как задумавшись он начал пальцем выводить какие-то круги на рукаве брата. Да, иногда, даже сейчас, когда его мучают кошмары, очень хочется спрятаться под одеяло к брату, но ведь так нельзя. — Тебе до сих пор снятся кошмары? — вопрошает мужчина, проводя прохладной ладонью по белесым волосам мальчишки, что удобно пристроился на нем. В спокойном томном голосе едва ли слышны нотки волнения за младшего брата, ведь кошмары мучают оного еще с самого детства и, видимо, все никак не могут закончиться. - А? Да нет, - Эйрик пытался быть убедительным, однако сейчас, когда Кетиль так смотрит, будто насквозь, это было трудно, - нет, так, иногда снится, что могут выгнать из колледжа, а та, то нет. - Он продолжал водить пальцем по рукаву брата. - Тебя не выгонят, не переживай. Ты же не пропускаешь занятия и выполняешь все задания, верно? Верно, — Кетиль даже мягко целует младшего в лоб, благо тот перевернулся так, что теперь мог спокойно смотреть в лицо старшему. Эйрик хотел съязвить, что-то вроде : "А почему ты так уверен?", но заботливый поцелуй Кетиля будто бы волной ностальгии прошёлся по телу. - А тебе снятся кошмары? - Редко, — твёрдо отвечает мужчина, отводя взгляд темных глаз куда-то в сторону. О таком ребенку знать не стоит, ведь рассказывать такое равносильно тому, если бы Кетиль начал рассказывать о своих слабостях ему. — Кстати, спросить хотел. У тебя никого нет на примете? — вдруг интересуется Бондевик, снова переводя взгляд на личико исландца. - На примете? - Не понял Оулафсон. - Нравится, что ли? - Да. - Честно, то никто. Все они, как бы, не мой типаж, что парни, что и девушки. - Отмахнулся младший. - Что, разве совсем нет никакой миленькой девочки для моего братца? Досадно-о. А я уж надеялся. - Сначала карьера, а потом можно и о любви подумать. - Но ведь сложно строить карьеру без поддержки, верно? Ведь если ты, прийдя с работы, сильно устал, кто ж тебя тогда пожалеет, накормит и обнимет, м? Старший брат не всегда ведь будет рядом, запомни. Да, Эйрик это прекрасно понимал, но где-то в глубине души всё равно верил, что Кетиль не оставит его. Да и поддержка... - Ну ты ведь как-то живёшь. - Ты, скажем так, моя поддержка. Не в том плане, о котором я сейчас говорил, а ментальная. Бывало, с работы приду домой, а ты дома, с Пуффином играешься или еще что-то делаешь. Ты, так скажем, согреваешь сердечко братику своему. А это можно принять за особенную поддержку, своеобразную. - У меня так же. Вот прям. Бывает после утомительных занятий и кучи конспектов вообще нет настроение, хочется плеваться лавой и пеплом как старушка Гекла. Но стоит зайти домой и увидеть твою спокойную и непоколебимую, словно айсберг, фигуру, которая или читает или кофе пьёт, то сразу, голову будто обдувает свежим ветерком. На душе спокойней становится. - Сказал Эйрик. И тут же немного покраснел. Не в его это было стиле, вот так вот высказаться. От столь приятного откровения норвежец даже позволяет себе улыбнуться шире, чем обычно, а затем, потрепав Эйрика по белобрысой голове, произносит: - Вот оно как. На людях ты обычно бурчишь на меня, недовольный ходишь, а тут вон какие мысли. - Ага... - Почему ты так отзываешься, кстати, обо мне на публике? Ты ведь показываешь меня не в самом лучшем свете, родной. - Ох, лучше бы ты отчитал меня за прогул контрольной, чем задал этот вопрос, - нудно простонал Эйрик. Затем он пожалел о своих последних словах, но было уже поздно. А вот что касалось вопроса Кетиля... Хм... Наверное ему не хочется находится как бы на втором плане, за братом, а ведь младшие всегда именно там и находятся. Если все будут отчётливо видеть, где старший, а где младший, то и относится будут так же. К Нору, как к взрослому человек, а к Эйрику, как подростку. А он ведь уже довольно таки зрелый, чтобы быть на ровне со взрослыми. Да и это глупая гордость, к которой он так привык. - Ты прогулял ее? Ну, Эйрик, как так можно? Ты же не мальчуган-сорванец, что сбегает с уроков, потому что хочет погулять, в самом деле, — отчаянно вздыхает мужчина, прикрывая глаза на прошлый вопрос. Да. Без звука, губами, Эйрик говорит "спасибо" ему. За то что видит, что тема не приятна и не продолжает. Хотя видно, что разочарован... Может настанет день, когда Оулафсон будет иметь внятный и точный ответ. Но, это не сегодня. Прости, Нор. - Пуффин, этот мудак улетел от меня. Я пол города прошёл, пока не нашёл его... - Как ты выражаешься, братец? Уф, богами клянусь, за тобой глаз да глаз. Ты столько всего нахватался от другой молодежи. И да, разве Пуффин не вернулся бы обратно домой? - Он не улетал так далеко. Никогда. Может это на него так брачный период подействовал. - Эйрик убрал прядь светлых волос с глаз Кетиля. Хотелось смотреть ему в глаза без помех. - Все возможно. Но, может, он хотел развеяться? Познать что-то новое, скажем так. - Может и так, это я просто, параноик, - пожал плечами Эйрик. - В любом случае, запирай Пуффина, когда уходишь из дому. Иначе подобное будет случаться часто, а я не хочу этого допустить. - Хорошо... - Прикрыв глаза, зевнул Эйрик. - Ты хоть высыпаешься, родной? - Ах, ты же знаешь, что ночь с субботы на воскресенье самая бессонная. Но не бойся. Сегодня, впрочем как и всегда лягу по раньше. - То-то я и вижу, какие у тебя синяки под глазами. Старайся соблюдать режим, Эйрик. Ты, в конце концов, много учишься, так что тебе стоит высыпаться. - Одну ночь в неделю можно, - Эйрик лёг на живот, подперев голову рукой. - Но всего одну. Вот когда выходные будут, тогда и просиживай ночи сколько влезет. А пока ни-ни. - Попытаюсь, - выдохнул Эйрик, "но не обещаю" - добавил он в мыслях. - Кстати говоря, может, как-нибудь сходим прогуляться втроем? Ты, я и Хенрик, куда-нибудь в парк, м? Давно мы никуда не выбирались ведь - Ха, ты вот просто готов пойти на прогулку с Хенриком? Или он заставил тебя, прижимая секиру к шее? - Одновременно улыбнулся и поднял бровь Эйрик. - Что? Нет, он не заставлял меня с секирой у шеи соглашаться, — хмуря брови, отвечает мужчина. — Просто я хотел, чтобы вы познакомились поближе, вот и все. - Ты знакомишь меня со своим лю...кхм, приятелем? Это что-то новое. Ну тогда, я согласен. - Довольно быстро согласился погулять Эйрик, что не очень для него характерно. Он перевернулся и теперь лежал на спине, смотря в потолок. - Ого. Ну, тогда скажу тебе то, что он зовет нас прогуляться в следующее воскресенье. - Хорошо. - Если быть честным, то..он мне не очень нравится. Он мог бы быть прекрасным другом, но не более. Я не хотел бы провести свою жизнь с ним, — вздыхая, тихо произносит норвежец и прикрывает глаза. Эйрик поднял на старшего удивлённый взгляд. Такое Кетиль ему ещё не говорил. - Хм... Ну учитывая твой характер, то может на место Хенрика прекрасно бы подошёл Бервальд? - У Бервальда "ж'на". То есть он сразу на нет. Я вообще не знаю, что ему сказать в таком случае. "Ты не в моем вкусе?" Не факт, что прокатит. - Ты думаешь что Хенрик будет лезть? - спросил Эйрик и сразу же понял, что это был глупый вопрос. Конечно датский мачо(нет) не упустит возможности подкатить к Кетилю. - Не исключено. Ладно, втягивать тебя в это я просто не хочу. Тебе оно не к спеху, — приобняв младшего братца вновь, отвечает Кетиль. - Он так мечтает тебя закадрить, тогда зачем я? Я ж мешать ему буду. - Что? Нет, ни в коем случае. Стал бы я позволять ему такое. И мешать ты не будешь, не переживай. - Найдётся ли на свете человек, которому бы ты позволил? - Не знаю. Может, он даже где-то рядом, среди близких, а я попросту не вижу этого. - А вот у меня возник вопрос... Как бы ты пытался подкатить к человеку, к которому не равнодушен? - Эйрик сел в позе лотоса. - Хм? Я бы общался. Без всяких подкатов. И, когда понял бы, что люблю этого человека сильнее всего на свете, я бы прямо сказал ему об этом. - Вот как... - А что? - Спросил старший брат. - Ничего, - он пожал плечами, чем-то озадаченный, - так, любопытство. - Ты просто о таком не спрашиваешь обычно, - заметил Кетиль. - Ты прям так хорошо знаешь, зачем и когда я что-то спрашиваю, - он направил скептический взгляд на старшего брата. - Это предсказуемо. М, хорошо, а как бы ты "подкатывал"? - Чт... Аааа, - за мямлил Эйрик. Второй раз за такой не большой промежуток времени его застают врасплох. Как признаться брату что ты вообще не умеешь?! - Ну, наверное, как все... Там, сделал бы комплимент насчёт внешности, а дальше... как получится, - выдавливал он слова, основываясь на своём крохотном опыте. Хотя, "опыт" слишком громко сказано. Просто, основываясь на тех крупицах, что он знает о "подкатах". - М, вот оно как. Стереотипно. Ну да ладно. Но меня все еще поражает факт того, что в твоем колледже нет ни одной милой девчушки. - Это так. Милых много, но все они не со мной учатся. А почему жалеешь ты? У тебя то на работе есть парочка неплохих вариантов? Почему же тебя мой колледж беспокоит? - Немного закипал Оулафсон. - На моей работе нет тех, кто будет соответствовать твоему возрасту. Так что на нее не зарься. Ну а то, что они не учатся с тобой, не значит, что ты не можешь познакомиться с ними. - Да больно они мне нужны... - Фыркнул Эйрик. - Ты так хочешь, чтобы я обзавёлся девушкой? - Было бы мило. - А что если я скажу... Что... - Эйрик сильно замялся. Сказать это? А если плохо отреагирует?.. - Что что? — открывая один глаз, вопрошает Бондевик и глядит на младшего. - Нет, ничего, я же это, не высыпаюсь, так что это полусонный бред... - Эйрик пытается отойти от темы. - Договаривай уж. Заинтриговал ведь, мне интересно теперь. - Хорошо. Если что, думаю Тино позволит мне с ним пожить, ну а в край думаю найду дешёвый хостел в Рейкьявике. - Эйрик сделал глубокий вдох. прикрыл на пять секунд глаза. - Как ты отреагируешь на то, что я не сильно заинтересован подкатывать к представительницам слабого пола? - Не сильно — это значит вообще в твоем понимании, верно? - Кетиль даже ни капли не злится на своего младшего братца. А, собственно, зачем? В этом уже нет ничего такого плохого, да и он сам ничем не отличается от Эйрика. Может, тот даже взял пример с него, что не маловероятно. Впрочем, сейчас норвежца волнует совершенно другой вопрос, который он как раз-таки и задает: - Ну, если уж так, то разве нет красивых однокурсников? Или других студентов? - Скажем так... У меня есть... некий образ человека, который идеально подходит мне... И мои однокурсники не соответствуют. Вообще. - Эйрик выдохнул облегчённо. Прям Гекла с плеч. - Правда? Ну-ка, расскажи мне о нем, аж интересно стало. - Ну... Эм... - Эйрик ковырял заусенцы на пальцах, занервничал. Он искал подходящее слова, формулировку. - Как бы сказать... — Как есть говори. Я же не съем тебя за это, верно? — открывая и второй глаз, дабы нормально глядеть на исландца, Кетиль устраивает руки под головой поудобнее, все не отводя взгляда от братца. - Хорошо. Этот образ... Типичный скандинав, не сильно высокий и довольно-таки с худощавым телосложением, ему нравится носить странное украшение в волосах. В голове у него свои тараканы. Спокойствие - это его второе имя, хотя иногда по глазам видно, что ещё немного, и сейчас он достанет молот Тора и покарает всех молнией. Проявляет заботу и в некоторых случаях даже излишнюю... - Эйрик задумался, видимо, дальше прорисовывая образ, чтобы до конца его раскрыть. Мужчина хотел бы дослушать повествования брата молча, без всяких вопросов, дабы тот смог спокойно закончить описание образа, но момент с украшением очень сильно напряг норманна, отчего тот, когда Оулаффсон прервался, все же задал вопрос: - Странное украшение? Какого оно рода, Эйрик? Заколка или что-то иное? - Ааа... Ну можно сказать и заколка, - Эйрик выглядел как помидор. - Я не припоминаю, чтоб мужчины носили заколки. Ну, в смысле, в нашем городе. Кроме меня, разумеется. Ладно, продолжай. - Ну да, такое бывает. Раньше он (образ) баловался с магией и сейчас тоже, наверное... - С магией? Я бы хотел познакомиться с таким человеком. - Кетиль выглядел заинтересованным. - Значит, этот человек ещё интересуется ею. - Это всё? - Думаю да, - Эйрик уронил своё смущенное лицо в руки. Догадался ли он? На самом деле скандинав еще сразу просекает, что речь-то идет о нем, ведь кто же еще носит заколки и практикует магию самостоятельно в Бергене? Но подобное все равно достаточно шокирует его. Родной брат, в конце концов, а думает о таком! Это ведь неприемлемо, что будут думать о таком близкие? Все эти вопросы копошатся огромной шумной стаей в голове норманна, не давая нормально сосредоточиться. Усаживаясь на братской постели по-турецки, Кетиль тихо-тихо вздыхает и, вскинув светлые брови кверху, негромко произносит: - Ты бы мог просто сказать, что тебе.. нравлюсь я, н-не более. - И...извини... - Эйрик боялся поднять лицо. Стыд прямо вгрызался в него. Растекался неприятным ощущением по всему позвоночнику. Осторожно беря чужие бледные ладони в свои, мужчина отводит их от алого лица младшего и негромко приказывает тому: - Эйрик, подними голову. Я хотел бы поговорить, глядя в глаза, а не на макушку. - Не хочу. - Помотал головой Эйрик. - Не будь ребенком, Эйрик. Давай, подними голову. Я ведь не съем тебя, в самом деле. Ладно. Собрав всё своё имеющееся на данный момент мужество, и стиснув зубы, Эйрик поднял голову и встретился взглядом с Кетилем. Румянец не исчез. а наоборот, только ярче стал. Глаза были немного влажными. Никогда ему так стыдно, неловко за себя не было. Никогда. Глядя на несчастного исландца, который уже готов вот-вот расплакаться, у Бондевика даже в груди что-то сжимается, плотно и больно. В очередной раз вздыхая, мужчина, отпустив ладони мальчишки, нешироко распахивает руки для объятий, ладонями зазывая к себе исландца. В этот раз Эйрик буквально "упал" в его объятия. В такие тёплые, знакомые, приятные и родные. Как кокон, всегда защищающие от переживаний и плохого настроения. Глаза не выдержали и по щеке поползла предательская слеза. - Прости, пожалуйста... - Тебе не за что извиняться, родной. Всякое бывает, — мягко-мягко произносит светловласый, покрепче прижимая братца к себе. — Но тебе стоило бы об этом поговорить. Я знаю, что очень стыдно и страшно, но что хуже: вечно томиться с этим или один раз сказать и более не обсуждать это, м? - Угу, - всё так же уткнувшись в грудь Кетиля, кивает младший. - Спасибо что выслушал. - Но что нам теперь с этим делать, м? Ты же не думаешь, что я это вот так оставлю, м? - И что ты намереваешься делать? Психолог? - Нет. - А что тогда? - Мы можем это обсудить вдвоем, ни с кем более. - Сказал Кетиль, с серьёзным выражением лица. - Хорошо, - Эйрик вроде успокоился. Освободился из объятий, и пристально смотрел на брата. А не с кем больше, кроме него, Эйрик это обсуждать и не хотел. - Я действительно так сильно нравлюсь тебе? - Угу. - Тогда чего ты конкретно хочешь? - До этого момента, то просто рассказать тебе. А сейчас... Даже не знаю. - Оулафсон посмотрел в сторону. - Обдумай это хорошенько. И желательно побыстрее. - Поторопил его Кетиль. - Тебе так хочется знать? - Негромко простонал исландец - Да. - Ты ведь понимаешь, что я тут полумёртвый от стыда, а если скажу чего хочу, то точно сгорю... - Не волнуйся, я могу и отказать тебе, так что говори. Хорошо. Уже слишком далеко зашли. - Поцелуй. - Сказал Эйрик твёрдо и решительно. Только едва вздрагиваюший левый глаз и учащённое дыхание выдавали его волнение. - Поцеловать? — переспрашивает норвежец, непонимающе глядя на младшего братца. - Д...да. - Кивает Эйрик. - Ладно. Боги, что сказал бы отец, если бы застал нас тут вот так, — негромко произносит он и, пододвинувшись поближе к младшему, легко, почти невесомо целует того в губы, прикрывая очи свои темные. Хоть это было едва ощутимо, но хватило сполна, чтобы свести сума Эйрика. Эта иррациональная симпатия к брату сводит его. Этот сладостный вкус его губ. Из его груди вырывается выдох и одновременное: - Спасибо... -И немного успокоив себя, он спросил: - Почему? Губы исландца столь нежны и сладки, и это заводит норвежца, пусть даже и немного. Все это так плохо, но устоять теперь перед этим гораздо сложнее, нежели прежде. Напоследок поцеловав еще раз, столь же быстро и легко, Кетиль наконец, отпрянув, усаживается поудобнее и произносит: - Это неправильно, неужели не понял? Отец бы выгнал нас обоих из дому, увидь такое. - Спасибо за очевидное. Ты сам говоришь, что это не правильно, с чем я согласен, но, почему тогда ты меня поцеловал? Ты мог отказать. - Искренне недоумевал Эйрик. - Не умею отказывать тебе. Сам же знаешь, а если это и делаю, то с грузом на душе. Эйрик удовлетворённо кивает поджав губы. - Это все, чего ты хотел, родной? - А ты сегодня решил потакать мне? - Не совсем. - Тогда что? - Не увиливай от моего вопроса, - сказал Бондевик. Пробормотав что-то возмущённое, Эйрик встряхивает головой. - А ты как думаешь? Чего хотят от того, к кому неравнодушны? Кроме объятий и поцелуев? - Каждый по-разному, — спокойно пожимает плечами мужчина, поправляя спавшую на глаза брата светлую прядь. - Хорошо. Да, я знаю, что это всё охренеть как неправильно, но... Я хочу того, что есть у "парочек". Романтики, прогулок за ручку, и всего такого банального, - Эйрик смутился. смутился собственным словам. О боги, он ведёт себя как 13-летняя девочка! Лучше пойти и в жерло Геклы прыгнуть. Внутри у норманна своего рода ликование: небольшое, но распирающее. Не каждый день ведь родной братец соглашается на такие нежности, вроде милых поцелуев и держаний за руку. Прямо как в детстве, только это все было по-детски невинно, нежели сейчас. Еле как пряча широкую улыбку, Кетиль сдержанно улыбается Оулафсону и произносит, ехидно и явно подкалывая того: - Теперь тебя и обнимать можно даже, да? - Это смотря как. По-братски? Хм... Так же, как и до этого, а если не по-братски, то... я не буду против. - Обнимать и тискать, иногда крепко-крепко? - Хм, обнимать и тискать, как брат брата? - всё уточняет он. - Нет, не как брата. Как любовника. У Эйрика захватило дух. Не послышалось ли? Не шутка? Еле приводя мысли в покое, дрожащим голосом спрашивает: - Это всё из-за "не могу тебе отказать"? - Нет, не только. И мне все еще нужен ответ, родной. Эйрик внимательно глядит в глаза брату. И наконец удостоверившись, что это всё взаправду, ответил: - Да, - хотя звучало это как трепетный выдох. - Но тогда ты зовешь меня братиком. Всему своя плата. Вот он. Подвох который Оулафсон искал. Но в принципе... не так уж и плохо. Жить можно. - Хорошо, - кивнул Эйрик и не сдерживая улыбку, лёг к брату по ближе. - Братик... Вот тут мужчина уже не выдерживает, и губы растягиваются в широкой счастливой улыбке. Неужели, все-таки он дождался, когда его так назовет Эйрик. Это как найти деньги на дороге: мелочь, а приятно. Утягивая исландца в свои крепкие объятия, норманн целует оного в макушку, но ни слова тому не произносит. - Такое ощущение, будто бы у тебя плотину прорвало... - немного усмехнулся Эйрик. - Не прорвало. Ты сам хочешь, чтоб тебя обнимали, вот я и воплощаю это в реальность. - Ладно, - промурлыкал он, лицом упираясь в грудь ему. Слушая стук сердца. - Помнишь, я говорил о том, что не вижу того самого человека, с которым хотел бы проводить свое время? - Ага. - Ты — отличный кандидат на этого человека. - Предлагаю сегодня переночевать у меня в комнате, не против, - посмотрел Эрик на брата. - С превеликой радостью, родной, — потрепав младшего по голове, отвечает ему Бондевик и прикрывает очи темные. - О чём думаешь? - С улыбкой спросил Эйрик приподнимаясь. - Обо всем этом. И еще про Хенрика и то, как я ему откажу. Эрик лёг головой на грудь брата. - Погладь меня... - Так непривычно, что ты просишь теперь о таком, — негромко усмехается скандинав и, при обнимая исландца, осторожно гладит того по светловолосой голове, думая при этом о своем, недалеком. - Я надеюсь, если ты будешь вдруг меня обнимать на публике, то это не выдаст нас? - Эйрик опять зевнул. Сейчас только обед. - Не уверен. Это вполне обычное явление для нас, так что не беспокойся насчет этого. - Даже немного жалко Хенрика будет, он наверное будет подавлен... - У него было достаточно девушек и парней, чтоб и меня пережить. - А у тебя были, партнёры? - Осторожно поинтересовался младший. Иногда такими вопросами можно задеть и обидеть, а этого ему не надо. - Были, а как же. Эйрик, мне 22, я не думаю, что за это время у меня не было никого. - Значит опыт есть, - исландец поднялся и уселся на бёдрах брата, - а то хочется... научится, - он сделал некий акцент на слове "научится", будто бы пробуя его на "вкус", - а то на порно не хочется. - Научиться? Не рано ли? Тебе и 18 нет, чтоб такому учиться. Хотя признаю, порно нереалисти..секунду, — норманн глядит на собственного брата с огромным недовольством и непониманием, - Какого черта, Эйрик? И все это за дверью комнаты, пока я занят работой? - Ты так говоришь, будто я постоянно его смотрю, - закатил он глаза, - так, бывало пару раз, ради любопытства, не более. - И тем не менее. Подобное не для таких детей, как ты, Эйрик! - Ладно-ладно. Мне нет 18, но уже давно не 16. - Это не меняет факта того, что тебе воспрещено смотреть подобное, Эйрик. А уж тем более и пробовать такое. - А как же возраст согласия?! - Негромко воскликнул Эйрик. - Тем не менее! Даже если тебе 16, я не позволю тебе заниматься этим вплоть до 18, уж прости меня. - А сам? Неужто до 18 ждал? - Эйрик скрестил руки. - Да..ждал. Терпеливо, как викинг, — врёт и не краснеет даже. Совсем бесстыдный. - Глаза на лоб от воздержания не лезли? - Не лезли. - Да и я не так уж этого хотел. - Ладно, прости, - Эйрик не хотел показываться, что он был расстроен, но интонация голоса его выдала. Медленно он сполз с брата туда, где лежал ранее. - Мне..немного сложно верить в то, что ты теперь не ребенок маленький. Ребенок, но уже не кроха. Оттого следить за тем, что нужно и не нужно тебе, я не могу. - Вот за этим и следуют все эти запреты. Хотя, возможно, я преувеличиваю в некоторых ситуациях взаправду. - Заметил Кетиль. - Твоя забота приятна, конечно, но иногда, твои запреты немного "душат"... Да и сам знаю, что мне нужно и не нужно и прекрасно понимаю, чего мне делать не стоит и чего опасаться, - сказал Эйрик с важным видом на лице. - О, да, конечно, знаешь. Все детишки так говорят. - Закатил глаза старший - Ты просто меня недооцениваешь, - фыркнул Оулафсон. - Недооцениваю? — неожиданно хохотнул норвежец и утер невидимые слезы с краешек глаз. - Или ты просто боишься. - Пожал плечами Эйрик, игнорируя смех брата. - Кто? Я? Родной, я ж расплачусь сейчас со смеху!.. - Иронизировал Кетиль. - Серьёзно. Ты боишься что я перестану быть "малышом", боишься того, что я становлюсь самостоятельным, боишься перемен, где я уже действительно взрослый, где тебе уже не придётся класть мне в рюкзак еду, не тот Эйрик, которому ты привык, - как бы между прочим сказал Эйрик. Хотя с едой он перегнул. Ему нравится, будучи голодным в колледже или где-нибудь, но не дома, рыться в рюкзаке и доставать там компактный контейнер с едой, которую Кетиль с любовью готовил и упаковывал её утром. Слыша такое, Кетиль даже на момент чувствует себя ужасно виноватым перед Эйриком, отчего в горле застревает маленький горький ком, столь неприятный и липкий. Он прав: норманну пора прекращать так думать о нем, поступать так. Оулафссон давно не ребенок, пора это признать, смириться с тем, что он никогда более не станет четырехлетним прелестным ребенком, которого обожал Бондевик. Вздыхая, мужчина поправляет спавшую на глаза брату белесую прядь и произносит: - Абсолютно прав. Я боюсь, но это только потому, что я не хочу, чтоб ты..скажем так, пропал из моей жизни. Ты становишься взрослым и уже совсем скоро ты поступишь как я и улетишь восвояси из родительского гнезда. Тогда мы будем видеться часто лишь по первости, в остальное — слишком редко, может даже и не будем вовсе. А ведь я этого попросту не переживу. Ты мой любимый младший брат, да еще и единственный, который совсем взрослый, вот поэтому я так отношусь к тебе. Я хочу позаботиться о тебе сполна, чтобы в будущем не так сильно терзаться от тоски. У Эйрика пошли мурашки по спине. Ох, если Кетиль признаётся в своих страхах... - Успокойся. После недавнего признания, я думаю ты понял, что никуда уходить я не собираюсь, - поспешил он успокоить брата. Он взял его за руку, и покрепче её сжал. - Я слишком сильно к тебе привязан, чтобы взять и вот так вот покинуть тебя. Да и если закрыть глаза на все эти запреты, ты создал идеальные условия для того, чтобы я мог сказать: Братик, я счастлив жить именно с тобой. Даже когда Бер, Хенрик и Тино с нами жили, да, это было чудесно, но с тобой наедине ещё чудесней. Мужчина, чьи розоватые губы растягиваются в едва ли заметной улыбке, достаточно крепко сжимает чужую прохладную ладонь в своей и негромко произносит: - Это только сейчас. А если бы мы и дальше молчали? Вот тогда было бы наверняка иначе. Глубоко вздыхая, он утягивает младшего в свои объятия, крепкие-при крепкие и теплые, и целует мягко в макушку белобрысую, что-то шепча еле слышно на норвежском. - Да, раньше это немного мешало, однако не скажу, что мне жилось с тобой хуже, чем с родителями. - Но я все же рад, что тебе со мной комфортно, честно. - Ты рад тому, что теперь мы не живём с родителями? - Еще как. Хотя иногда одолевает тоска по родному дому. Но это нормально, — покрепче прижимая исландца к себе, отвечает мужчина и вновь целует того в макушку. - У меня не много "знаменательных" дней, но этот уж точно запомнится надолго... - Как и для меня. Родителям явно не по вкусу будет такое. - Всем, кроме нас. - Это да, — Мужчина, устроившись поудобнее, вновь целует младшего брата в макушку белобрысую, но теперь уже не останавливается лишь на этом и спускается дальше, к щекам и подбородку, мягко и нежно целуя те. - Уух... - Приглушённо выдыхает Эйрик, и быстрым движением "ловит" губы брата своими, завлекая того в поцелуй, который он надеялся сделать куда более ярким и сочным, чем были ранее. Он вовсе и не сопротивляется, а лишь сам углубляет неумелый исландский поцелуй, беря главенство в нем и ухитряясь перевернуть младшего на спину, тем самым оказываясь сверху. От этого немного сносит крышу. Он чувствует эту тяжесть тела брата на нём, это тепло, от которого не жарко, а от которого просыпается желание. Эти прерывистые вдохи, когда им приходится разорвать поцелуй за новой порцией воздуха, чтобы потом опять прикоснуться не к своим, но к таким родным губам. Чувствовать этот привкус. Разрывая очередной короткий поцелуй, норвежец тут же ловит воздух ртом, делая большой глоток и выдыхая. Братские губы слишком сладки и нежны, это факт. Их хочется целовать постоянно, касаться пальцами, своими губами, языком. Столь бесподобны, и ни у кого-либо из своих бывших Кетиль не видывал подобных им. Наконец отвлекаясь от губ, он спускается легкими, мягкими поцелуями к шее, едва ли прикусывая бледную тонкую кожу на ней. Эйрику не оставалось ничего, кроме того, как блаженно стонать, едва выгибаясь вверх, тем самым ещё больше прижимаясь к Кетилю. Одной рукой он гладил голову брата, перебирая локоны его светлых волос. Эти касания. чёрт, как же долго он их ждал. Они подобны каплям лавы на коже, такие обжигающе горячие. Удивительно, какое тепло идёт от всегда прохладного Кетиля. Он хорош, чертовски хорош. Каждое его касание, каждый стон, каждый раз, когда он лопочет его имя — все это восхитительно, хочется слушать и чувствовать это, хочется, чтобы ни на секунду оно не прекращалось. Эйрик столь невинен и прекрасен, хрупок и нежен, что внутри просто сносит все. Оттого и поцелуи норманна из невинных и легких становятся более чувственными и глубокими, а на шее теперь остаются яркие красные следы, что станут на следующий день похожими на темно-фиолетовые лепестки. Сердце уже давно перестало стучаться в определённом, выработанном годами ритме. Теперь же оно просто хаотично гоняло кровь. И еле справлялось. Каждое касание было подобно уколу наркотика, так резко и приятно. Ему хотелось чтобы Кетиль оставлял ещё больше этих засосов, это были своеобразные метки, метки того, что Эйрик принадлежит только своему брату. Хотелось раствориться в его тесных и жарких, удушливых объятиях, дабы растянуть это мгновенья в вечность. И сама рука, не подчиняющаяся разуму потянулась к пуговицам рубашки брата. Медленно и осторожно Эйрик расстегнул одну, ему не хотелось спугнуть брата такими действиями. Внезапная остановка этого, сейчас, было бы худшим приговором для Эйрика. Клетчатая ткань ненамного высвобождается из плена сдерживающей ее пуговицы, и Бондевик прекрасно чувствует это. Младший явно хочет куда больше, и против этого он не смеет пойти, ведь перечить в инстинктивных желаниях человеку не стоит ни в коем случае. Задирая теплый пушистый свитер Эйрика, светловолосый припадает губами и к груди, оставляя там точно такие же следы от укусов, что и прежде на шее. Как мерзко будет, если кто-либо увидит это после, особенно кто-то из родных или близких. Вот тогда им прилетит обоим, но в первую очередь ему, Кетилю, ведь именно он сделал это и именно ему отвечать. Как некстати в голове послышался осуждающий голос отца и образ укоризненного взгляда матери. Но от этого всё становилось только интереснее. Ощущение, что сейчас Эрий рушит какую-то мешавшую это стену, а за ней то, что он обожал, но от него это скрывали. Как же это прекрасно получать удовольствие от того, от чего бы мама и папа пришли бы в ужас. Да и плевать на родителей, как вообще сейчас он может о них думать, когда там, за складками задранного свитера, Ангел-брат ласкает его тело. И чем ниже и сильнее были ласки, тем больше тело захватывала вулканическая страсть и пошлое возбуждение. - Родной, — он перехватывает тянущуюся ко второй пуговице ладонь, прежде чем пальцы оной расстегнут ее и освободят ткань рубашки. — Я позволю тебе, но за определенную..плату. - Ох, и какую же?! - возмущённо выдохнул Эйрик. Ничего более не говоря, он осторожно берет его за руку, опуская ту ниже груди, прямо к промежности, что скрыта за плотной темной тканью брюк. Ко всему разнообразному букету чувств добавляется ещё и смущение. Щёки и уши мгновенно налились кровью, придавая Эйрику забавный вид. Кетиль сам позволяет ему прикасаться к таким святым местам, что рука трепетно трясётся, от предвкушения. И так же, как и брат, сохраняя молчание, Эйрик осторожно сжал руку, чувствуя через плотную ткань брюк очертания члена брата. Едва ли поджимая губы от ощущения сжатия меж ног, скандинав прикрывает тёмные очи свои и чуть подается вперед, намекая тем самым, чтобы младший действовал быстрее. Он этого пьянящего чувства смелости и дозволенности, Эйрик просовывает руку через штаны, через резинку трусов и прикасается к его члену, который уже твердеет. Да, о там он даже мечтать не мог. Многие бы отдали всё, в том числе и Хенрик, чтобы иметь возможность лапать Бондевика в таких местах. Рвано выдохнув от легкого прикосновения чужой теплой руки к стволу его органа, он жмурится, а губы его вздрагивают и после растягиваются в слабо видной, но довольной ухмылке, и он даже немного ерзает бедрами и подается вперед. Понимая, что теперь можно всё, закусив губу, Эйрик быстро и грубовато расстёгивает пуговицу штанов, и так же оттягивает трусы, высвобождая возбуждённый член брата, водя рукой по плоти, вперёд и назад. Наслаждаясь пока что неспешными касаниями младшего, Кетиль лишь рвано выдыхает, изредка сдержанно постанывая и поджимая губы сильней. Чувство столь родных, теплых рук в разы лучше чьих-то других, он начинает понимать это. С каждым разом мысль о том, что это так неправильно, плохо и стыдно, становится все более и более прозрачной в норвежской голове, давая простор для инстинктивной свободы. Она-то и заставляет его легонько подтолкнуть Эйрика к себе, намекая на исполнение своего безмолвного и столь грязного приказа. Ни медля и секунды, Оулафсон спускается лицом к пенису и успокоив свою дрожь, взял его в рот на половину. - А теперь отработай хорошенько для меня. Ты же видел, как это д-делается, — мягко шелестит он, рукой холодной проводя по макушке исландца, пропуская сквозь пальцы тонкие серебристые волосы и опускаясь к затылку. Конечно же он знает, Кетиль не сомневается в этом. Сколько раз ему удавалось сквозь узкую дверную щель подсмотреть то, как младший смотрел те самые клипы, что не положены его категории, наблюдал за ловкими действами языка актеров, что хоть и выглядели пластмасово, но старались на ура, отрабатывая по полной. В мыслях Эйрик отметил, что всё же не зря он иногда баловался порнушкой, так что кивнув на просьбу, или приказ? Так или иначе, он кивнул брату и губами стал водить вперёд назад, стараясь и языком доставить максимум удовольствия брату. Конечно, делать это так, как делают опытные у Оулафсона не получится, но его можно похвалить за упорство. Бондевик сдержанно, негромко стонет, немного запрокидывая белобрысую голову свою назад, и вновь подается вперед, несильно, дабы не причинить никакого дискомфорта младшему. Возбуждение с каждым прикосновением языка брата к плоти нарастает, а терпения становится все меньше и меньше, отчего сдерживать свои действия крайне сложно. Тонкие бледные пальцы сжимают белобрысые волосы исландца и давят на затылок, подталкивая парня брать больше и больше. Эйрик пожалел, что у него нет в этом большого опыта, ведь Кетиль просил большего, а он старался изо всех сил, но видимо - не достаточно. Оставалось только активнее работать языком и шире открывать рот. - Ну же, будь немного..быстрее, — сладко простонав, шелестит Кетиль, пальцами надавливая на затылок младшего. — Ты можешь, я прекрасно знаю. - Стмр...стамраюсьммм... - промычал Эйрик и задвигал головой ещё активнее. - Эй, никто не говорит ведь с набитым ртом, верно? — как бы невзначай упрекает Оулафссона мужчина, сквозь уже более громкие стоны произнося эти слова. У него хватает самообладания, чтобы сейчас говорить замечания? Издевается?! Эйрик остановился, вынул член брата изо рта, с дабы его помучить, лишь водил кончиком пальца по чувствительной головке. — Э-эй, ты чт.. — Сладкий, томный стон вырывается из уст Кетиля, когда младший касается пальцем до самого чувствительного, и ладонь сама тянется ко рту, чтоб приглушить последующие стоны. - Тебя же никто не услышит... Кроме меня. - Т-тем не ме..нее, — с большими усилиями лопочет светловолосый, ненадолго убирая ладонь ото рта, что мешает ему говорить. Лёгкие проглаживания сменились быстрыми движениями, гоняя кожу. И всё это время Эйрик не сводил глаз с Кетиля. Уж больно интересны ему были эмоции брата. - Э-эй..рик.. — томно и громко стонет норвежец, жмуря очи свои как можно сильнее, чтобы слезы не скатились по щекам. Еще немного, и сдерживать себя будет ужасно сложно, он признает это. Братец знает, как довести его, измучить этим, и это даже в неком плане только сильнее возбуждает его, мысли о таком заставляют издать еще несколько протяжных стонов наслаждения, коих и добивается от него исландец. Внезапно он всё прекратил, отпустил член брата, и успокоил дыхание. - Может, так сказать, сразу перейдём на самое интересное, а то клянусь, и губы и рука уже почти онемели. - Оборвал, прямо мне назло. Как грубо было с т-твоей стороны, — отдышавшись, произносит мужчина, после чего, слыша просьбу младшего, недовольно фырчит и произносит: - Тебе достанется куда больше за такое, родной. Да и вообще, ты уверен в том, чего ты хочешь? - А то, - Оулафсон попытался сделать уверенное выражение лица, хотя волновался сильно. - Хм. Не жалуйся мне вечером о том, что твой зад ужас как болит, окей? — отвечает Бондевик и, устраиваясь поудобнее, резко припадает к чужим губам, глубоко целуя младшего, в то время как руками ловко расстегивая и стягивая джинсы вместе с бельем с того. - Не думаю, что твоё хозяйство мне настолько больно сделает... - тихо хихикал Эйрик. - О, ну это еще как посмотреть, милый мой. В первый раз всегда долго болит, хочешь ты или нет. Пошло хохотнув, Эйрик обнимает шею брата, котрый раздевал его. Ох, именно сейчас эта одежда так мешала и раздражала. - Маленький развратный ребенок, — хмуро произносит себе же под нос светловолосый, окончательно стягивая джинсы и белье с парнишки. - Ты ведь не ожидал, что с твоим то воспитанием, я буду, как ты сказал - развратным? - Догадывался, но сильно уверен не был. Пока есть силы, Эйрик пальцами поспешил расстегнуть оставшиеся пуговицы на рубашке норвежца, чтобы затем швырнуть её куда-то в другой конец комнаты. - А теперь мне нужно кое-что от тебя, — Кетиль сводит два пальца вместе и осторожно касается ими губ парнишки. — Оближи. Иначе потом хуже будет. Оулафсон послушно открывает рот, впуская пальцы брата в рот. Обильно смачивает языком, и тихо постанывает, столь пошлым действиям. - Каков молодец, — усмехается скандинав, наблюдая за действами брата. Когда с него уже достаточно, он, вынимая пальцы из чужого рта, безмолвно касается одним сжатого кольца мышц, надавливая на него и наблюдая за реакцией младшего. Эйрик дрогнул, когда почувствовал влажный палец Кетиля. Вопреки его ожиданиям, палец был тёплым, и ощущения пока придавали едва ощутимый дискомфорт, и не больше. Оулафсон постарался расслабится по полной, чтобы мышцы не были такими тугими и чтобы облегчить весь этот кропотливый процесс. Надавив на чувствительное место еще пару раз, Кетиль наконец осторожно проскальзывает одним пальцем, начиная надавливать на стенки и растягивать молодого исландца. Теперь же боль была весьма ощутима, что заставила Эйрика немного поморщиться. Но ничего, потерпеть можно. Тем более, что брат делает это очень аккуратно и... заботливо? И дабы немного облегчить эту боль себе, и Кетилю задачу, он пошире раздвигает ноги. Продвигаясь дальше и дальше, он добавляет второй палец к первому, продолжая растягивать Оулафссона и искать то самое чувствительное место дальше. Проникновение второго пальца он почувствовал. Причём очень резко. Но не настолько чтобы кричать. Да, боль уже была сильной. Но не настолько, чтобы кричать. А хотя. может если бы Кетиль был бы менее нежен, то может громких криков было бы не избежать. Но брат нежен с ним, что очень радует. - Я вижу, как ты хочешь этого. Ну, подожди еще чуть-чуть, хорошо? О, а вот и то, что я искал. Сладко протягивая свои речи, норвежец наконец легонько надавливает на столь чувствительный бугорок подушечками пальцев своих, с лукавой и развращенной улыбкой наблюдая за исландцем. - Я уверен, что тебе нравится, родной мой, верно? Да. Это заветное касание. Оно заставило содрогнутся всё тело. Ноги обмякли, благо он не стоит а лежит на кровати. - Д-да, - хрипло выдыхает он. Уже нет мочи терпеть. Похотливое желание ощущать брата внутри себя, вгрызлось клещом, и заставляло сладостно стонать, часто моргать, и всем видом показывать готовность и желание к совокуплению. Облизывая сухие тонкие губы, мужчина вновь надавливает, но уже гораздо сильнее и несколько раз, каждым вырывая из любимого братца новые томные стоны, что сейчас для Кетиля как дивная музыка. - Такой ты очень даже нравишься мне. Податливый и..так мило краснеющий, просто прелесть. В такой ситуации Эйрик бы начал вести себя как Снежная Королева, опять. Но сейчас, кажется, стоит сделать что-то не то, и такой прекрасный момент может быть разрушен. Эти чувства, и физические и ментальные. Эти ласковые слова, что ласкают уши как перо. Этот взгляд брата. Это предвкушение. Нет, ради такого можно и побыть "милашкой податливой" для брата. — Så smukke lille bror, — сладко шепчет Бондевик, опуская голову к лицу исландца и проводя по его губам кончиком языка. Надавливая пальцами еще сильнее, он дразнит Оулафссона, тем самым получая огромное удовольствие. Ведь когда еще сможешь увидеть такого Эйрика, красного от стыда и томно стонущего, пытаясь что-то пролепетать в твой адрес? - Агх, ты издеваешься, - сладостно выдыхая и одновременно шепча говорит младший. Желание уже распирает, ещё немного и он может не выдержать. - Прекращай медлить. Д...давай уже... - Силой выдавливает он. - Нетерпеливый малыш. Хорошо, хорошо. Он, осторожно вынимая пальцы, опускает взгляд на разведенные ноги младшего. Осторожно проводя кончиком пальца по своему члену, норвежец старается как можно аккуратнее войти внутрь, дабы не причинить Эйрику слишком много боли. - Но, как я уже сказал, потом не жалуйся мне на то, что твой зад адски болит, договорились? - Конечно, - Эйрик откидывает голову назад, стараясь ровно дышать. Да, член - это не пальцы. Боль в разы сильнее. И дабы не испортить настрой своими "страдающими" стонами, Оулафсон сжимает зубы, аж до лёгкого скрипа и пальцами сжал простыню постели. - Знаю, неприятно. Но ты сам хотел, поэтому терпи и привыкай, мой милый, — шепчет мужчина, останавливаясь, чтобы исландец привык к этой новой для него боли. - С...совсем не обязательно мне об этом напоминать каждый раз, - прерывисто выдыхал Эйрик, давая себе привыкнуть к новым, "острым" ощущениям. Он конечно же понимал, что боль будет, но такая сильная. Чёрт, видимо, Оулафсон недооценивал Кетиля. Ничего более не говоря младшему, норвежец начинает постепенно двигаться в нем, стараясь сдержать себя, чтобы исландец постепенно привыкал к этому. По началу движения Кетиля были как бритва изнутри. Медленно и больно. Каждый больной толчок, вперемешку ещё едва ощутимого наслаждения, разрядом бил в мозг. Изо рта только и вылетали примитивные "Ох" и "Ах", ну а впрочем, что ещё ему оставалось делать? Благодаря нежности Бондевика, Эйрику не приходится умолять. Надо лишь сфокусироваться на том, чтобы наслаждаться. Двигаясь в том размеренно и медленно, Кетиль, прикусывая губу, с каждым новым толчком начинает все чаще и чаще дышать, постепенно набирая тем и вскоре уже довольно активно двигаясь. Каждый толчок волной мурашек приходился по телу. Боль уже заметно отступила, на её место пришло наслаждение. Да ещё какое. О-го-го. Спазмы блаженства заставляли тело Эйрика прогибаться дугой. Он так сильно сжал простынь, что костяшки на пальцах побелели. Теперь уже темп сорвался на грубый и быстрый, и норвежец нещадно двигался в нем, не сдерживая собственных стонов и сжимая пальцами чужие бледные бедра. Полный месяц без этого дает свои плоды, он знает об этом. Хочется хоть немного сдержать себя, но выходит так сложно, что даже забиваешь на это. Было больно. Да. Эйрику с трудом удавалось "ловить" наслаждение. Но зато Кетиль. Один его вид. Не того Кетиля, что строг и непоколебим, а того, что сейчас чуть ли не рычит. И это заводило ещё сильнее. Оулафсон готов был терпеть боль и похуже (а хотя, куда ещё хуже?), но лишь бы наблюдать, за настоящим Кетилем. И о чёрт, кажется Эйрик почти на исходе. О даааа. Еще минута-полторы — и он кончает сам, пусть и первым и не успевая выйти, но достаточно. Не самый роскошный секс в его жизни, но один из лучших, это бесспорно. А для малого уж тем более. Эйрик чувствовал как брат излился в него. И от этого, грязного, пошлого, извращённого, но чертовски божественного и желанного ощущения, сам не выдерживает и пачкает свой живот и немного Кетиля спермой. Да, именно так он представлял себе свой "первый" раз. И, чёрт, это было даже круче, чем младший мог себе представить. Он тяжело дышал. Наконец-то выпустил простыню из рук (она кстати собралась в кучу, открывая участки с матрасом), но не спешил подниматься. Просто лежал, приводил дыхание в порядок и пялился на Кетиля. Нависая над тем и упираясь руками в изрядно мятую простынь, Сигурдссон, тяжело дыша, сам не мог свести взгляда с младшего. Видя его таким в первый раз, испытываешь много эмоций: от неловкости до восхищения. А ведь теперь он не раз его будет видеть именно так. Сглатывая, мужчина, глубоко вздохнув, плюхается рядом с северянином и проводит ладонью по лицу, убирая прилипшие волосы с него. - Я... - Эйрик замялся. Минуту, глядя бесцельно в глаза старшему, приводя мысли в кучу (получалось это с большим трудом), он сказал: - Я люблю тебя, братик... - На его лице выступил яркий румянец. Мягко улыбнувшись тому, скандинав убирает ладонь от лица и перекладывает ее на чужую макушку, трепля волосы. - И я тебя тоже, kjære.       На окно падали снежинки. Опять снегопад. *** Сари - традиционная индийская женская одежда.