Шарркан
— Хозяйка дома Маат, Дджезерит Ербис Кифи, приветствует тебя, Великий Сын Солнца-Ра! Нынешняя хозяйка Золотого Дома Маат, преклонилась перед моим братом, отчего алый калазирис, плотно облегающий тонкие бедра, заскрипел на смуглой коже. Золотая цепь обвивающая шею, скользила в ложбинку обвисшей груди с проколотыми темными сосками, цеплялась за перьевой пояс экзотической птицы. Скривившись и сделав глоток сладкого вина из золотой чаши, вновь повернулся к Мив-шер натягивая на лицо улыбку. Подосланная послом брата кандидатка в невесты Мив-шер из Побочной ветви Дома Гелиоса только смущенно выдавила улыбку и за пунцовела до шеи, что обвивает тоненькая золотая змейка слившиеся с золотым ожерельем из лазурита и малахита. — Я Сын, сотворенный руками божьими, Армакан Амун-Ра, приветствует хозяйку Дома Маат, Дджезерит Ербис Кифи на празднование рождения Сына Солнца Шарркана Амун-Ра! Громогласный голос старшего брата пророкотал над полупустым залом, где собрались главы Домов на мой день рождения или словами брата — смотрины. Главы Домов сидели в окружении верных чати тихо переговариваясь как лучше представить брату своих дочерей сидевших поодаль в присутствие жрецов. Разбалованные девушки томно кидали блестящие взгляды на Короля приспуская края поясов калазириса оголяя пупок с золотой брошью, пока их не одергивали старые жрецы поправляющие толстые шкуры леопардов. Светлая жесткая шерсть животного полыхала в свете горящих свеч, играя оттенками цветов и запахов. Находясь под знойным солнцем, шкура приобретала специфический запах горна и песка. Покручивая полупустую золотую чашу, я мечтал позорно сбежать со смотрин подальше в сердце пустыни, где под безжалостным Солнцем-Ра, прятался оазис с редким и сочным фруктом опунции, томимый долгими днями одиночества. Хотелось почувствовать на языке сладко-мускусное послевкусие от сочной мякоти фрукта; хотелось почувствовать нежные прикосновения легкого встречного ветра, обдувающего испаренное лицо. От воспоминаний о блаженстве свело челюсть, отчего запил сладким вином, продолжая смотреть в оливковые глаза смущенной мулатки теребившей золотого урея обвивавшего хрупкую смуглую кисть руки. В Главном Зале дворца играла успокаивающая музыка, что золотые кобры словно под гипнозом подтанцовывали умелым рукам и губам мальчишек в схенти смущено кидающие взгляды на оголенные груди царских дочерей гордо держащих спины. Алеющие смуглые щечки смешно смотрелись на кругловатых юношеских лицах, отчего губы сами расползались в слабой улыбке. Вечер предстоял знатным, ведь по приглашению, настоянию посла Нармеса, был приглашен второй принц Империи Ко с одной из принцесс в качестве кандидатки в невесты. Политический брак мне был не в радость, но идти в открытую против брата Короля было опрометчиво и глупо. Вечными нотациями я сыт по горло. Делегация Империи Ко, из двенадцати человек включая венценосцев, отдаленно сидели от глав Домов, ближе к брату. — Сын Солнца принц Шарркан, не хотите еще вина? — певчий голос мулатки заманил мое внимание и сердце радостное дрогнуло. Мив-шер впервые заговорила за весь вечер. Будоражащий сопрано проник вглубь души цепляясь подобно щупальцам пустынного гиганта, обвивая сердце в железные кандалы. Колдунья не иначе. Бесстыжа улыбаясь протянул пустуя чашу дочери главы Побочной ветви генерала Донкора, чтобы наполнить ее сладким вином щекочущий нос. — Прекрасное вино из прекрасных рук, — выдохнул я, отпивая из чаши и наблюдая за сияющим лицом Мив-шер. Сладость от вина приятно ласкало небо и облизав губы, почувствовал еле уловимую нотку горечи ванили. Новое вино Дома Маат непривычно, пусть вернуться к истокам. Мулатка засмущалась, что золотая кобра Мив-шер с тихим шипение вновь спряталась в ожерелье, продолжая наблюдать из-под ресниц. Котенок не искушай. Положив ладонь на кисть Мив-шер, заглянув в глаза, сказал: — Пусть рухнет Новое царство, ты прекрасна, — гипнотизируя, говорил я, поглаживая нежную кожу. — Блеск твоих глаз затмит блики клинка Сехмет! И если я не прав — исчезнуть мне в свете Тота! Дочь генерала Донкора заворожено наблюдала за мной, буквально перестав дышать. Оливковые глаза засияли ярче свеч и подавшись вперед с силой вцепившись в мою руку, Мив-шер заговаривающие зашептала неотрывно смотря мне в глаза: — Заклинаю именем Отца Солнца и именем Хор Аха, заклинаю тебя Сын Солнца Шарркан Амун-Ра! Заклинаю сотворением мира… Стерва! Хотел дернуться, как меня сковали чары колдуньи. Мив-шер продолжая шептать, судорожно чуть не давясь слюной, произносила заговор. Грудь неожиданно сдавило в ледяные тиски, давя на сердце со всех сторон пленяя голосом своим. Страх мелькнул лишь на мгновение, когда услышал яростное шипение над головой. Мой Озахар величественно возвышался надо мной, яростно шипя, раздувая огромный капюшон. Золотая чешуя Озахара переливалась в так движений извилистого тела, предупреждая дочь Донкора к нападению. Брат мой по крови, исполни волю мою. Из горла вышел хрип, пытался сделать вздох, но быстрое нашептывание предателя сковывало меня в судороге. Образ Мив-шер стал расплываться, словно наваждение оазиса под палящим Отцом Солнцем в глубине сердца пустыни. Раскаленный воздух и аромат сладкого вина с горечью ванили опутывал меня с головой. Шепот мулатки будоражил, заставляя танцевать завороженно, как золотая кобра под умелыми руками арфиста украшенного белым хеджетом; под умелыми губами флейтиста с алой кровью дешрета. Певучий голос Мив-шер лишал чувств, оставляя только жгучие желание наброситься на обладателя пленившего меня голоса. Я потерялся во времени, перед мутным взором стояли каменные тропы с высокими стенами и только в одном стоял пленяющий голос во тьме зазывая вглубь лабиринта. «Безумие или смерть — вот что находит здесь слабый или порочный, одни лишь сильные и добрые находят здесь жизнь и бессмертие» — наставления учителя, даже спустя двадцать лет имеют смысл. Помогая пройти темные дороги жизни. Неожиданно певчий голос направляющий меня в сердце лабиринта смолк, сменяясь яростным шипением Озахара озарившего своим обликом темные каменные дороги хаоса. Перед глазами расплылся образ лабиринта, представая перед взором яркие изумруды, что окутываю бескрайнее белое небо. И только на пороге сознания я понял — это не изумруды, а обеспокоенные зеленые глаза скрываемые густой белесой гривой. Тело окутывало жаром давя на сознание немыслимой силой толкая в объятия темного альт эго сжимающего плечи и ставящего меня на колени. Хотелось подняться с покорной позы, но злорадный смех другого меня оковывает в жаркие объятия, душа меня горячими руками. — Сдавайся Сын Солнца, ты проиграл, — будто Апоп шепчет на ухо, толкая меня на спину. Проиграл? Я? Немыслимо! Клевета! Мой клинок острее, чем у Сехмет, а мастерство искуснее, чем у лидера Альянса! В фехтовании Я Король! Нет равных мне! Кровь жилы обожгла, заставляя откинуть лже-меня, вставая с покоренной позы. Жар все еще окутывал меня не давая сделать шаг к белому пятну на аспидном полотне. Вокруг меня пустой Главный Зал дворца освещаемый лишь яркими свечами и лунным светом Бога Тота скрывающегося за прозрачно-серыми облаками. Передо мной стоял Я улыбаясь широкой улыбкой выставляя вперед черное лезвие клинка, закрывая собой белое пятно зовущее меня. «Шарркан!» — Я Сын Луны Шарркан Тот-Маат, приказываю — умри! Другой я сделал выпад, замахиваясь черным изогнутым лезвием и целясь в сердце. Я сделал шаг назад уклоняясь от смертельно удара и рука сама потянулась к стальным ножнам, где холодный метал рукояти обжог ладонь ледяным огнем. Я не проиграю никому, даже если мой соперник я. Со звоном вытащив клинок, черное лезвие приветливо мигнуло в алом свете свеч, лязгом встретился с клинком противника. Бой начался. Уклоняясь от удара, я пнул ногой в грудь, обтянутой белой туникой, отталкивая противника к аспидному полотну, кидаясь следом выставляя перед грудью меч. Соперник встал, отражая мой удар, вновь встречаясь в диком танце клинков. Черные лезвия мелькали то в алом, напоминающие Солнце-Ра, то в белом свете Тота, сражающиеся вечно на темнеющем небе. Яростный звон метала, отражался от высоких стен встречаясь с диким рычанием. Вновь отразив удар противника, я сделал решающий ход — выбив рукой меч соперника, со скрежетом откинулся на мраморном полу, полоснул по белой льняной ткани туники, что тут же окрасилась в красный, вонзил черное лезвие в грудь, наваливаясь телом на другого меня, скривившего лицо в жуткой агонии. — Я Сын Солнца Шарркан Амун-Ра, приказываю — умри! — и повернул лезвие, пытаясь запомнить остекленевший взгляд зеленых глаз и скривившийся бледный рот испачканный алыми каплями. Выдохнул горячий воздух, я вытащил с хлюпом меч, стирая об дорогую кожу длинного браслета кровь поверженного. Слепая гордость за себя воспаряли мое тело, наполняя его небывалой легкостью. Я доказал, что непобедим; что победить меня никто, даже я не могу! «Шарркан» Тихий голос из белого пятна нежно ласкал мой слух, зазывая за собой навстречу свету. Дотронувшись до теплой ткани, как по глазам ударил свет. Открыв резко глаза, я лежал на перине кровати, утопая в мягкости. Нос щекотал шлейф лекарственных настоек стоящих рядом на столике. Жасмин, лаванда и теперь мною ненавистная ваниль. Поморщившись, с трудом сев на кровати, чем напугал моего лекаря? Сфинтус Кармен младший сын главы Золотого Дома Тахути. Его дедушка Менес является личным лекарем моего брата, хотя Дом Тахути не приближенная королевская семья. Сфинтус застыл со склянкой в руке возле меня смотря своими зелеными глазами. Невесело улыбнувшись и покачав головой, посмотрел в глаза лекарю и сказал: — Какая халатность! Наследного принца чуть не заворожили, а его лекарь отсутствует! — хриплым голосом упрекнул мулата, качая головой взлохмачивая волосы. Реакция Кармена заставила недоуменно вскинуть бровь. Он развернулся на пятках шлепая сандалиями по полу схватил мешочек из темного хлопка и кинул мне в ноги. Оттуда выпали мои любимые фрукты опунции. Легкий сладко-мускусный аромат достиг носа, отчего блаженно прикрыл глаза вдыхая будоражащее шлейф сладости. Рот моментально наполнился слюной. — Я целых три дня добирался до этой чертовой Та-мери и столько же обратно, чтобы добыть эти фрукты! Исколол все руки! Получил солнечный удар! Но стоило прибыть во дворец, как и тут настигла беда! Вас чудом не отравили ботулизмом*! Хорошо что эта дура дозы перепутала, а то быть Вам с Отцом Солнцем! Кармен дышал тяжело до сих пор сжимая в руке склянку, нависал надо мной. Белые волосы взлохмачены, а под зелеными глазами залегли круги бессонных ночей. Сколько я был без сознания? Не говоря ни слова притянул мулата к себе, сажая его на колени. Только сейчас заметил свою наготу. — Убери шипы, глупый Сфин, мне больше нравиться слушать стоны из твоих уст, — промурлыкал в светлую макушку пахнущую душистыми травами и лекарствами. Положив ладонь на поясницу, притянул ближе мулата и скривился от удара в бок. — Грх, я и так на больничной койке. Хочешь в могилу свести? — Вас убить мало, принц Шарркан! Велено же не брать ничего у чужих! — Велено? И кем же? — спросил я колючку, притягивая его ближе, чтобы почувствовать жар чужого тела. Душистые травы со шлейфом опунции давили на нос, отчего хотелось зарыться в этот аромат с головой. О~х, опунция моя, что ты делаешь со мной? В ответ лишь гневное сопение. — Раз уж на то пошло, то она была одной из моих будущих невест. Я бы проявил неуважение к ее Дому, — продолжил я. Любовник продолжал молча сжимать склянку, что пальцы скрипели по стеклу. Надеюсь это не моя шея, так? Окна в моих покоях были зашторены, но луч света Отца Солнца проникал в щель между ними освещая путь к массивной двери. Сбежать я бы не смог, ведь золотая кобра Кукулькан мирно спит возле золотого жезла с уреем. Изумрудные глаза урея блестят в приглушенном свете, что давало поводом к магии тишины. Оглядев покои я не увидел моего Озахара, но решив что он где-то отсыпается не успокоило меня. Тяжело вздохнув, развернул молчаливого мулата к себе лицом. — Уже двадцатый год пойдет, а ты дуешься будто тебе пятнадцать. Опунция моя, имей-ка совесть и порадуй меня, — поглаживая нежную кожу шеи, сказал я, притягивая светлую голову к лицу. — Я и имею! — резко отстранился Кармен, вставая и собирая свои вещи, двинулся в сторону двери, и перед тем как с хлопком закрыть ее, продолжил: — Настойку Мумие разводить до ста грамм, пить один раз в день в течении недели. Марьин корень нужно разводить две ложки на двести грамм воды, принимать в течении месяца. Советую каждодневный массаж и избегать стресса. Позвольте откланяться Великий Сын Солнца-Ра Шарркан Амун-Ра! — хлопок. Посмотрев на десяток склянок, понял, что про секс в ближайший месяц можно забыть. — Что из них мумия, что корень? — задал себе вопрос, на который так и не получил ответа.***
Пронзительный крик заморских птиц, прибывших вместе с остальными дарами от Альянса, резал слух, отчего я прикрывал глаза и незаметно массировал виски, отходя на шаг, чтобы спрятаться в тени льняного навеса от настойчивых и жарких объятий Отца Солнца святившего нам с лазурного неба. Сухой вест ветер теребил длинные серьги, неприятно оттягивая мочку уха и позвякивая каждый раз стоило золотому Оку Гора столкнуться с оплетающим всю серьгу уреем, охраняя защитный артефакт от посторонних глаз. Со дня рождения прошло уже более четырех месяцев: стражей во дворце становилось только больше, все главы Домов тщательно проверены жрецами Анбиса, пока верные хранители Гора дышат мне в затылок, не сводя цепкого взгляда с моей спины. Скверное настроение скрашивал наблюдавший за гостями Озахар, незаметно от человечьего глаза поигрывая кончиком золотого хвоста с пойманным зверьком. Потрескавшаяся кожа детеныша варана Сальвадора клочьями свисала с мощного тела: сбрасывая свою первую шкурку, пока он не попался на глаза скучающей змеи. — Ваша Светлость, молю уймите Солнечного Озахара, делегация Мирового Альянса уже у Врат Радости, — ослепительная улыбка посла Тити не дрогнула, когда слева раздался слащавый голос его. Бросив сердитый взгляд на Нармеса, нежно пригладил холодную чешую друга, что с недовольным шипением отпустил игрушку. После дипломатического визита Альянса, следующим на очередь шута Озахара будет снующий и доставучий посол брата. Будет занятно видеть красное лицо Нармеса, когда он будет выбираться из стальных колец двухметровой змеи. Мысленно предвкушая зрелище на лице моем появилась дерзкая ухмылка, чем и привлек красноречивый и прищуренный от лучей Солнца-Ра взгляд брата. Ну-ну, старший брат, не хмурься. Будет тебе новый посол. Тем временем на верхних ступеней мягкой походкой ступили белые кхусси выглядывающие из-под подола аметистового хитона тормошившийся сухим западным ветром, приносивший шум горячих дюн и шепота пустыни. Мышцы спины в напряжении замерли стоило словить через-чур внимательный взгляд янтарных глаз лидера Альянса Семи Морей Короля Синдбада приветствующего королевскую семью Хелеохапта вместе с тремя генералами: визирь Джафар, бывшая принцесса Писти Артемина являющаяся членом свиты Короля и представитель вымирающего вида фаналис, бывший гладиатор ремского Колизея Масрур, славящий своей преданностью лидеру Альянса — все троя представляли из себя людей с тяжелым прошлым. — Приветствую Вас, Король Армакан Амур-Ра, от лица всего Альянса Морей, — баритон Короля Синдории настораживал и был пропитан лживой вежливостью. Склонив голову в дань уважения, в свете Отца Солнца блеснул танзанит украшавший белый тюрбан. — Примите в качестве извинения за вторжение на священные земли таинственного Хелеохапта, скромные дары синдориских земель, — взмахнув рукой, обводя улыбающихся красавиц держащие дорогие ткани, экзотических птиц, любимых главой Дома Маат и всевозможные сладкие фрукты, и вины плескающиеся в золотых кувшинах. — Почтенные гости священных земель, Король Синдбад, генералы. Приветствую Вас в стенах Золотого Дворца, — спокойный и размеренный голос Короля Хелеохапта, звучал не менее громогласно. На заполненной дворцовой площади, вместе с «пустынными кораблями», заполненые дарами, прибыл также представитель султанской династии Балбадда принц Али-Баба, любопытно распахнувший глаза, вертевшей светлой головой в разные стороны и, пунцовея от оголенных грудей местных дам. Брат не сводил прищуренных глаз с заморских гостей, пока Нармес представлял встречающих делегацию правящую семью, состоящую из меня и брата вместе с кривившийся и гордо вздернувший нос Патрой. Стоящие рядом с Королем Синдбадом генералы не отводили взглядов от стражи Гора и жрецов Анбиса, склонившихся в глубоком поклоне гостям. Прослушав пламенную речь посла, единственным желанием было напиться в компании Кармена и наслаждаться любимым фруктом, слушая монотонный голос лекаря о вреде сладких фруктов, пока мне не надоест, и не заткну его болтливый рот, чувствуя на языке горечь табака и сладкого вина. Нечеловеческая тяга к телу юного лекаря продолжается на протяжении пяти лет и будь я проклят Апопом, желание обладать строптивым юнцом возрастала до судорог и каждодневного возбуждения. Первое время подозревал о приворожение, но добравшись до желанного тела, понял что попал в ловушку хитрой охотницы Нейты, привязавшей меня к колючей опунции. Делегация Альянса Семи Морей расположилась в Малом Зале дворца, где проходили аудиенции жрецов Анбиса вместе с главами Домов. Приезд Короля Синдории было не новостью, так как это его второй визит с прошением о вступлении в ряды Альянса Хелеохапта. Но глупый старший братец отказывал настойчивому Королю, грозясь нагнать гнев Союза на Та-мери. Причина отказа вполне ясна, ведь разозленная Патра вместе с ехидным Гафра Ка имели больше влияние на собрание Кехета, чем у глав Домов. И будучи противниками Альянса, не могли проглотить тот факт, чтобы встать под защиту Синдории (упертости и глупости матери позавидует даже осел). — Рад Вас видеть во здравие, уважаемый Синдбад, — сказал Королю, когда все расселись на мягких перинах и, негромко переговариваясь. — Как и говорил в прошлый раз, синдориские женщины блистают поистине пленяющей красотой, — в подтверждение словам, подмигнул очаровательной наложнице и отпил заморского вина, сладко смакуя горький привкус терпкого вина. Синдбад на мои слова весело усмехнулся, приподнимая золотую чашу и кивая мне. Но взгляд, каким он обводил Малый Зал, все так же настораживал меня. Изворотливый змей. — Синдория не только сильна и прекрасна, но и горит желанием обрести мир и покой во всем мире, — не понятно к чему сказана красивая фраза. Король пригубил вина и мило улыбнулся мулатке с кувшином, протягивая пустую чашу ей. Дежавю. Передернув плечами от прошедшего холодка по спине, откинулся на перину и подавая золотую чашу сидевшему рядом лекарю Сфинтусу, что недовольно стрельнул глазами, но налил вяжущего вина. — Возможно, Вы правы, уважаемый Синдбад, — усмехнулся я, пряча ехидную улыбку в чаше. — Не только сильна, но и искусна в фехтовании. Верно? — убрав чашу от лица, в упор и с вызовом в глазах посмотрел на довольного Короля. Ну, что, уважаемый Синдбад, струсишь или примешь вызов? Лидер Альянса видя насмешку в моих глаза, спрятал в своих недовольство за предвкушением и шепнул что-то сидевшему визирю Джафару украдкой наблюдавший за Королем, и разговаривая с захмелевшим Нармесом. Торжественный прием закончился глубокой ночью. Под лунным светом Тота заморские гости отправились в выделенные им покои, и только Король Синдории выявил желание прогуляться по пышным садам дворца с верным Масруром, дескать, ночь таит в себе много тайн и загадок, великие решения гении принимают только за полночь, Вы так не думаете принц Шарркан? В голосе была насмешка и капелька снисхождения, что скрылась за откровенным вызовом моего мастерства. Король Синдбад искусный манипулятор. Прохладный вест ветер теребил кроны деревьев возвышавшихся у черного озера, на глади которого отражался желтый лик Тота. Сандалии утопали в песчаных дюнах, и только шуршание песка и горна разрушали оглушающую тишину в саду. Король Синдбад стоял ко мне спиной наблюдая за ночным королевством и стоило мне ступить еще ближе, как в тени дерева от лунного света спрятался Масрур сверкая по истине звериными глазами. — Прекрасная ночь, не так ли? — спросил Король, поворачиваясь ко мне лицом и растягивая губы в улыбке. Тень от деревьев скрыла половину лица его, от чего янтарные глаза сверкали словно у дикого зверя пустыни. Я тихо рассмеялся, запрокидывая голову к верху, что длинные серьги звякнули, а золотой и тяжелый менес чуть съехал с головы. — Воистину прекрасна для побед! — возбужденно воскликнул, предвкушая знатный бой. Король Синдории не осторожно спровоцировал меня год назад, когда впервые приехал лично на аудиенцию к брату и предлагал вступить в Союз. Наш первый бой я запомню на всю жизнь! Я встретил отличного соперника, но, увы и он потерпел поражение. Я Король фехтования! — Принц Шарркан, — Король сделал паузу, подзывая Масрура к себе. Верный пес. — Ваше мастерство и сила не имеет границ! Такие люди как мы с Вами не идем в ногу со временем и идем на перекос Матери Судьбы! Первый принц Империи Ко генерал Коэн Рэн! Он обладает сокрушающей силой способной перевернуть мир. Одно не осторожное движение и привычный для нас мир исчезнет, как старая легенда, — красивая речь Короля Синдбада насторожила меня, вынуждая сгруппироваться и зацепиться взглядом за расслабленное лицо мужчины. Либо Вы глупы, либо хитрее самого Апопа! — Меня не интересует политика, но я заложник ее. Уважаемый Синдбад, оставьте сладкие речи женщинам и ответе: зачем Вы здесь? Вступление в Альянс не единственная причина. Верно, — утверждал я, поглаживая серебряную от света Тота чешую Озахара. Не пытайтесь сбить меня в лабиринт. Синдбад понимающие кивнул, стирая глупую улыбку с лица, от чего мне показалось, будто он постарел на несколько лет. — Свобода. Я нахмурился. — Я хочу дать тебе свободу, Шарркан.***
Перед тем как я бесцеремонно открыл дверь в покои лекаря, в носу защекотал шлейф сушеной лаванды и мандраруры с примесью навоза. Острый запах фекалий полностью перебивал аромат «синего золота» и у меня закружилась голова не только от сухой жары в покоях, но и от обнаженного жилистого тела мага. Сфинтус стоял возле массивного стола судорожно что-то писал пером и перебирал листы пергамента. Шуршание страниц приятно ласкал слух, как и скрип черного пера парившего над желтоватым пергаментом. Маг склонился над столом, выставляя крепкие ягодицы к верху на которых были темные полосы от плети? Бесшумной поступью приблизился к магу, хотел накрыть манящие ягодицы руками, как монотонный голос мага заставил улыбнуться. — Старо как Раннее царство. Придумайте что-нибудь поновее. Кармен отложил черное перо в сторону, поворачиваясь ко мне лицом и без стыда сверлил меня зелеными глазами. Белые волосы едва касались плеч, и на макушке неизменно просвечивался золотой обруч, переливавшийся в свете Отца Солнца. В королевстве тысячи людей с идентичной внешностью, но именно строптивец Дома Тахути привлек мое внимание, заманив меня вместе с охотницей Нейтой привязав накрепко возле себя, словно новоявленного кутёнка. — Старая школа лучше новой, глупый Сфин. Как же ты получил первый кодор? — шептал я, касаясь губами скулы. Благодаря Академии Магноштада Сфинтус подтянулся в росте, и теперь его светлая макушка достигала моих губ. Зная вспыльчивость мулата, я не мог не подколоть его, чтобы увидеть перекошенное гордостью лицо. — Вообще-то, принц Шарркан, в Академию берут лишь тех, кто достоин носить звание мага! Я приложил немало усилий, хотя тут больше послужил мой природный талант! Таких искусных целителей, как я, очень мало на свете! Мне приходят предложения даже с Рема!.. Заткнув поцелуем распинавшегося мага, хотя знал, как он не любит этого, но если я слушал бы его треп постоянно, то девственности он лишился бы сегодня, когда мое терпение лопнуло бы. Любовь восславлять себя в окружении других приносило немало радости Сфинтусу; когда умные главы Домов скрепя зубами терпели хваленые речи; когда глупые дочери глав Домов принижали Сфинтуса, но их тут же отдергивали чати, лебезя перед внуком Менеса. Семья Сфинтуса Кармена хоть и не приближена к главной ветви, но имела огромное влияние на других, ведь никто не захочет найти у себя в чаше вина смертельный яд или же раздирать кожу от зудящего порошка. Лекарь, господин Менес хоть и был добродушным старичком с лысиной на голове, если бы не злопамятность и вечно шепелявый голос. Прикусив нижнюю губу Кармена и в последний раз проведя по ним языком, посмотрел в недовольные зеленые глаза с начинающимся штормом, что теребит шелковистую листву оазиса. — Молчи, глупый Сфин. Я не за эти пришел, — прошептал в губы мулата, смотря в не понимающие и недовольные глаза его. Провел ладонью по блестящим от пота щекам, стирая стекающую каплю влаги. — Совсем скоро случиться непоправимое и мне придется сделать выбор, свидетелем которого будет Всевышний Отец Солнца-Ра! Поэтому спрошу один единственный раз, опунция моя: ты последуешь за мной? Смотря в зеленые глаза мулата, понимал, какое решение он не примет, у меня будет один освящённый путь. Сфинтус продолжал молчать, когда в открытую дверь покоев заглянула вездесущая светлая голова Нармеса с нисхождением смотрящего на прижимавшегося к массивному столу нагого мага и нависавшего меня с перекошенным менесом и разъярённым взглядом. Озахар почуяв гнев раздул золотой капюшон, обнажая два острых длинных клыка и угрожающие закачался над головами, не сводя хищных аспидных глаз со спокойного посла. — Вот Вы где! — радостно воскликнул Тити, улыбаясь и не сводя с нас глаз. Проклятый Апоп! — Владыка Верхнего и Нижнего Хелеохапта, Сын Солнца Армакан Амун-Ра, желает видеть Вас Младший Сын Солнца Шарркан Амун-Ра в Малом Зале! — после громкого голоса Нармеса, в покоях мага настала оглушающая тишина, прерываемая общим дыхание и гневного сопения Сфинтуса. Проклятый Апоп! Смерив взглядом Нармеса стоящего в дверном проеме, мечтал натравить на него до сих пор шипевшего Озахара величественно возвышавшегося над нами. Пригладив холодную чешую друга, выпрямился, и повернулся лицом к послу закрывая спиной обнаженного мага. — Ступай и передай брату, что сейчас же подойду, — приказал ему, поправляя менес. Нармес скрылся за закрытой дверью в последний раз кинув взгляд, шустро направился к брату. — Я не требую сейчас от тебя ответа, опунция моя. Завтра на закате ты все узнаешь, мы все узнаем. И вышел из покоев лекаря, направляясь по заполненным стражей коридорам с высокими потолками к Малому Залу, где сегодня решиться моя жизнь, моя свобода. Вчерашний несостоявшийся бой с Королем Синдории вселил красивую надежду, пленяя меня слащавой речью о мире во всем мире. Изворотливый змей! Апоп кажется безобидной зверушкой рядом с лидером Альянса! Но искрившийся взгляд янтарных глаз Короля, навевал меня на мысли о правдивом желании исправить мир. Разве один человек может править всем? Судьба этого не допустит. В Малом Зале дворца витал аромат благовоний сандала и сладкого вина щекочущий нос. Легким шлейфом аромат проникал в каждую клеточку тела, расслабляя его, разглаживая напряжение и принося блаженство. Поведя носом, подошел к восседавшему на троне брату, чье тело обвивает массивная золотая кобра Озаз, переливающаяся в свете Солнца-Ра. Преклонив колени перед братом Королем, стоял в напряжении, не смотря на расслабляющие ароматы. — И вновь мне проблемы решать, — после напряженного молчания я поднялся с колен и посмотрел брату в глаза. — Продолжение рода возьму на себя. И больше не смей меня сравнивать с этой женщиной именующейся нашей матерью, — громогласный голос брата рокотал над залом, вынуждая чувствовать себя ребенком не смотря на малую разницу в возрасте. Глупый старший братец. — Смотри не надорвись брат. Активная жизнь к Анубису сведет, не иначе, — ехидно поддел его, понимая о осведомленности брата о разговоре с Королем Синдории. — Молчи, глупый младший братец, разговор серьезен и стоит на весах Осириса. Хоть в последний раз будь серьезным. Наш разговор с братом приобретал не яркие краски, ведь понимал, что он уже все решил и ведет эту баталию, чтобы в последний раз поговорить не как Король с принцем, а как братья. Брат пуще выпрямил спину, стукнул посохом по мраморному полу. — Я Сын, сотворенный руками божьими, Армакан Амун-Ра призываю закрытый суд Осириса для решения судьбы Сына Солнца Шарркана Амун-ра! — брат не сводил с меня взгляда золотых глаз, показывающие, что передо мной не обычная знать, а сам Король Хелеохапта. — Ты обвиняешься в предательстве Золотого Дворца, в предательстве королевской семьи и в заговоре против священной Та-мери! Слово твое решит судьбу! Подтвердишь вынесенное послом Нармесом Тити обвинения — изгоню по решению суда Осириса, лишая священного лика Отца Солнца-Ра! Подтвердишь очернительство своей чести и имени Сына Великого Ра, вернешь былую славу имени своего — Младшего Сына Солнца Шарркана Амун-Ра! Тишина стала обвивать Малый Зал, пока тихий голос брата не разрубил ее словом острым. — Твое решение: имя Сына Солнца или же изгнание? Брат мой по крови, мое решение уже освещено. Но традиция дело чести. — Изгнание. Мое сердце билось с немыслимой силой, когда жрецы Анбиса стащили все золото олицетворяющие наследного принца, оставляя только черный изогнутый клинок, чье лезвие в стальных ножнах станут воспоминанием и напоминанием о былом величие. Но свобода, таившиеся в душе, не даст впасть в уныние. Я стал изгнанником по собственной воле, дал заковать себя в позорные черные цепи гонения, что обвивает шею мою, где раньше, мгновение назад обвивался холодный золотой хвост моего Озахара. Его под конвоем выводили из Малого Зала, где я лишился чести принца и жителя Хелеохапта. Изгнание лучше казни. Сейчас я стоял у запряженного верблюда возле каравана Альянса и мне в глаза слепил Отец Солнце с алого неба, прощаясь со своим младшим сыном, провожая его к желанной свободе. Сухой вест ветер обдувал испаренное лицо, сгоняя остатки грусти и печали. Где же ты опунция моя? Неужели не придешь? Ты выбрал жизнь во Дворце, нежели быть с изгнанником? Невесело улыбнувшись, последний раз посмотрел на возвышающиеся пирамиды королевского Золотого Дворца, бывшим мне домом двадцать семь долгих лет, вставил в путлище ногу, как тут же вздрогнул от монотонного голоса: — Шарр, я возвращаюсь в Академию Магноштада, — сказал Сфинтус смотря на меня невероятно зелеными глазами. Он был одет в мантию студента первого кодора Академии Магноштада и переступал с ноги на ногу. — Затем буду служить Маги Империи Рем, так как мой дар сильнее, чем у первоклассного лекаря ремской Империи! Кармен гордо вздернул голову, с превосходством смотря на меня. Он не едет со мной, но и не остается во Дворце. Хитрый, но глупый Сфин. — Я буду частным гостем ремского Колизея, — лукаво улыбнувшись, вынул из путлища ногу, склонился над магом и тихо, но отчетливо прошептал в его ухо, так чтобы он понял. — Если я узнаю, что ты подставляешь там свою аппетитную попку кому-либо — оттрахаю как последнюю сучку! — и с силой сжав правую ягодицу, слушая судорожный выдох из приоткрытых губ. До поцелуя осталось каких-то несколько дюйм, Сфинтус прикрыв глаза приблизил сам лицо, чтобы достать до моих губ, но я отстранился и взобрался на верблюда, сверкая белозубой улыбкой. Глупый, но желанный Сфин. Караван стал выходить за пределы Дворца, как до меня донося голос мулата: — Даёте повод для раздумий… генерал Шарркан.