The Only One

- Не хочешь рассказать, что это было? В темноте раздается звук захлопывающейся двери, закрывающегося замка, цепочки, тихое звяканье ключей о подставку. Слышно, как стаскиваются кеды и с глухим стуком падают на пол, шорох снимаемого пиджака и, наконец, тихие шаги по направлению в комнату. Следом за этим раздается шлепающий звук босых ног по паркету и голос, в котором слышно плохо скрываемое раздражение и недовольство: - Стайлс, я к кому обращаюсь вообще? - Нет, мне нечего рассказывать. - Стайлс?.. - Что? Свет не включали, да и зачем? Все равно видеть друг друга было не нужно. - Давай-ка я напомню, что? Я отхожу на десять минут, чтобы поговорить с другом, а когда я возвращаюсь – на тебе висит какая-то девушка, а ты не только не против, но и поощряешь ее, судя по реакции. А когда я пытаюсь ее прогнать, ты защищаешь ее. - Ты не так все понял, Лу! - Да ладно? – в тоне звучит насмешка. – Правда? А я-то думал, что она сидела у тебя на коленях, а я всего лишь не так понял. Я учту. В конце фразы в голосе появляются стальные нотки, и слышно, как шлепающие шаги удаляются в направлении кухни. - Лу? – Гарри догоняет парня и наблюдает, как тот набирает воды в чайник, как слегка блестят бока чайника в слабом лунном свете, как начинает работать плита. Чайник начинает нагреваться. - Лу? - Что? - Прости. В ответ – тихое фырканье и слова: - Тебе не за что извиняться, как и нечего рассказывать. - Лу! - Ну что? – усталость хорошо слышна и у Гарри щемит где-то в сердце. – Мне неприятно, мне обидно, мне больно, понимаешь? И ладно бы ты хотя бы извинился дома – это, мол, для имиджа, или еще что – я бы понял. Но ты продолжаешь вести себя абсолютно по-свински. И мне больно. - Больно? – Стайлс взрывается. – А когда ты гуляешь с Элеонор, мне не больно? - Ты отлично все понимаешь. Что мне необходимо с ней хотя бы иногда гулять – чтобы поддерживать наши «отношения» для фанатов, чтобы скрыть самую большую тайну группы – Ларри, черт бы нас побрал, Стайлинсона. Я прикрываю наши задницы. И каждый раз извиняюсь, а ты… Молчание затягивается, чайник начинает закипать, и Луи делает себе чай, лишь бы ни о чем не думать сейчас. Обхватывает горячую чашку двумя руками, так как они слегка озябли, и выходит из кухни, направляясь в сторону лестницы, чтобы подняться к себе в комнату. В спальне почти светло – и уличный фонарь, и луна светят прямо в окно, так что все выглядит немного сказочно, волшебно. Луи забирается на кровать с ногами, поджимает их под себя и делает большой глоток чая. Непроизвольно морщится – черт, кажется, обжег язык, и шумно выдыхает, закрывая глаза. Боже, какой же он дурак. С самого начала не нужно было идти на это. Гарри – совсем еще молод, он не нагулялся, не наигрался, для него это – очередной эксперимент, вещь, которую нужно обязательно попробовать. И он пробует. И с другими тоже. И с той девчонкой в баре – тоже пробует. А почему бы и нет? А Луи его любит, правда любит, давно и сильно, потому и прощает, прощает… Луи крепче сжимает чашку – еще немного, и он просто раздавит ее. Как больно и противно! Сколько раз еще это может повториться? - Ты же знаешь, что я сделал это для того, чтобы заставить тебя ревновать. Меня не интересуют девушки. И парни тоже. Меня вообще никто, кроме тебя, не интересует. Знаешь? – из дверного проема раздается голос. Видимо, Гарри не решается зайти без спроса. – Можно? - Валяй, проходи, - безразлично машет рукой Луи. Парень заходит в комнату и становится возле окна так, что видно лишь его силуэт, но не лицо. - Ты целый вечер не обращал на меня внимания, что мне оставалось делать? - Сказать мне об этом? – в голосе Томлинсона слышится насмешка, а у Гарри в который раз за вечер сжимается сердце. - Ты не понимаешь… Я боюсь. Я боюсь, что однажды ты поймешь, что я не нужен тебе такой – маленький, смешной, я не умею правильно облекать свои мысли в слова, не могу правильно… ничего я не могу. И я все время боюсь, что у тебя откроются глаза на это, и ты уйдешь. А я просто этого не переживу. Поэтому и пытаюсь заставить тебя ревновать. - Ты делаешь мне больно, но я готов тебя отпустить, если человек, с которым ты вместо меня, сделает тебя счастливым, - в чашке остается совсем немного чаю, и Луи удивленно отмечает, что в комнате очень холодно. Он зябко поводит плечами и поднимает глаза на своего парня. А тот не может понять, что ему только что сказали. Наконец, моргает, и в ужасе отшатывается: - Я с тобой быть хочу, слышишь? - Слышу. Не вижу, правда. А слышу слишком часто. - Прости меня, Лу. Прости. Я такой дурак. Но я клянусь, у нас не было и не могло быть с ней ничего, как и с кем бы то ни было, с тех пор, как у меня появился ты, - голос дрожит, немного надламываясь, и Луи испытывает такую жалость к парню, что отставляет чашку на тумбочку, и говорит: - Иди сюда. Гарри послушно подходит к кровати и садится на нее, скромно сложив руки на коленях. - Я…, - хочет что-то сказать, но Луи заставляет его молчать одним поцелуем. У Стайлса перехватывает на секунду дыхание, когда теплые губы накрывают его, он слышит смесь из запахов чая, одеколона после бритья и запаха самого Луи, легкого, почти невесомого, но ощутимого. - Я люблю тебя, люблю, - отрывается от губ и начинает осыпать шею Томмо поцелуями, попутно расстегивая его рубашку, чтобы открыть доступ к столь желанному телу. - Подожди, - шепчет ему тот в ответ. – Я все еще хочу тебе отомстить, не забывай, - глаза Гарри расширяются, а Луи улыбается и дарит ему поцелуй. – Нет, девушек не будет. Но я хочу немного тебя помучить. Из груди Стайлса вырывается судорожный стон – что он задумал? - Не бойся, больно не будет. Не так, как бывает, вернее. Эти слова не успокаивали, но вариантов не было, так что Гарри кивает и тихо спрашивает: - Что мне нужно делать? - Я рад, что ты спросил, - медленно поднимает руки к шее Гарри и снимает с него галстук. В глазах того читается страх. – Ложись. Нет, не смотри на меня так, я не буду тебя связывать, как в твоей любимой книге. Просто пообещай мне, что ты не будешь касаться себя руками, по крайней мере, до тех пор, пока я тебе не разрешу. Хорошо? – проводит указательным пальцем по шее и целует пульсирующую венку, вызывая у Гарри очередной резкий выдох. – Не бойся… Луи медленно стягивает с парня штаны, рубашку и боксеры. На секунду у него снова перехватывает дыхание от осознания того, что это чудесное тело принадлежит ему и только ему, но он не позволяет себе сбиться с настроя. В ход идет язык и губы, и Гарри протяжно стонет, когда Томмо спускается до сосков парня и прикусывает один из них. Изучая руками, ртом тело лежавшего под ним Стайлса, Луи легонько начинает скользить прохладным шелковым галстуком по разгоряченной коже парня, спускаясь все ниже, пока не достигает паха. Внезапно в голове появляется идея, и, быстро воскликнув «Я сейчас!», Луи спускается на кухню, а возвращается уже с блюдечком со льдом. Когда первая льдинка оставляет за собой лишь мокрый след, на пути от ключиц, до пупка, Гарри не сдерживается и начинает стонать. Не лучшим дополнением к этой ситуации является и тот факт, что невероятная задница Луи сейчас сидит на его невероятно возбужденном члене, а тот даже не замечает, кажется, этого, а только периодически ерзает, делая состояние просто невыносимым. - Лу-и-и? - Что? – поднимает взгляд тот, отрываясь от выписывания узоров льдинкой чуть выше паха. - Быстрее? - О нет…, - дьявольски усмехается и продолжает свою игру. Черт возьми! Не в силах терпеть, Гарри закрывает глаза, пытаясь подумать о чем-то отвлеченном, но тут же распахивает их с новой силой – как только чувствует, что головка его члена во рту у Луи. Ни миллиметром больше, только она, и максимальная стимуляция губами, языком и нёбом, а Гарри кажется, что он сходит с ума. - Бу? - М-м? – не отпуская Гарри «отвечает» Луи. - Пора. - Что? – Луи нависает над кудрявым, сжимая одной рукой его член. - Давай же. - Нет. - Ну пожалуйста. - Нет. - Луи, я умоляю тебя – трахай меня уже скорее! Тот довольно усмехается и достает из прикроватной тумбочки знакомую баночку с лубрикантом. «Не забыть купить новую, эта заканчивается!» и презерватив. Один палец, и на губах Гарри появляется легкая улыбка. «Еще…» Луи добавляет второй, а затем и третий палец, и нарочно замедляет темп, чтобы мучать еще сильнее. - Пожалуйста? Наконец, Луи насаживает парня на свой член максимально глубоко, и тот не может сдержать свой стон, да он и не пытается. - Да-а, о Боже, да-а, двига-айся, еще! Но движения Луи неторопливы – он все еще мучает Гарри, хотя уже не совсем понятно, для кого это большая пытка. Гарри приподнимается и облизывает его ухо, кончиком языка проникая глубже, и это становится последней каплей в чашу терпения Луи. Ритм задан, но темп все ускоряется, и вот уже Луи чувствует предательскую дрожь в коленках и пальцах рук и ног, и оргазм накрывает опустошающей волной, он уплывает, но Гарри все еще не удовлетворен до конца, так что он выходит из него, и наклоняется к его паху. Провести языком по уздечке, заглотить яички – и Гарри выгибается и стонет так сладко и развратно, что Луи не сдерживает себя и сгребает его волосы в руку, притягивая к себе и грубо целуя. Опустошенные и разморенные, они лежат в кровати. Луи задумчиво перебирает кудряшки Гарри, а тот, уткнувшись носом в грудь друга, на которой лежит, втягивает ноздрями его запах максимально сильно и глубоко. - Я люблю тебя, Луи. - И я тебя, Гарри, и я тебя. Но если такое поведение повторится – так легко не отделаешься. - И что ты сделаешь? У тебя в арсенале есть плетка и наручники? А, может, кляп? – хихикнул Гарри. Луи коварно усмехнулся в макушку любовника и прошептал: - Кажется, мне придется их приобрести…