*
— Где мой Бекон? Где мой Бекон? — Вот видите, — вздохнула полная женщина в полицейской форме, посмотрев на доктора, — он говорит только о еде. Свихнулся. Я бы на его месте тоже свихнулась. Доктор нахмурился и подошел к подростку, кладя свою большую ладонь на плечо Пака. — Привет, сынок, — поздоровался старик, улыбаясь. — Хочешь бекона? Чан поднял полные слез глаза на доктора и кивнул, отнимая руки от головы. Выглядел он безумно. — Тогда пойдем со мной в одно хорошее место, где тебе приготовят много бекона. Пак посмотрел на мужчину, как на сумасшедшего. — Бекона нельзя приготовить, — сказал Чан одними губами. Доктор улыбнулся еще шире, доставая блокнот и садясь на пол машины скорой помощи рядом с подростком. — Что же делают с беконом? По двору семьи Пак носились люди в полицейской форме. Из дома вынесли два черных полиэтиленовых мешка, наглухо закрытых на молнию. Чан будто ничего не видел, кроме сумасшедших глаз отца, который вцепился в его горло и душил. Ёлю не хватало воздуха, перед глазами все плыло, а папа продолжал сжимать руки вокруг тонкой мальчишеской шеи. Из его рта капали слюни на лицо сына, который бился под ним, словно птица в клетке. Чан посмотрел в сторону и увидел Бэка, который подтолкнул к нему нож в крови. Этим ножом их отец убил маму. Чану нужно было решить, кто из них останется неподвижно лежать на полу. Ёль снова посмотрел на Бэка. Тот еле заметно кивнул и прошептал: — Отомсти. Плечо Пака сжала чья-то рука, и он обернулся. Доктор улыбался в седые усы, снова задавая свой вопрос, даже не догадываясь, что за мысли бродят в этой детской голове: — Что делают с беконом? Чан закрыл глаза, поднося руки к горлу, все еще ощущая пальцы на своей шее. Пак начал задыхаться. К подростку подбежала женщина из скорой помощи со шприцом, а доктор кинулся вглубь машины. Очнулся Чан в небольшой комнате с двумя кроватями. На одной из них лежал он. Где он? Что случилось? Где Бэк? Где мама и папа? Дверь в комнату отворилась, и Пак тут же закрыл глаза, притворяясь спящим. — Чан, — позвал кто-то тихо женским голосом. Ёль не пошевелился. Кто-то подошел к его кровати. — Для него это большой стресс, — сказал мужской голос тихо. — Потерял всю семью. Женщина согласилась, а потом двинулась на выход. Она слегка прикрыла дверь, но никуда не ушла. Чан приоткрыл глаза и увидел двоих людей в больничных халатах, обсуждающих его. Пак побледнел, слушая их. Он не мог поверить, что все услышанное правда. — Год назад мальчик потерял младшего брата. Говорят, несчастный случай. Вроде бы, упал с лестницы. Его звали Пак БэкХён, но Чан называл его Беконом. Неразлучная парочка. Мужчина кивал, внимательно слушая. Пак сжал простынь, прикусывая нижнюю губу. «Они все врут! Не верь им! Бэк жив!», — кричал Чан про себя. — Но соседи говорят, что это отец семейства столкнул младшего сына с лестницы, когда был пьян. Это было для всех полнейшим шоком, ведь Пак-старший отказывался пить со всеми и слыл трезвенником, а тут скорая обнаружила его в невменяемом состоянии, а рядом рыдала его жена. — Я что-то подобное слышал, — согласился мужчина. — Должен был. После этого случая отец Ёля снова ушел в завязку, а его жена начала глотать таблетки и ходить по психологам. Но знаешь, что самое странное? В глазах мужчины зажегся интерес. — Чан вел себя так, будто его братик жив. Близкая подруга его мамы рассказывала, как женщина позвонила ей после первого такого случая чуть ли не в истерике. Подруга ее успокоила и предложила своего психолога. После этого мама с сыном начали ходить к мозгоправу вместе. — Мозгоправ. Я могу и обидеться, — слегка улыбнулся мужчина. Женщина коснулась его плеча. — Прости, забываю, кем ты работаешь, мистер психолог. — А что дальше? Ну разговаривал он со своим мертвым братом. Галлюцинации на нервной почве. А как же друзья? — Тебе лучше знать про галлюцинации. Друзей у него нет. Кто будет дружить с сумасшедшим? Так вот, про тот недавний случай. Его отец напился и убил жену, а потом нашел сына и начал душить. У мальчика остались отметины на шее. Но самое жуткое — Чан убил его. Убил своего отца ножом, которым тот искромсал свою жену. Мужчина посмотрел на спящего подростка. — Я уверен, это была самооборона. Отец мог его задушить. — Я тоже так подумала, пока не увидела фотографии тела. Психолог непонимающе взглянул на женщину. — Больше двадцати ударов ножом, Ким. Мужчина кивнул с непроницаемым лицом и закрыл дверь. Последнее, что услышал парень, касалось интерната, в котором теперь будет жить Пак. Чан закрыл глаза. Их застилали слезы. Все его родные мертвы. Не может быть. Это просто кошмарный сон. Вот сейчас он проснется в объятьях мелкого, поцелует его в макушку и пойдет в ванную. Потом привычный утренний ритуал, стаскивание брата с постели, завтрак, кивок делового папы, поцелуй в щеку от заботливой мамы. Еще чуть-чуть и он проснется. — Они все врут, — сказал уверенно Пак. — Зачем им это делать, Чанни? Перед глазами пронеслись картины прошлого: Чан закончил завтрак и направился в холл, но что-то заставило его обернуться. Плачущая мама выкидывает еду, предназначенную Бэку, в мусорку. Пак, вместо братика, обнимает подушку, а потом ее же выпихивает с кровати, призывая проснуться. Чан идет в школу, но тут резко оборачивается и целует воздух. Мимо проходит женщина с ребенком, косо посмотрев на подростка. Ёль сидит на скамейке за школой и болтает сам с собой, изредка смеясь. Он поворачивает голову и кому-то улыбается, но никого рядом нет. Пак ест шоколадный кекс на той же скамейке, но в другой день, и с любовью смотрит на пустое место рядом. На лавочке одиноко лежит второй нетронутый кексик. Ёль резко распахнул глаза, лежа на кровати, и увидел Бэка, сидящего на тумбочке. Он радостно кинулся к братику, но не смог обнять, так как тот растаял в его руках. — Чанни, меня нет. Пак огляделся, но источника голоса не нашел. Он сел обратно на кровать и закрыл лицо руками. — Мама, папа… По щекам подростка покатились слезы. — Бекон.Часть 1
10 августа 2016 г. в 03:21
— Подъем! — прокричали на первом этаже, и подросток четырнадцати лет недовольно заворочался на кровати.
Вставать не хотелось, но надо было в школу, поэтому парень продрал глаза и посмотрел на младшего братика, который спал рядом, прижавшись к нему всем телом.
«Такой теплый», — с нежностью подумал ЧанЁль и погладил мягкие волосы парня. Легкая улыбка появилась на лице БэкХёна, и он открыл глаза, смотря в упор на старшего.
— Доброе утро, Бекон, — поприветствовал Чан младшего братика.
— Утра, — просипел Бэк и перекатился на другой бок, снова закрывая глаза.
Пак вздохнул, перебравшись через брата и потирая сонные глаза, поплелся в ванную. Утро, по обыкновению, началось с умывания, чистки зубов, школьной формы, а Пак-младший до сих пор валялся в кровати и с улыбкой смотрел на брата. Чан пнул Бёна и потянул одеяло на себя.
— Отдай! — крикнул недовольный подросток, почувствовав холод. — Я же замерзну.
Ёль хитро улыбнулся и удвоил усилия, стащив брата вместе с одеялом на пол.
— Приводи себя в порядок, и пошли завтракать.
Чан спустился вниз и поздоровался с мамой, заканчивающей готовить. На столе уже ждала пустая тарелка, спустя мгновение наполнившаяся едой: горячая яичница и ароматный бекон. Рядом стоял еще один пустой столовый прибор.
— А где Бэк? — спросила мама, наливая в кувшин апельсиновый сок.
Чан засмеялся, с упоением поглощая яичницу. Иногда мама его удивляла. На кухню зашел отец и поцеловал жену, а потом сына.
— Ты что, мама, не видишь? Он еще даже не умылся, — ответил Ёль.
Женщина кивнула, нервно улыбаясь главе семейства, и достала из верхнего ящика свои таблетки. Она налила стакан воды и проглотила сразу две капсулы, а потом поставила на стол кувшин с соком. Чан налил себе и брату.
Отец завтракал раньше всех, так как место его работы находилось на окраине города, поэтому нужно было выходить заранее.
— Можешь Бекону уже положить завтрак, — сказал Пак, доедая кусочек бекона и прощаясь с папой. — Уже слышу, как он спускается.
Мама кивнула и положила на свободный прибор яичницу, а сама ушла в комнату собираться на работу. Чан проводил ее нахмуренным взглядом. Кажется, ей становится хуже.
День в школе прошел как обычно: братья Пак болтали между собой, и никто к ним не подходил. Иногда Чан чувствовал себя прокаженным. С ними не общались, и Пак думал, это из-за того, что окружающие знают про настоящие отношения двух братьев, ведь они с Бэком любят друг друга не как родственники. Но не могут же все в школе подозревать их в запретной связи. Братья же не целуются при всех или еще что-то. Обычная болтовня, небольшие потасовки между старшим и младшим, никаких лишних, откровенных прикосновений.
На уроках Чан всегда скучал, с нетерпением ожидая перемены, когда сможет встретиться с Бэком. Они вдвоем ходили в школу, вместе ходили в туалет и столовую. Чан сожалел, что они учатся в разных классах, мечтал больше времени проводить с братиком, который хотел того же. Друзья на переменках выходили во двор, прятались в тени деревьев, посаженных по всей школьной территории, садились на скамейку и болтали о своем. Их руки соприкасались, но большего никто из них себе не позволял.
Когда парни вернулись домой, к Ёлю тут же кинулась мать и потащила за собой в гостиную, а Бён лишь озадаченно пожал плечами, провожая старшего взглядом. Он принялся снимать обувь, а Пак был притащен в гостиную.
— Сегодня мы снова пойдем к тому дяде, милый, — пояснила женщина, явно волнуясь. Она бродила туда-сюда по комнате, заламывая руки. Чан подозревал, что мама страшится одна ходить к психологу, поэтому таскает его с собой. Она как-то говорила ему, что боится, как бы этот «мозгоправ» к ней в голову не залез. За весь сеанс женщина могла произнести всего пару слов, поэтому приходилось болтать Паку. Бэка они с собой не брали, что очень расстраивало Чана.
— Как поживает твой братик? — психолог всегда начинал с этого вопроса, а Ёль по привычке отвечал, что у того все в порядке.
Снова час пустой болтовни, во время которой Пак не сводил взгляда с настенных часов, чего не мог не заметить психолог. Он отпустил семью Пак, записывая что-то в свой блокнот с хмурым видом и иногда поглядывая на мать Чана, которая после сеансов бледнела, словно смерть.
Они вернулись домой. Женщина принялась за ужин, ведь скоро должен был вернуться голодный глава семейства, но поминутно роняла что-то и горько вздыхала. Чан побежал наверх, к братику. Бэк лежал на кровати и играл в приставку. Пак замер на пороге, наблюдая за младшим с любовью: братик двигал руками в разные стороны, будто водит машину, прикусывая губу и иногда высовывая язык. Ёль покашлял, привлекая внимание, и Бён поднял взгляд, счастливо улыбнулся и кинулся к братику, отбросив приставку в сторону. Чан принял младшего в свои объятья и уткнулся носом в его волосы. Они одни в комнате, где их не достанут осуждающие взгляды и перешептывания за спиной. Как они этого ждали! Бэк поднял лицо и внимательно посмотрел на старшего, словно чего-то ожидая. Пак наклонился к губам братика и оставил на них свой незаметный отпечаток. БэкХён не мог перестать улыбаться, крепко обнимая старшего. По телу разлилось приятное тепло, и чувство единения охватило обоих.
Чан сел за уроки, а Бён сидел тихонько рядом, иногда что-то спрашивая.
День подошел к концу. Было уже десять вечера, поэтому братья не удивились, когда на пороге появился отец.
— Пора спать, — строго сказал Пак. — Чан, выключи свет.
— А почему я? — недовольно спросил Ёль.
— А кто еще? — сразу нахмурился папа.
Чан вздохнул, проклиная участь старшего брата. Отец посмотрел на кровать Бэка и вышел, пожелав спокойной ночи.
Как только дверь закрылась, младший лег спать к брату.
— Я тебя люблю, братик.
— И я тебя, — прошептал в ответ Чан.
— Ты ведь меня не бросишь? — Бэк с надеждой посмотрел на Пака, на что тот улыбнулся и поцеловал двенадцатилетнего подростка в макушку.
— Нет, конечно, глупый.
Бэк на время затих.
— Ты чувствовал от папы запах алкоголя? — спросил младший тихо.
Чан нахмурился. Конечно, он почувствовал. Пак-старший пьет редко, но метко. С прошлого раза, год назад, на лбу его младшего братика расцвел уродливый шрам: пьяный отец столкнул Бэка с лестницы. Мама и Ёль тогда сильно перепугались. Чан помнил лишь крики матери и кровь, стекающую по лестнице, а на ступеньках сидел отец, обхватив голову руками и мерно покачиваясь. После этого происшествия Паку начали сниться кошмары, а Бэк с тех пор спал с ним.
На следующее утро Чан управился быстрее, поэтому застал завтракающего отца. Не доходя до кухни, он услышал разговор родителей.
«Мама снова сходит с ума», — подумал Пак. С того несчастного случая женщина глотает таблетки горстями и ходит к психологу, таская за собой сына, а отец будто закрылся в себе. Скоро снова начнет пить, раз вчера от него пахло спиртным. Бэк для этого случая придумал укрытие, показав его своему брату. Оно находилось в подвале; пустые бочки из-под вина. Ёль надеялся, что им никогда не придется прятаться в этом месте, потому что оно пугало до жути: запах сырости, присущая таким местам, крысы и непонятные звуки. Но когда Бэк спросил, чего Чан боится больше, пьяного отца или темного подвала, тот ответил без промедления, что папу страшится больше.
— Милый, я боюсь нашего сына, — прошептала женщина, но Ёль все равно услышал и замер.
— Мне сейчас не до тебя, — резко сказал отец.
Ладони вспотели, и Чан вытер их о школьные штаны. Из короткого разговора он понял несколько вещей:
1. Папа начинает злиться.
2. Скоро он сорвется и придет домой пьяным.
3. Нужно подготовить безопасное место: притащить туда одеяло и еды с водой. Бэк ему поможет. Но нужно делать это тайком от родителей. Насчет мамы можно не беспокоиться, вряд ли отец тронет ее.
— Принимай свои таблетки молча и не доставай меня, — отрезал хозяин дома, с громким скрипом отодвигая стул.
Чан как можно тише поднялся вверх по лестнице, а потом громко спустился и забежал на кухню, здороваясь с родителями. Мать тут же кинулась к плите, а отец едва заметно кивнул и вышел.
Женщина положила сыну еды, а сама полезла за своими таблетками в верхний ящик стола. Пак всегда делал вид, что не замечает того, как она глотает лекарства, но от звука выдвигаемого ящика он вздрагивал.
— Я тебя люблю, дорогой, — прошептала мать дрожащим голосом Чану на ушко, стоя вместе с ним на пороге дома, и поцеловала в щеку.
Ёль улыбнулся ей и позвал Бэка, беря его за руку. Братья вышли из дома.
— Мама меня не любит? — грустно спросил младший.
Чан вздохнул и повернулся к подростку, беря его за плечи.
— Мама нас любит. И папа тоже, — с уверенностью сказал старший. — Не грусти, мелкий.
Пак поцеловал братика в макушку, но тут же отстранился от парня, когда мимо прошла женщина с ребенком, как-то странно посмотрев на Чана. Как же его достали эти осуждающие взгляды. Даже братика поцеловать нельзя!
Парни пошли в школу. Пак благословил этот день, так как кроме странного утра и возможного срыва отца, все было прекрасно. На контрольной по математике Чан получил пятерку, в столовой приготовили его любимые шоколадные кексы, которые они с Бэком съели за милую душу, а в олимпиаде по физике Ёль занял второе место, хотя не мечтал попасть даже в двадцатку лучших. А тут второе! Младший порадовался за брата и в благодарность поцеловал его прямо в губы на их скамейке, под тенью деревьев. Пак возвращался домой счастливей некуда. Этот день ничто не испортит!
Бэк остановил старшего на пороге, не давая открыть дверь.
— Что-то не так, — сказал младший и повернулся к парню.
Чан сглотнул и огляделся. По спине потек холодный пот, когда он увидел машину отца. Все радостное настроение испарилось без следа, как только перед глазами предстал злополучный седан болотного цвета.
— Зайдем с черного хода, — предложил вмиг посерьезневший Бэк.
Пак кивнул, чувствуя подступающий страх. Что-то явно не так. Страх медленной, но решительной поступью подкрадывался к Чану, но Бён, казалось, не боялся. Братья обошли дом, чтобы зайти с запасного входа.
— Может, вызвать полицию? — предложил занервничавший Ёль, не решаясь зайти внутрь.
— И что ты им скажешь? — спросил Бэк, держа стеклянную дверь открытой. — Здравствуйте, дяденька коп, а у нас тут папа раньше вернулся с работы. Приезжайте скорее! — передразнил младший.
От этой шутки Чану легче не стало. Он не двигался с места, будто врос в землю. Бэк вздохнул и подошел к старшему, беря его руку в свои.
— Мы зайдем и посмотрим, что случилось. Если все в порядке, сделаем вид, что все хорошо, а если нет…
Ёль сглотнул, ощущая в животе беснующихся в страхе бабочек.
— Если нет, вызовем копов, — закончил братик и шагнул внутрь.
Чан последовал за младшим. Братья оказались на кухне, так как именно сюда вел черный ход. Пак прижался к холодильнику, пока Бэк выглядывал из-за угла, силясь увидеть гостиную.
— Я ничего не вижу, кроме спинки дивана, — прошептал младший. — Посмотри ты. Ты же выше меня и должен увидеть, что за диваном.
Ёль несмело кивнул и дал Бэку обойти его. Чан встал на место брата, сжимая кулаки от волнения.
— Давай же, — поторопил Бён парня.
Пак выглянул в коридор. Никого не было. Чан перевел взгляд на диван и привстал на цыпочки, чтобы увидеть, что за ним. Спинка дивана, диван с пледом, ковер странного цвета, а на нем лежит какая-то куча тряпок в цветочек. Похоже на мамино платье, только не синего цвета, а фиолетового.
— Наверное, мама что-то собралась шить, — прошептал Пак, прижимаясь к стене.
— Там швейная машинка? — поинтересовался Бэк шепотом.
Чан помотал головой, но на всякий случай еще раз посмотрел.
— Только тряпки какие-то на полу. Похоже на мамино утреннее платье, только какое-то другое, — лицо младшего вытянулось. — А еще, кажется, у нас новый ковер.
— Какое у тебя зрение? — спросил Бэк, вцепившись в руку брата.
— Вот только не надо сейчас мне читать лекцию про то, что нужно носить очки, — прошипел Чан. — Я тут старший, а не ты.
Бэк помотал головой, сжимая кисть братика.
— Я уверен, что там не просто тряпки. Посмотри еще раз, только повнимательнее.
Чан хотел что-то сказать о том, как младший ему не доверяет, но тут раздался шум сверху, а следом пьяный голос отца:
— Убирайтесь, черти!
Братья переглянулись и кинулись в гостиную, прячась за диван, когда услышали шаги сверху. Заскрипела лестница. Пак положил руку на ковер и почувствовал что-то мокрое. Поднес ладонь к лицу. Замер. Бэк побледнел, увидев кисть брата, а потом поджал губы.
Ёль перевел взгляд с испачканной руки на ковер и увидел мать. Женщина лежала на полу в своем утреннем платье, запачканном кровью, а недалеко от нее лежал окровавленный нож. Чан от неожиданности закрыл рот руками, перепачкав губы красным, и отполз в сторону.
— Милая! — заорал пьяным голосом отец из коридора, ведущего на кухню, в гостиную и на лестницу.
«Только не сюда», — думал Пак, прижимаясь к обивке дивана и стараясь не смотреть на труп.
Мужчина постоял в коридоре, покачиваясь, а потом пошел в гостиную, громко шаркая. Чан с Бэком поползли вокруг дивана, стараясь не попадаться на глаза отцу.
— Спишь? — прохрипел папа, сжимая в руках полупустую бутылку. Распространяя запах алкоголя и мочи, мужчина плюхнулся на диван. Пак старался не дышать, чтобы не выдать своего присутствия. В комнате раздавался звук тикающих часов и бульканье в горле отца, который сделал несколько щедрых глотков и громко срыгнул. Чана передернуло. Бэк показал брату знаками, что нужно уходить.
Уходить в их секретное место.
Ёль похолодел. Спускаться в подвал?
— Я тебе говорил, не трогай меня. Говорил?! — нетрезвым голосом вещал мужчина, рассматривая гладкие бока бутылки. — Какая же ты уродина!
Плюнул отец, рассматривая свое отражение, а потом перевел взгляд на пол и резко вдохнул.
— Дорогая! — крикнул он и бросился на пол к женщине.
Братья тем временем ползли к подвалу. За их спиной раздался терзающий душу плач. Муж прижимал к себе убитую и рыдал, поглаживая спутанные и с засохшей кровью волосы.
— Прости, прости…
Парни выбрались из гостиной и поползли по коридору, в конце которого встали на ноги. Перед ними была дверь из светлого дерева, ведущая в подвал.
— Мы же ничего с собой не взяли, — прохрипел Ёль, посмотрев испуганно на братика. Бэк пожал его руку и повернул дверную ручку, стараясь не шуметь.
— Прости!
Братья вздрогнули. Но во время этого неожиданного вскрика младший успел открыть дверь, втолкнуть брата и захлопнуть ее. Парни задержали дыхание, прислушиваясь. Ничего не происходило, кроме едва слышного пьяного бормотания папы.
— Здесь ничего не видно, — прошептал Пак, чувствуя маленькую ладошку в своей. — Мы же споткнемся о ступеньку и сломаем шеи.
— Посмотри в кармане, — шепотом ответил Бэк.
Чан так и сделал, не надеясь на чудо. Он почувствовал что-то твердое в штанах и достал это. Холодное, продолговатое удобно легло в руку. Пак нажал на кнопку. Свет выхватил испуганные лица двоих детей.
— Пошли, — младший потянул брата вниз по лестнице.
Пак посветил вниз, двигаясь за Бэком. Ступеньки противно скрипели под их весом; то овальный, то круглый луч света маячил по стенам и лестнице. Парни достигли конца спуска и тут же ощутили могильный холод и запах сырости. Бэк повел брата к бочкам, будто не нуждаясь в свете. Внутри все сжималось от страха.
Пак попросил младшего подержать фонарик, пока он откроет крышку бочки, но тот отказался. Чан простонал, а потом зажал фонарик в зубах. Он отодвинул крышку и помог братику залезть, спускаясь за ним следом. Крышку вернули на место.
В подвале стояла относительная тишина, не считая шороха крыс, капающей воды и прерывистого дыхания. Братья сидели в бочке с фонариком. Чан не решался его выключить, но поймал строгий взгляд темных глаз и нажал на кнопку. С минуту они молчали, но Ёль не выдержал гнетущей тишины.
— Мама, — всхлипнул Пак. — Она мертва. Он ее убил.
Ёль почувствовал в своих волосах тонкие пальчики младшего и прижался к нему. Брат массировал его голову и шикал, убаюкивая.
— Бекон, мамы больше нет, — прохрипел Чан, глотая слезы.
Он вспомнил мертвое тело, лежащее на ковре в гостиной. Перед глазами пронеслись картинки, будто слайды: кровь, нож, труп, пьяный отец. Пак облизнул соленые губы, вытирая сопли рукавом.
— Ты справишься, братик, — заверил младший. — В прошлый раз справился и в этот сможешь.
Чан похолодел. Мурашки побежали по коже. Прошлый раз.
— Ты про тот случай, когда папа…
Бэк поцеловал Пака в макушку.
— Да.
Мимо бочки прошмыгнула крыса, что заставило Ёля вздрогнуть, а его братика прислушаться. Наверху кто-то прошел.
«А если папа нас найдет? Если он нас убьет, как маму?», — волновался Чан, чувствуя нарастающую панику. Хотелось покинуть этот дом. Зачем они спустились в подвал? Могли бы сбежать через черный ход.
— Бекон, ты же всегда будешь со мной? — хрипло спросил Пак, стараясь говорить тише.
Брат молчал. Чан заволновался, шаря рукой по дну бочки в поисках фонарика.
— Чанни, мне пора.
— Что? — Ёль чуть ли не вскочил, но вовремя вспомнил, что он в бочке.
— Тише, братик, тише, — прошептал Бэк.
— Куда ты собрался? — Чан смахнул руками слезы и понял, что он никудышный старший брат: Бэк его успокаивал, а должно было быть наоборот.
— Чанни, я давно должен был уйти.
— Ты пойдешь звонить в полицию? — спросил Пак, вцепившись в брата.
Младший вздохнул и обнял Чана, поглаживая его по голове.
— Чанни, ты должен кое-что понять.
Пак зажал уши руками и забормотал:
— Нет, нет, нет…
Бэк пытался достучаться до братика, но тот не опускал ладоней от ушей, тогда младший положил свои руки на мокрые щеки Чана. Пак все шептал «нет», но замолчал, когда почувствовал прикосновение к своим губам. Ёлю показалось, что кто-то сказал «прощай», когда он убрал руки от ушей. Под руку подвернулся фонарик. Вспыхнул свет, и Чан заводил им по круглым стенкам бочки, но никого внутри не было.