Не все злодеи такие, как о них говорят

Темная, я бы даже сказал, черная ночь. Не видно ни луны, ни звезд. Все заволокло густыми тучами, не оставив ни единого просвета, или хотя бы намека на него. Средь узких безлюдных улиц изредка мерцали слабые огоньки фонарей. По каменным мостовым больше не слышался стук каблуков. На мокрых от сильного дождя дорогах не было машин. Готэм превратился в мрачную, безлюдную пустыню, позабытую всеми, в том числе и Господом. Мы стояли на крыше. До омерзения и дрожи в костях холодный дождь заставлял изредка вздрагивать, переводя озлобленный взгляд на здание, в котором сейчас находились пару наших дружков. Все шло как по маслу: сигнализация не посмела завопить, сообщив копам о нашем появлении в банке. Роджер и еще пару обалдуев, которых я подумывал убить после того, как они притащат награбленное в указанное место, мелькали в окне, иногда посматривая на нас, чтобы убедиться, что все чисто. Довольно странно, что они решили пойти на дело сами, а нас оставить тут, мокнуть на потрескавшейся крыше с поломанными ржавыми бордюрчиками по бокам. Всю эту бессмыслицу они назвали «стоять на шухере». Крупные капли скользили по нежному, на первый взгляд даже хрупкому телу, заставляя легкую, вызывающую одежду прилипнуть к округлым частям, делая их более привлекательными. Рыжие, пропитанные холодной влагой волосы слегка качались на еле чувствующемся ветру, заставляя ее иногда вздрагивать и потирать уставшими руками плечи, как бы стараясь таким способом себя хоть как-то согреть. Да уж, погода была не из лучших. Ноги продрогли, уголки губ (единственное, что я видел из ее лица) слегка посинели. Она дрожала, но молча продолжала смотреть в сторону перекрестка, всеми силами делая вид, что это не бессмысленное занятие, на которое я, например, уже давно положил гигантский, железобетонный болт. - Зачем ты это делаешь? – свесив ноги, я уселся на край крыши. Мокрые штаны меня уже не волновали. - Что? – она ответила нехотя, задержав небольшую паузу, будто думая, что я говорю не с ней. - Смотришь на этот чертов перекресток? Мы же оба знаем, что никто не приедет? – она все еще стояла ко мне спиной, вздрагивая своим немного зеленоватым телом и не обращая на меня особо внимания. - Какая тебе разница? И действительно: какая мне разница? К чему мне мучить девчонку? - Я может хочу поговорить, - я слегка усмехнулся, почесав растрепанную бороду, - тут, черт тебя дери, до безумия скучно. Она повернулась профилем. Клубничного цвета губы, не казавшиеся теперь почему-то такими холодными и синими, как-то незаметно улыбнулись, кошачьи глаза с каким-то призрением осмотрели мое неприятное, опухшее после крепкой выпивки лицо, на котором красовались пара-тройка шрамов. По щекам вместе с каплями неугомонного дождя бежала черная, словно эта ночь, туш. - О чем? – коротко спросила Памела. - Как насчет того, - я аккуратно достал из кармана ободранной, потертой куртки бумеранг и осторожно провел по острому лезвию указательным пальцем, - чтобы потом убить этих отважных ребят и все забрать себе? - Почему я должна верить тебе? – темные брови слегка нахмурились, но ее лицо не переставало привлекать мой взгляд. - Не понял? - Почему я должна верить, что ты потом не убьешь и меня? Это же еще выгоднее, - она повернулась полностью, но продолжала стоять в той же неизменной позе: опершись грациозными, тонкими возле кистей руками о бока. Моему взору открылся голый животик, по которому так же, как и по всему телу, стекали дождевые капли, проделывающие гигантский путь, начинающийся от ее гибкой шеи и заканчивающийся у аккуратных коленок, после чего они – капли – рыком срывались, падая на голые стопы. Из одежды, даже в такую ужасную погоду, на ней был только полуоткрытый пиджачок вишневого цвета, который на данный момент прекрасно подчеркивал ее изящную грудь, то вздымающую вверх, словно она вот-вот взлетит, то опускающуюся, заставляя плечи немного опуститься. В голове пронеслась глупая шутка про внешний вид и довольно пасмурную, мягко говоря, погоду, но я так и не решился ее озвучить. - Хороший вопрос, - сказал я, наконец-то прервав затянувшееся молчание, - ты не обязана мне доверять. Я лишь могу сказать, что убивать тебя в мои планы не входит, а дальше делай все, что хочешь: хочешь - верь, хочешь – нет. Девушка опустила изумрудные глаза, поправив рукой соскользнувшую с уха рыжую прядь волос. Стройные, даже худые ножки соскользнули с бордюра, на котором она стояла, и направились в мою сторону. Лицо не выражало каких-то особых эмоций, но мне было действительно больно смотреть на то, как она, вся продрогшая, шагала ко мне абсолютно голыми ногами, постоянно наступая то на осколки, то на острые камни. Начинало казаться, что она была способна еще и не чувствовать боль, кроме как управлять флорой. - Предположим…, - девушка присела рядом, продолжая осматривать мое изуродованное лицо, с раскрасневшимся из-за нещадного холода носом, - я тебе поверю. Я улыбнулся, отдавая себе отчет, что она может и ненормальная, необычная, странная, пугающая, но все равно довольно милая, даже если и не хочет казаться такой. Сняв куртку, которая, в отличие от штанов, была не такая сырая и даже, возможно, еще как-то сохраняла тепло, я протянул ее девушке. Памела невольно приняла подарок: одарив меня благодарной улыбкой клубничных губ (в голове промелькнуло желания к ним прикоснуться, но я еще был вполне трезвым и не хотел ее пугать), она дрожащей рукой взяла куртку. Больше я не видел ее оголённых плеч, которые побуждали во мне странные желания. Не видел подтянутого мокрого живота, заставляющего мою пошлую фантазию представлять самые разные картины. Я видел лишь ее лицо, ее нежные щеки, которые слегка порозовели, то ли от холода, то ли от смущения, чего я точно не ожидал он нее. - Я думала, ты другой, Бумеранг, - еле слышно прошептала Памела, заставив с вниманием посмотреть на нее. - Какой? – я ухмыльнулся, достав из широкого кармана помятую пачку дешевых сигарет. - Неотёсанный, грубый мужлан, - она рассмеялась, заболтав ногами. В жизни я не слышал смеха чище, чем этот. Она была словно ребенок: невинная, милая, добрая. Хотя я знал, что это не так. Знал, что этот «ребенок» способен на убийство. Улыбнувшись, я протянул ей сигарету, которую она с такой же радостью приняла. - Не все злодеи такие, как о них говорят.