Thank you...

      Тёмные комнаты без окон, старые промокшие детские рисунки, детали аниматроников, — всё это сделано для тех, кто хочет пощекотать свои нервишки. К концу подходила пятая ночь одного из охранников. Те, кто были до него, погибли. Нет, Спринтрап не хотел их убивать, он просто хотел попросить помощи. Но от внезапного появления аниматроника у всех случался сердечный приступ. Но сейчас не об охранниках.       В одной из комнат на проводах сидел мальчик, точнее призрак мальчика. Он рассматривал маску. Маску, что давно уже не носит, она ему не нужна, всё равно никто, кроме Спринтрапа, его не видит. Он опять вспоминал тот день, когда стал куклой. День, когда психопат перерезал ему горло. Он вспоминал, как хотел отомстить, как вселил души пятерых детей в аниматроников, как он оказался здесь, в этом забытом Богом аттракционе ужасов.  — Эх, и почему ты такой, Винсент? — прошептал он. Вблизи послышались звуки шагов. — Спринтрап, разве ты сейчас не должен пытаться пробраться к охраннику? — спросил марионетка. — Зачем? Всё равно он не поможет, — сказал аниматроник с печалью в голосе и сел у стены. Марионетке было нечего ответить, а Винсенту нечего сказать. Да, Винсенту, тому самому убийце. Его душа удерживается куклой в костюме. А может и нет, может он сам держит себя в клетке? Это неловкое молчание прервал Спринтрап. — Знаешь, я иногда думаю о том, что натворил, о тебе, о тех пятерых детях. Я не знаю, зачем я это сделал, я не знаю о чём я тогда думал, я просто убивал. Просто безжалостно убивал. Я псих, да, это я знаю, мне надо было пойти в психушку, пойти сдаться полиции. Но вместо этого я просто впал в депрессию. После того, как Майк Шмидт продержался пять ночей, я вернулся. Не знаю почему, меня как будто притянуло. Я помню, как испугался, когда увидел за собой Фредди, помню, как взял топор, помню, как разобрал всех остальных аниматроников. А потом души тех детей, они застряли не из-за дурных поступков, как я, а из-за меня. И теперь я надеюсь, что они обрели покой в тот день. Я не печалюсь, что вернулся тогда, не печалюсь, что застрял в этом костюме. За все годы, проведённые в Спринтрапе, я понял одно, — за свою поступки нужно платить. Поэтому это честно, что я сижу тут. Я хочу сказать тебе лишь одно… прости меня, — с этими словами Винсент закончил говорить. Марионетка смотрел в одну точку минуты две, потом он встал, подошёл к Спринтрапу и… протянул ему руку. Винсент поднял голову и сказал: — Ты призрак, я не смогу пожать тебе руку. — Раньше не мог, теперь же сможешь. Поверь мне. — Ладно, — с этими словами аниматроник закрыл глаза и подал свою руку. Резкая боль по всему телу, но она мгновенно проходит. Винсент открывает глаза. — Но… это… невозможно… я же… не могу. — Ты понял свою вину и теперь свободен. Ты держал себя здесь, а не я. Я лишь наблюдал. Я лишь… — марионетка не успел договорить фразу, Винсент обнял его и сказал. — Спасибо… — по щёкам Фиолетового покатились слёзы. Как же давно этого не было, последний раз Винсент плакал в седьмом классе. Марионетке осталось лишь обнять его в ответ и он впервые за 35 лет почувстовал прикосновение. Через минут Винсент отпустил куклу, хотя нет, теперь это не кукла, теперь это свободная душа. Он сразу вспомнил о пятерых детях. — А те дети, что с ними? — спросил Фиолетовый у Мари. — Что с нами? Мы ждали. — ответ Винсент получил от тех, кого не ожидал увидеть. — Вы ждали? Все эти годы, чего? Вы же могли уйти, могли попасть туда, где вам было бы лучше, — он не понимал, эти дети могли сейчас находиться на небесах. — После той ночи, когда ты застрял в этом костюме, мы почувствовали себя виноватыми. Мы ждали, пока ты освободишься. — Но ведь я могу попасть только в Ад. — Нет, ты попадёшь в рай, — в разговор вмешался Марионетка. — Как? Я совершил столько злых поступков. — И ты за них расплатился, — ответил Мари, в руках у него появились два шарика: чёрный и фиолетовый. Второй он подал Винсенту. Тогда Фиолетовый посмотрел на детей, у каждого был свой шарик: у Фреда (Фредди) шоколадного цвета, у Алекса (Фокси) красный, у Эми (Чика) жёлтый, у Брайна (Бонни) лиловый и у Ланса (Голден) золотой. — Подожди, а как же охранник? — Он продержится ещё две ночи, а потом сможет уйти. — В каком смысле «уйти»? — Аттракцион сгорит, не волнуйся, охранник выберется. — Тогда мы можем идти? — Да, давно пора, — сказали дети. — Ещё раз хочу сказать вам «спасибо». — Мы тоже благодарны тебе. — Ну что, — сказал Мари. — Как будто шарики, прочь улетаем, свободны от боли, что носили годами. Как будто шарики: обрели мы покой. Свободны от правды, что забрали с собой… После следующей ночи в газетах появилось объявление:

«Пожар! Аттракцион „Fazbearʼs Fright“ сгорел дотла. Новый местный аттракцион ужасов, основанный на сети старых пиццерий, сгорел этой ночью. Начальство не следило за аттракционом, но в какой-то момент показалось, что это случилось по причине неисправности цепи проводов. Немногое было найдено на месте происшествия. Несколько предметов, которые были найдены целыми, будут проданы на общественном аукционе»