Лэди в белом

Розовая губная помада скошена очень сильно. Острый край четко обводит нарисованные, заходящие за края настоящих губы. Рот растягивается в идеальное «О», и каждая морщинка в уголках тщательно заштриховывается. Волосы собраны в низкий хвост и плотно обтянуты капроновой шапочкой. Люциус с пренебрежением смотрит на резиновый накладной бюст. Он не хочет выглядеть трансом, но сцена и выбранный номер не дают ему альтернативы. Быть женственным без сисек недостаточно. Карамелька Джо ухмыляется и жеманно воркует грубым грудным голосом: — Ники, зайка, тебе помочь с отросточком? Ведь ты же в купальнике, да? Люциус открывает косметичку и достает белую шелковую ленточку. Карамелька хихикает и помогает ему скинуть халат. Длинные, совершенно безволосые ноги затянуты в сетчатые чулки и казались бы почти женскими, если бы не выдающиеся коленки. Член не реагирует на прикосновение коротких толстых пальчиков Карамельки. Она шустро обвязывает его лентой под мошонкой, оплетает по всей длине и быстро переворачивает назад, зажимая между бледными половинками задницы Люциуса. Концы ленты она закрепляет на пояске телесного цвета и прячет их между ягодицами. — Все, теперь ты — девочка, Ники. И ничто не помешает во время выступления. Люциус благодарит Карамельку и возвращается к своему пуфику. Ходить пока неудобно, член ноет и, видимо, в одном месте слишком сильно перетянут. Люциус переступает с ноги на ногу, высоко поднимает колени, грациозно присаживается и встает. Он аккуратно облачается в белый купальник, расшитый блестками, и еще несколько раз приседает. Лента больше не тревожит, и он возвращается к макияжу. Накладные ресницы, яркие тени, сильно подведенные глаза. Люциус скептически рассматривает идеальный цвет лица, четкие, яркие линии на веках. Он открывает сундучок с украшениями. Это его секрет. Мало кто способен различить настоящие камни и бижутерию. Артисты травести театра и за год не заработали бы даже на одну сережку. Люциус вставляет в уши тяжелые шедевры ювелирного мастерства. Малфой остается Малфоем всегда. Даже в таком странном хобби. Гроздья бриллиантов достают до выпирающих ключиц, и свет лампы многократно отражается от них, расцвечивая бледную кожу. Люциус улыбается своему отражению, надевает на голову тяжелый, расшитый зеркальными стразами шлем, украшенный пучками страусовых перьев и закрепляет его под подбородком силиконовым ремешком. Наклонять голову больше нельзя, и он смотрит только вперед. На ощупь всовывает ноги в туфли на высоком каблуке и осторожно встает в полный рост. Карамелька хватает огромный хвост-украшение и бежит за ним за кулисы. Там она суетится, хватает табуреточку и взбирается на нее позади Люциуса. — Ох, и длиннющая же ты! Давай сюда руки. Она с легкостью водружает тяжеленный атрибут из перьев и страз, закрепляет его на плечах и талии Люциуса и восхищенно вздыхает. — Ники, ты — красотка! Мальчики, берегите нашу звезду! Это она обращается к балету — шестерым подтянутым парням в кожаных белых шортах и бабочках. В зале объявляют выход божественной Леди Николлетты, звучит фонограмма, и все устремляются вперед. Люциус замирает, и за долю секунды до вступления незабвенной Патти Пейдж выходит на сцену. Он на четыре минуты перестает быть волшебником, Пожирателем, главой семьи и становится артисткой травести-шоу. Самой популярной звездой этого клуба. Леди в белом с многофунтовым головным убором в перьях и блестках. Четыре минуты, которые дают сил прожить еще шесть дней до следующего перевоплощения. Его долго не отпускают со сцены. Он слегка наклоняет голову, посылает в зал воздушные поцелуи и пятится за кулисы. Мальчики из балета помогают снять хвост и уносят его. Еще долго раздаются овации, но выйти снова на поклон нет ни сил, ни желания. Люциус идет к гримерке по темному узкому коридору. Он громко дышит, каблуки оглушительно стучат по паркету. Может, поэтому он не слышит, как сзади приближаются. Его толкают к стене и с силой припечатывают резиновой грудью к холодной поверхности. Шлем сползает на бок, и ремешок больно впивается в горло. Тот, кто сзади, яростно гладит Люциуса по животу. Горячая ладонь сползает ниже и замирает на гладком пахе. Люциус бы засмеялся, но силиконовый ремешок пережимает горло, и ему остается только жадно глотать воздух. Рука перемещается на ягодицы и нащупывает там член. Треск ткани оглушает, и нижняя часть купальника обвисает вдоль бедра. Ленточку тянут вверх, и Люциуса пронзает острая боль. Тут же разрывают пояс, и член опускается вниз. Ленточка спадает с него под тяжестью ремня, и Люциус облегченно вздыхает. Он слышит звук расстегивающийся ширинки и чувствует, как в ногу упирается крупный теплый член. Тот, кто сзади, с силой ударяет ботинком по каблукам, и Люциус сам снимает туфли и расставляет ноги, прогибаясь в спине. Оба громко дышат. Ладонь соскальзывает с мягкого члена Люциуса, сзади слышится плевок и чувствуются характерные движения. На сфинктер надавливает горячая влажная головка. Люциус пытается отстраниться, но его крепко держат за руки, которые заведены за спину, и буквально натягивают на толстый член. Он кричит от боли, но сам тут же насаживается еще сильнее. Лицо прижато к стене, одна ресница отклеивается и щекочет скулу, перья шлема зажаты под мышкой и ремешок уже не так сильно давит на горло, ритмичные шлепки яиц о его ягодицы разносятся по коридору и тонут в звуках музыки, льющихся со сцены. Люциус начинает возбуждаться и протяжно стонет. Оба замирают, прислушиваясь, и сразу же продолжают двигаться еще быстрее, наращивая амплитуду фрикций и громче выдыхая тяжелый сладкий воздух. Тот, кто сзади, отпускает руки Люциуса и начинает дрочить его член. Розовая помада размазывается по стене, добавляя яркий штрих к пятну тонального крема и пудры. Люциус упирается руками в стену и кончает, забрызгивая стену спермой. Пока он приходит в себя, из него выходят, и через пару мгновений тяжелые, горячие капли падают ему на ягодицы. Когда удается успокоить дыхание, он понимает, что остался один. Люциус срывает осточертевший шлем, подбирает туфли и направляется в гримерку. * * * — Малфой, я вот не понимаю, как ты можешь оставаться таким невозмутимым, видя все это! Долохов обводит рукой малую гостиную, в которой недавно сцепились Фенрир и Макнейр. Мебель перевернута, шторы сорваны, сервиз разбит вдребезги. Люциус обводит всех присутствующих спокойным взглядом и направляется к выходу. — Вам повезло, что Лорд этого не видит. Он улыбается и видит такую же спокойную улыбку на лице Рабастана. Каждый сохраняет рассудок по-своему...