Признание Алессы

ПЕРСОНАЖИ ХИЗЕР МЭЙСОН, АЛЕССА ГИЛЛЕСПИ, КЛАУДИЯ ВУЛЬФ, ВИНСЕНТ, А ТАКЖЕ ВАЛТИЕЛЬ СОЗДАНЫ КОМАНДОЙ KONAMI. В РАССКАЗЕ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ЛИШЬ АВТОРСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ НА ОСНОВЕ ВИДЕОИГРЫ SILENT HILL 3, ОФИЦИАЛЬНЫХ IN-DEPTH ГАЙДОВ И СУБЪЕКТИВНОГО ВОСПРИЯТИЯ АВТОРА. ПРИЗНАНИЕ АЛЕССЫ

"Finally, God set out to create Paradise, where people would be happy just by being there" a myth that has passed down over the years

Маленькая девочка слегка подтянулась на носочках, чтобы достать до узкого дверного окошка. Балансируя таким образом на стопке толстых книг, она, упираясь ладошками в дверь, вглядывалась в полумрак комнаты. Девочка старалась рассмотреть на циферблате настенных часов огромные стрелки, каждую минуту ожидая возвращения отца. Соскочив на пол, девочка подобрала книги и, обхватив их руками, отнесла к остальным в дальний угол её маленькой темницы. Некоторые из книг были разложены на полу и открыты, но совсем не для того, чтобы их читать. Каждый раз, когда сюда врывался отец и видел, что его дочь не занимается изучением религиозных канонов, он принимался нещадно избивать её. Заставляя рассказывать на память некоторые эпизоды культовых писаний, он так же жестоко наказывал ее за сделанные при этом ошибки. Она сидела на полу и грустно смотрела на возвышающуюся перед ней огромную мрачную дверь, обхватив руками колени и уткнувшись в них подбородком. В помещении горела слабая лампочка, о которую билась заплутавшая в доме бабочка, совершенно случайно попавшая сюда через маленькое дверное окошко. Старые кирпичные стены, покрытые раскрошившейся известью, отдавали холодом и сыростью. Тоненькое платьице девочки совсем не задерживало тепла, и очень скоро её кожа покрылась многочисленными мурашками, а плечики то и дело вздрагивали. Этому милому маленькому созданию с длинными русыми волосами, большими блестящими глазами и забавным, слегка вздёрнутым носиком было всего десять лет. Её некогда розовые пухленькие губки и детские скулы сейчас были покрыты ссадинами и синяками. Но девочка не впадала в отчаяние и по-прежнему не внимала нравоучениям отца, тихонько мечтая о своём, действительно прекрасном мире. Более того, несмотря на юный возраст, она уже многое знала о религии и мифическом прошлом их городка, и даже имела своё собственное видение того, каким же должен быть Рай, которым так одержимы члены культа. В её Раю не было злого Демона с рогами и клыками, не было избранных, о которых постоянно твердил ей отец – все были счастливы, всем было одинаково хорошо. Больше всего на свете она хотела любви и счастья для всех. Но пусть отец и не любил свою дочь, к роли будущего авторитетного члена культа он её начал готовить с самого детства, внушая свои собственные религиозные догматы, весьма отличающиеся от канонических. - Клаудия! – раздался хриплый, но громкий голос ворвавшегося в дом отца. Девочка схватила в дрожащие руки книгу и начала беспорядочно бегать глазами по странице. Когда дверь с грохотом распахнулась, перед ней возник тёмный силуэт, показавшейся ей в этот момент невероятно страшным, будто это был сам Демон. - Я учусь, отец… - почти шепотом произнесла девочка, не в силах скрывать свой страх. Маленькая Клаудия пряталась за книгой, затаив дыхание и лишь слегка выглядывая поверх страниц, боясь даже моргать. – Как прошёл твой… - начала было свой вопрос Клаудия, но отец схватил её за тоненькую ручонку, чуть выше локтя, и вышвырнул из помещения. - Как ты смеешь не приветствовать Нас, проклятая еретичка! Едва не разбив подбородок об пол, девочка поторопилась подняться на колени и быстро, на четвереньках, поползла в сторону алтаря. Она знала, что если сама не сделает этого, то злой Демон швырнёт её и туда. Платье мешало ей ползти, то и дело попадая под раскрасневшиеся колени, и девочка едва не падала, не в силах удержать равновесие. Тяжелые шаги, сопровождаемые скрипом проминающихся досок пола, преследовали её и напоминали о том, что промедление будет стоить ей новых синяков. Упав, наконец, перед алтарём, девочка дотронулась лбом до пола и вытянула вперёд руки. Волосы широким веером обнимали её плечи и дрожали вместе с её тоненьким и хрупким тельцем. Коленями ощущая своё жаркое дыхание, Клаудия, отдышавшись, зажмурилась и принялась вполголоса молиться перед возвышающимся над алтарём изображением Их Бога. Отец, гордо и преданно задрав голову, смотрел в глаза этому неведомому божеству, создателю и хозяину вожделенного Рая, ухмыляясь от мыслей, что именно ему уготовано почетное место в новом мире непоколебимой справедливости, во благо избранных последователей, во имя Абсолютной Истины. - Дочь! – воскликнул отец Клаудии и важным размеренным шагом начал ходить вокруг нее. – Имеешь ли ты хоть малейшее представление, кто твой наставник? Неужели ты думаешь, что вся эта прихоть основана не более чем на простой нелюбви отца к дочери? Ты жалкая безбожная тварь, если так думаешь! Еретичка и предательница! Фу! Мерзость! – он с трудом сдерживал своё презрение. – Ты и все остальные, кто смеет упрекать меня – подлежите сожжению! Четвертованию! Вашей кровью следует залить каждую солею во имя Бога Нашего, дабы видели отступники, что не сойдёт им с рук ересь их!.. В комнате нервными, вздрагивающими от голоса Леонарда огоньками догорали расставленные повсюду свечки. Дёргающиеся тени выдавали присутствие невидимых зрителей очередной лекции авторитарного члена культа. Они изрядно нервничали, шептались, пребывали в полном недоумении от слов Вульфа. Кто дал ему право ставить себя выше других? Неужели власть в культе безвозвратно лишила его разума? Святые Николай и Дженнифер с икон наблюдали за происходящим и были явно не довольны. Голос безумца звучал едко, высокомерно и тщеславно. Он часто сжимал кулаки, кривил губы и хмурил брови, бросая брезгливый взгляд на свою маленькую запуганную дочь. Ему омерзительна была мысль, что ей придётся стать продолжателем его дела. Девчонка витала в облаках, не слышала его, в глазах её читались скрываемые презрение и ненависть. Он не мог допустить, чтобы лидер культа был размазнёй. - Кому ты молишься, дрянная девчонка? – воззвал к дочери Леонард. – Разве так следует молиться Нашему Богу? – он схватил её за шею. – Глас Божий говорит мне, что ты отвергаешь Его! Как смеешь ты! в моём доме! Молиться кому-то другому? Малолетняя предательница! Во имя Второго Пришествия Он покарает тебя! Ты подохнешь, ничтожество, и твой гниющий труп сожрёт стая собак, разрывая твоё еретическое тело на части! Леонард швырнул начавшую задыхаться Клаудию к алтарю. Затем заставил её встать на колени, сложить ладони для чтения молитвы и упереться ими на амвон, после чего начать громко возносить хвалу Богу и молить его о пощаде. Обезумевший член культа считал себя полноправным отправителем правосудия и носителем права наказывать неверных. В его руках возникла тонкая плеть. Разорвав на девочке платье, он начал бить ею по оголенной спине Клаудии. Из ее глаз текли слёзы, а с каждым новым ударом ей становилось всё сложнее говорить – голос её то и дело срывался. Она уже не слышала пафосных речей своего отца – боль и отчаяние пронзали всё её тело и, наконец, маленькая Клаудия не удержалась и упала, рыдая и тщетно пытаясь защититься от множественных хлестких ударов. Едва услышав привычный кроткий стук в дверь, Алесса соскочила с кровати и поспешила впустить свою любимую гостью. Лишь только завидев друг друга, с детским трепетом и озорством подруги бросились друг дружке на шею. - Какая ты красивая!.. – не сдерживая эмоций, выдохнула Клаудия и провела ладошками по распущенным волосам Алессы. Подруги снова обнялись. Каждая новая встреча для них была искренней обоюдной радостью, отчего на их личиках сияла улыбка самых счастливых детей на свете. Алесса почти на два года была старше Клаудии. Выглядела она чуть взрослее своих лет, зачастую была немного грустной, больше замкнутой, а то и вовсе мрачной и отстраненной. И все же она всегда оставалась ребенком – с ранимой душой, трогательными мечтами, добрым сердцем, но загубленным детством. С самых ранних лет, лишь только познакомившись, Алесса и Клаудия нашли друг друга как две половинки с похожими судьбами, дорожили с тех пор каждой минутой проведенной вместе, нарекли себя лучшими подругами, почти сестрами. Для Алессы эти отношения стали лучом света в её кошмарном одиночестве. В то время, когда весь мир отвернулся от неё, не давал ей свободно дышать, стал для неё тьмой и страданием – лишь Клаудия по-настоящему понимала и чувствовала её, искренне её любила и дорожила ею. Алесса расслабленно растянулась поперёк кровати, мечтательно разглядывая потолок и держа за руку свою подругу, разместившуюся головой у неё на животе. Клаудия лежала на боку и рассматривала комнату Алессы. Всё здесь уже было ей как родное, близкое к сердцу, чего очень не хватало в моменты её одиночества. Замкнутая атмосфера комнаты сохраняла полную отстраненность от внешнего мира – злого и опасного, причиняющего только боль. А их собственный мир походил на сказку, мечту, в которую они каждый раз увлеченно погружались. Время, которое они проводили вместе, буквально застывало. - Опять проиграла! – озорным возгласом осадила подругу Алесса. Клаудия лишь пожала плечами и грустно положила карты на пол. Она сетовала на собственную честность, но ничего не могла с собой поделать. Мысль об обмане, даже в карточной игре, вгоняла её в невыносимый жар, и даже стыд. Детская наивность и доброта не позволяли ей думать о людях плохо. Она жалела их и мечтала, что когда-нибудь никому не придётся друг друга обманывать. К сожалению, Клаудия не до конца понимала внутренний мир своей подруги, хоть они и были довольно схожи. Конечно, Рай Алессы также, по её замыслу, был прекрасен. Но там не было людей. - Ты жульничала… - с досадой, но без злобы проговорила Клаудия. Алесса нахмурила брови, передразнивая подругу. - Перестань! Это всего лишь карты! Ты же моя любимая подруга, я не стану тебя обманывать. Спроси, хотя бы, у Скарлетт! Клаудия… Клаудия! – подбадривала её Алесса, заглядывая в её опущенные глаза. - Врунья! – воскликнула вдруг Клаудия, набросившись на девочку и повалив её на спину. Алесса звонко рассмеялась, убирая упавшие на её лицо волосы. Рассмеялась и Клаудия, прижавшись лицом к груди своей лучшей подруги. - Какая же ты смешная! – потрепав по голове Клаудию, с улыбкой произнесла Алесса. – Глупенькая, меня всегда защитит мой Ангел… Даже от такой коварной, как ты!.. - Ангел? – приподняла брови Клаудия. Воспользовавшись моментом растерянности подруги, Алесса неожиданно перевернулась, повалила Клаудию на спину и тут же разместилась сверху. Увидев её изумленное лицо, Алесса снова не смогла сдержать смех. Одной рукой закрепив за ухом непослушные волосы, девочка, чуть нагнувшись, начала говорить вполголоса. Клаудия затаила дыхание, не сводя глаз с Алессы. - Однажды, когда матушка снова заперла меня, - шептала девочка, - ко мне явился Он… И я очень напугалась вначале, закрыла лицо руками – он был очень страшен, уродлив. Его кожа… облезлая и обугленная, а обезображенное тело кровоточило… От него исходил ужасный запах, лица было не разглядеть, а его страдальческие стоны просто разрывали мне сердце… - Какой ужас… - одними губами проговорила Клаудия. – Но почему ты называешь его Ангелом? - Все же, он не был чудовищем, и он не мог говорить, но я слышала его мысли… Он сказал, что был очень предан первому Богу. Я подумала, что это был Святой Николай, но сама не могла поверить в это… Я спросила его, кто с ним сделал такое, но он не ответил, сказал лишь, что всегда будет оберегать меня, после чего… он растворился, словно его и не было… - Ты думаешь, это был ангел культа? - Я не знаю, моя маленькая Клаудия… Может он явился ко мне в бреду… Матушка очень злилась в тот день.. и поэтому я была очень напугана. Клаудия приподнялась, чтобы крепко обнять подругу. - Алесса… моя любимая Алесса… Главное, что мы есть друг у друга, и в Раю мы тоже будем вместе, я очень этого хочу… - Конечно, Клаудия, наш Бог очень добрый и любит нас… я тоже тебя люблю. Ты всегда будешь в моём сердце. Клаудия всхлипывала, зажмурившись и уткнувшись носиком в плечо подруги, трепетно вдыхая её запах и одурманиваясь им. Винсент широко улыбался, демонстрируя свой невероятно ровный ряд зубов. Выражение его лица не скрывало иронию, одна бровь чуть возвышалась над другой, а сверкающие широко раскрытые глаза смотрели поверх очков на серые страницы толстой книги, которую он держал в руках. Неторопливым шагом жрец передвигался вдоль столов по центральному проходу читального зала библиотеки, громко и отчетливо чеканя слова. - «… Итак, Бог не забыт. Мы должны возносить наши молитвы и не предавать нашу веру. В надежде мы ожидаем дня, когда дорога в Рай будет открыта…». Винсент остановился. Улыбка по-прежнему не сходила с его лица. Свет тусклых ламп сверкнул в стёклышках его очков, когда он приподнял голову. - Рай! – громко произнёс он. Жрец громко и самозабвенно рассмеялся, после чего опустил голову. Тень упала на его лицо, и неряшливая щетина придала образу поистине угрожающий вид. Белки его глаз снова блеснули поверх очков. - Почему люди так одержимы этими сладострастными мифами? – с тоскливой досадой в голосе проговорил он. – Или… я должен был сказать… «члены культа»? – по его лицу снова поползла ехидная улыбка, и он вновь громко рассмеялся, после чего поправил очки указательным пальцем и, глубоко вдохнув, продолжил свою тираду. - Бог!.. Бог, Бог, Бог.. Везде только и слышно, что БОГ! Все словно помешались на этой безумной сказке… Почему культ настолько ограничен и неужели христианская вера уже настолько изжила себя? Что это будет за Рай, если каждый видит его по-своему? Рай для кого? Для всех? Для избранных? Или Рай для одной маленькой девочки? У меня просто голова от этого идёт кругом! – раздался шелест страницы. – «И наконец, Бог решил построить Рай, где все люди были бы счастливы, просто находясь в нём»… Браво! Эхо захлопнувшейся книги разлетелось по залу. - Потребности человека не знают границ! Вот в чем истина… Да! Человек счастлив, когда все свои потребности он в силах удовлетворить… Неудовлетворенная потребность суть ноющее желание, сидящее в подкорке, давящее на мозг и предопределяющее поведение. Если у человека нет потребностей, то, вероятно, он, либо мёртв, либо не владеет разумом… Человек жаден… Эгоистичен! Даже если он говорит, что у него всё есть – он лжец! Все люди лицемерные лжецы! Этот Рай – для фанатиков, не ведающих, что такое настоящая жизнь! Винсент снова остановился. Он слегка склонил голову на бок, затем, загадочно улыбаясь, пристально начал всматриваться куда-то. Казалось, его посетила какая-то очень интересная ему мысль. Жрец поклонился воображаемому Богу. - Приветствую тебя, о, долгожданный, всевидящий и всевластный Бог! Твои последователи заждались того невероятного чуда, на которое, по-видимому, ты способен – сделать всех счастливыми! О, да! Вот только есть одна интересная вещь… Ваши представления о счастье несколько расходятся. Иначе, зачем бы твоей Матери так хладнокровно убивать всех на своём пути… - Когда Бог сотворит Рай, только пережитые страдания способны будут сделать человека счастливым… - прервала, наконец, Клаудия клоунаду Винсента. Его ирония перешла в искреннее недоумение. Он громко хмыкнул, надменно скривив губы. Лицо жрицы оставалось холодным и неподвижным. Подобно мраморной статуе, Клаудия, молча наблюдала за этим театром с одним актёром, но не снизошла до рукоплесканий. Винсент вполоборота стоял посреди зала библиотеки, чуть ссутулившись, и, приподняв одну бровь, продолжал улыбаться. Клаудия убрала руки за спину и степенным, неторопливым шагом направилась в его сторону. Как только она начала говорить – её размеренный, но звонкий голос заставил волосы на голове Винсента тревожно зашевелиться. - Земные удовольствия… это яд для души, разгул, оскорбляющий веру и развращающий примитивную человеческую сущность… Жалкой человеческой натуре не ведомо понятие истинного счастья, их существование здесь – грехопадение, вероломная одержимость своим капризным эго, развратных прихотей, им нет дела ни до кого кроме себя… Ими руководит жажда, их неудовлетворенная потребность – мерзкая предтеча войн и бессмысленных убийств, насилия. Человек никогда не поймет страданий другого человека, пока сам не испытает боль… Остановившись перед Винсентом, Клаудия пронзила его своим взглядом. Жрец перестал улыбаться. Она подвела итог: – Только познав, что такое боль и смерть, человечество обретёт счастье в Раю, там, где нет страданий, нет боли, нет корысти, болезней, войн… Все будут счастливы. И Она сделает это не для меня и не для тебя, но для всех на Земле… - Это дитя страдает паранойей и даже не понимает, зачем она убивает этих людей! Способна ли она осуществить свою миссию, даже не имея о ней никакого представления? Клаудия отвела взгляд в сторону, болезненно нахмурив лоб. - Не смей так унизительно отзываться об Алессе… Ты видишь всего лишь оболочку, временное убежище, в котором покоится душа Алессы. Это дитя должно страдать, чтобы разбудить её… Винсент вспыхнул. - Страдать так, как страдала дочь Гиллеспи? Или может даже как страдала ты? Не кажется ли тебе, что это лишь примитивная месть человека с загубленным детством? Как это пошло! Клаудия ухмыльнулась и отошла сторону, окидывая взглядом бесконечные полки с книгами. - Мой отец был садистом и психопатом… но я не виню его. Ведь он не был трусом, его боялись. У него были убеждения, и он их отстаивал. Однако, его видение Рая было слишком субъективным… - А у тебя разве оно не субъективно? Уверена ли ты в том, что ваши с Алессой взгляды совпадали? Клаудия, закрыв глаза, недовольно покачивала головой. Мерзкий стонущий скрип нервно вращающегося вентиля тоскливо раздавался в погружающейся во тьму больнице. В движение его приводила мучающаяся в странном и, по-видимому, болезненном припадке человеческая фигура, облаченная в грязный, окровавленный фартук. Деформированная и обтянутая поблескивающей кожей голова неестественно дергалась и вибрировала, а изуродованное кровоточащими язвами тело, то ложась, то приподнимаясь – не находило себе покоя. Рука продолжала неизменно вращать вентиль то в одну, то в другую сторону. Чувствуя, как тьма окутывает окружающий мир, пробуждаются демоны подсознательного мира, погибают светлые остатки обманчивой яви, существо удовлетворенно затихало, вслушиваясь, и чего-то ожидая. Вдруг оно сорвалось с места и ловко, практически не замечая препятствий, устремилось в запутанные решетчатые лабиринты. Узкие и тесные проходы не мешали существу стремительно приближаться к своей цели. Ползя по стенам, под полом, по потолку, цепляясь сильными пальцами за уступы, перекрытия, проникая в узкие расщелины и двигаясь против агрессивного напора гигантских лопастей вентиляторов, оно все более распалялось желанием поскорее поймать в поле зрения свой вожделенный объект наблюдения. Наконец, оно услышало шаги – неуверенные и осторожные шаги, принадлежащие очередной заблудшей душе кошмарного мира. Существо учуяло её запах, затряслось от разливающейся по всему телу истомы, ещё крепче вцепилось в проржавевшую нависающую над полом решетку, и рванулось в сторону запаха. Оно чуяло, как свеж и невинен был аромат Богоматери, как зловеще и всесильно существо её плода. Оно не могло допустить, чтобы хоть что-то помешало Его Рождению. Девушка едва не вскрикнула, когда под ногами, с обратной стороны решетчатого пола, возникло это тёмное существо с обгоревшей кожей. Хизер прижалась к стене и боялась пошевелиться. Неведомый враг, казалось, не представлял опасности и не собирался нападать на неё, но его судорожное дыхание, периодически вибрирующая голова и неестественно дергающееся тело повергли её в состояние оцепенения. Существо словно билось в страшном приступе эпилепсии, дрожало и издавало жуткие мычащие звуки. Не имея явно различимых глаз, оно всё равно пристально всматривалось девушке под юбку, в темноту между её ног, чувствуя близость манящего, горячего и влажного чрева, где рос и набирал силы долгожданный божественный плод. Явная неготовность к этому самой девушки и притупленность сознания её истинной сущности ввергало его в мучительную лихорадку, заставляло метаться из стороны в сторону, пугая своими резкими хаотичными движениями. Пустынные коридоры осиротевшего торгового центра не казались мрачными – напротив, мягкий свет не давал утонуть во тьме даже неприглядным углам, а столбы пыли, сверкающие в пробивающихся через окна бледных лучах утреннего солнца, ненавязчиво оживляли тоскливую атмосферу. Хизер крепко сжимала пистолет, готовая в любой момент нажать на курок – она не доверяла воцарившейся тишине. Тело девушки всё ещё била легкая дрожь. Огромное омерзительное чудовище, пытавшееся напасть на неё полчаса назад, по-прежнему дергалось и извивалось в её памяти, как предупреждение о предстоящих кошмарах. Легкость в ногах и холод, пробегающий вниз по позвоночнику, до сих пор держали её в состоянии полной растерянности. Вспотевшими пальцами девушка старалась удержать тяжелый пистолет, всеми силами заставляя себя не терять бдительности, то и дело оборачиваясь назад и вздрагивая, как только задевала сапогом разбросанный по полу мусор. Обманчивая тишина не предала озабоченность Хизер. Выкатившиеся две стеклянные бутылки из-за угла в конце просторного коридора выдали ей врага, и хрипящее мычание, возня и чавканье становились всё более различимыми по мере её приближения. Девушка направила пистолет в предполагаемую точку появления монстра, почувствовала, как пот покрывает её лицо и тело, впитывается в одежду, отвлекает внимание. Возня прекратилась, и девушка замерла, сложив губы трубочкой и осторожно выдыхая горячий воздух. Беспокойный ритм сердца отдавался у неё в висках, почти заглушая все остальные звуки. Из-за угла высунулась облезлая собачья морда. Дергающиеся маленькие глазки и пораженная глубокими язвами кожа вызывали шок и ужас, которые в разы усилились, как только две половинки разрубленной от носа до шеи головы твари повернулись в сторону Хизер. Бурлящий хриплый рык собаки вызвали в груди девушки болезненное жжение, а глаза заслезились от переполнившего всё её тело леденящего ужаса. Девушка не успела выстрелить. За выскочившей из-за угла собакой появилось ещё штук пять – не менее уродливых и кошмарных, царапающих мощными когтями пол и оскаливающихся на беззащитную Хизер. Огрызаясь друг с другом и разбрызгивая по сторонам мутную слизь, твари рванулись на запах свежего мяса. Девушка сорвалась с места и бросилась вдоль коридоров к комнате, где некогда нашла пистолет и убила первого монстра. Выбивая бешеный ритм, сердце уже готово было вырваться из груди – легким не хватало воздуха, девушка стала задыхаться. На очередном повороте Хизер, вскрикнув, поскользнулась и чудом сохранила равновесие. Но одна из тварей вовремя отреагировала на это и рывком кинулась вперёд, вцепившись зубами чуть выше колена. Отчаянный и болезненный крик Хизер разбудил весь торговый центр. Упав и выронив пистолет, девушка сразу же попыталась встать, но впивающиеся сильные челюсти тянули её вниз. Попав в окружение, девушка закрыла руками лицо и старалась отбиться от собак ногами, но твари одна за другой впивались в её горячее взмокшее тело, мгновенно вырывая сочные куски, разбрызгивая кровь, перегрызая сухожилия, с хрустом выламывая кости. Замершее в предсмертной агонии лицо девушки содрогалось от разрывающих её одежду и тело рывков окровавленных челюстей, а постоянно огрызающиеся друг на друга демонические создания обгладывали отгрызенные конечности, утаскивая по углам свою добычу. Пиршество тварей прервалось с появлением существа в ритуальной робе. Оно стояло в нескольких метрах от них, появившись совершенно внезапно, и заставило собак разбежаться в разные стороны, трусливо скуля и поджимая хвосты. - Тогда я ещё не знала, что это был Валтиель, мой ангел-хранитель… - произнесла Хизер спокойным, с проскальзывающими нотками печали голосом. - Твой ангел-хранитель? – раздался мужской голос сзади. – От чего он оберегал тебя? Хизер чуть пошатнулась на скрипнувшем стуле, принимая более удобную позу. Сомкнув руки в кулак между соприкасающимися друг с другом коленями, девушка грустно улыбнулась. Вид её был усталым, практически безучастным. Она сидела посреди пустой комнаты, отбрасывая на противоположную стену длинную тень от единственного источника света – большой лампы, светящей её прямо в спину, метрах в двух от неё. Человек сзади оставался невидим, но его тёмный силуэт также был сидячим. Свет лампы падал на его ноги и руки, в которых он держал мятую тетрадь и карандаш. - Признаюсь, я слукавила, назвав его своим ангелом. Но он возвращал меня к жизни… каждый раз, когда я умирала. Раздался тихий шепот карандаша, но вскоре голос мужчины его прервал: - Ты знаешь, почему он это делал? - Он беспокоился за успешное рождение Бога. Такова была его миссия… Пока плод был во мне, он не позволял мне умереть навсегда. Хизер одной ладонью дотронулась до своего живота, потупив взгляд. - Хочешь сказать, ты неоднократно переживала физическую смерть? Девушка подняла голову, хлопнув ресницами. По всей видимости, вопросы жизни и смерти заинтересовали этого человека куда больше, чем упоминания о неком Боге и его Рождении. Она вспоминала, как с каждым разом, когда сознание всё больше погружалось во тьму кошмаров её прошлого, Валтиель все чаще возникал перед ней, довольствуясь сохранностью Богоматери и близостью Рождения. - Довольно часто… В памяти промелькнули ужасные секунды её первой мучительной смерти в зубах разъяренных собак. Девушка задумчиво добавила: – Приходилось переживать это снова и снова… Хизер распахнула веки и болезненно вдохнула огромное количество воздуха. Снова увидев знакомое помещение, стены, потолок, ящики и кучи мусора, почувствовав спёртый воздух, наполнивший её лёгкие, она пришла в неописуемый ужас, вскочив и отползя назад, пока спиной не уперлась в стену. Девушка сидела с широко раскрытыми глазами и смотрела прямо перед собой, не двигаясь и справляясь с накатившей на неё одышкой. Всё вокруг казалось настоящим… Она чувствовала холод пола, стены, ощущала запахи, её сердце билось и она слышала его. «Что за черт…» - сорвалось с пересыхающих губ. Хизер осмотрела руки, потом ощупала лицо, шею, живот, и, наконец, согнув ноги, она обхватила их руками и была атакована сильной дрожью. Целой оказалась и одежда – ничего, кроме ужасающих образов в памяти, не напоминало о кошмарной смерти. Тусклым бликом в её глазах исчезала ярко-красная окружность с ритуальными знаками. В этом помещении Хизер уже была. Она узнала его и очень скоро обнаружила на стене ту самую окружность, так сильно въевшуюся ей в память. На полу, в том месте, где она очнулась, лежал пистолет. Может, она просто потеряла сознание и всё остальное ей приснилось? Хизер, опираясь на стену, начала медленно подниматься. Мышцы на ногах ослабли, и ей было не просто сразу удержать равновесие. Неуверенной походкой девушка поплелась к двери напротив, попутно подхватив пистолет и бросив недоверчивый взгляд на кроваво-красный знак на стене. Хизер не решилась сразу же дёргать за ручку двери, а сначала вслушалась в звуки снаружи. По всей видимости, тишина с той стороны прислушивалась вместе с ней. На этот раз, двигаясь по уже знакомому коридору, девушка нервничала ещё сильнее. Тот же высокий потолок, те же обшарпанные стены, то же уныние и пустота. Вероятность того, что произошедшее с ней всего лишь сон, с каждым новым поворотом снижалась. Постоянное чувство дежавю сопровождало её на протяжении всего пути и, наконец, боль начала пульсировать в её висках, как только в знакомой развилке из-за угла выкатились те самые бутылки… «Боже…» - пронеслось в голове девушки, и через мгновение она увидела облезлую располовиненную голову рычащей зубастой твари. На этот раз Хизер не стала мешкать и сразу же попятилась назад, держа монстра на прицеле. Она чувствовала как напряжен каждый мускул её тела, леденящие душу воспоминания сковывают разум. «Не подходи…» - вполголоса произнесла Хизер, и, как только псина рванулась в её сторону – бросилась бежать. Оглянувшись через плечо, девушка увидела, как её снова преследует свора этих уродливых чудовищ. Их налитые кровью глаза устремляли на неё свои жадные взгляды, твари щелкали челюстями, разбрызгивая слюну, жаждая поскорее разорвать жертву на части. Девушка ловко обогнула угол и, не сбавляя темп, сделала несколько выстрелов. Судя по истошным собачьим взвизгиваниям, пару раз она попала, но пользы от этого было не много. Вытянув вперед руку, Хизер вцепилась в ручку первой попавшейся двери, но та не поддалась и, отчаянно простонав, девушка вынуждена была бежать дальше. Тварей сильно заносило на поворотах и, ударяясь об стены, они немного теряли скорость. Бежать в сапогах было крайне неудобно, тело невероятно взмокло и быстро обезвоживалось. Но завидев ту самую дверь, за которой Хизер некогда очнулась, неожиданный прилив сил дал ей шанс для последнего рывка. Влетев в помещение, девушка захлопнула за собой дверь, придавив проворную морду одной из собак. Невероятно сильными толчками хрипящая тварь прорывалась внутрь, но была вытолкнута двумя тяжелыми ударами сапогом. Хизер прижалась спиной к двери и уперлась в пол ногами. Разъяренные чудовища мощными рывками ломились снаружи, сотрясая уставшее тело девушки. С каждым новым ударом она вздрагивала, старалась скорее перевести дух и молилась, чтобы выдержал дверной замок. Предчувствие внезапной опасности электрической волной разошлось по телу, возникла легкость в конечностях, прохлада и чувство невесомости. В этот самый момент, когда девушка только подумала о том, что лучше отскочить подальше, её тело пронзило длинное и мощное жало, окровавленным концом выйдя у неё из живота. Агония и мгновенная лихорадка завладели девушкой, и обеими руками она вцепилась в эту смертельную иглу. Монстр с обратной стороны налег на дверь и вытолкнул жало ещё дальше, отчего Хизер болезненно вскрикнула. Немеющие ноги свело сильной судорогой. Хизер понимала, что ей нужно сделать рывок вперёд, но острие было слишком длинным, и она могла тем самым ещё больше навредить себе. Упершись затылком в дверь, она стала часто и лихорадочно дышать, из глаз текли слезы, а невыносимая боль почти лишала её сознания. Второе жало, задев сердце, вырвалось у Хизер из груди. Глаза девушки так и остались открытыми. Бездыханное тело быстро обмякло, замерло, и томительная минута тишины повисла в воздухе. Огромный монстр с обратной стороны не двигался и тяжело дышал, вытянутая голова его с беспокойным плавающим глазом еле заметно вибрировала и подрагивала. Торговый центр медленно погружался в жадно пожирающую спрятавшиеся частички света тьму. Жалобный скрип вентиля эхом отражался от стен, шумели лопасти огромных вентиляторов. Боль, причиняемая Богоматери, подпитывала кошмарный мир её подсознания, давала силу растущему плоду. Каждая слеза, выкатившаяся из её обезумевших глаз, каждая капля крови, разбившаяся об пол, становились пищей для Бога, призывали ещё больший кошмар. Валтиель отворил продырявленную дверь комнаты, где у самого порога истекало кровью остывающее тело Богоматери. Оно небрежно лежало под дверью на боку, остекленевшие глаза были открыты, а из-за побледневших губ тянулась ровная, растекающаяся на полу багровая струйка. Схватив девушку за ноги, он стал вытаскивать её из помещения. Движения Ангела культа были размерены, неторопливы, словно он увязал в невидимом болоте. Тело Хизер ещё не успело полностью онеметь и руки послушно волоклись по полу. Валтиель не отрывал от девушки взгляд, двигаясь спиной вперёд и наблюдая за её бездыханным телом. Слегка задирающаяся от широко раздвинутых ног юбка оголяла её бёдра, открывая Валтиелю его самый любимый вид. Он всё ещё чувствовал жизнь Бога, спящего у неё внутри, знал, что должен заботиться о нём, пока он беспомощен. По мере движения, коридоры всё больше затягивались непроглядной тьмой, но именно путь Валтиеля неизменно сопровождал свет из неведомого источника. Обтянутое ритуальной, похожей на фартук, робой, некогда обгоревшее тело его поблескивало на свету, было гладким и тёмным. Он казался спокойным и уже не трясся в безумной лихорадке. Хизер распахнула веки и болезненно вдохнула огромное количество воздуха. Быстро вскочив и отползя к стене, она с ужасом осматривалась вокруг, понимая, что снова оказалась в той же самой комнате. Тусклым бликом в её глазах исчезала ярко-красная окружность с ритуальными знаками… В комнате торжествовало задумчивое молчание. Мужчина лишь изредка черкал что-то на листах бумаги, а Хизер, потерев нос, продолжала грустно смотреть на свою тень. - То, что ты рассказываешь, это… - начал говорить мужчина, сухо кашлянув в кулак. – Это… крайне занятно. Но я должен спросить тебя… Хизер… - Шерил, – твердым голосом оборвала его девушка. – К чему весь этот маскарад? Это моё настоящее имя. - Да… Шерил. Ты… Ты когда-нибудь употребляла наркотики? - Что? Нет, - однозначно ответила девушка. – Я курила… какое-то время. Обычные сигареты, ничего серьёзного… И я завязала довольно быстро. Это вредно, мерзко и толстеть мне тоже совсем не хотелось… - Но, тем не менее, в сладостях и гамбургерах ты себе никогда не отказывала. Девушка смиренно вздохнула. - Ну да, к черту эту фигуру… я люблю поесть. Но я так набегалась за это время, что теперь моя задница не кажется такой толстой. Да. А после того, что я видела, о хорошем аппетите вообще можно забыть… Возникла небольшая пауза. Хизер, словно немного нервничая, чуть покачивалась на стуле, потирая свои бедра ладонями. - У тебя много было друзей? – продолжал мужчина. - Друзей? Мммм.. – задумалась Хизер, чуть приподняв голову, а потом горько улыбнулась. – Гораздо интереснее мне было с отцом. Он был моим самым лучшим другом… - И у тебя не было никогда интрижек с кем-нибудь? Никогда не строила глазки? - Перестаньте вы, что за глупости… Меня это вовсе не интересовало. Я никому не доверяла, кроме своего отца. Все эти мальчики казались мне извращенцами и высокомерными кобелями. Фу! – поморщилась Хизер. - Извини, тебя когда-нибудь пытались изнасиловать? Казалось, вопрос несколько напугал девушку. Её сердце дрогнуло, и глаза выдали легкий испуг. Мужчина этого не видел, но почувствовал, как слегка задрожал её взволнованный голос. - Что? Нет-нет, я же сказала, что не подпускала к себе никого… И вряд ли теперь подпущу… - словно убеждая себя, зареклась девушка. Человек в тени не уставал задавать вопросы для своего психиатрического анамнеза. - Почему? - Почему, почему… - раздраженно передразнивала она человека. – Мне довелось видеть ужасные вещи… Жестокие и отвратительные… До сих пор ком в горле. - Ты о своих ночных кошмарах? – продолжал человек, записывая что-то в тетрадь. - Если бы это был сон… Но я все видела наяву. Упершись ногой, Хизер сделала усилие, чтобы вырвать трубу из осевшей на пол туши. Как только ей это удалось, из образовавшегося отверстия брызнула грязная красная жидкость, а от возникшей инерции девушка еле устояла на ногах. Стиснув зубы, она с ненавистью нанесла последний удар каблуком сапога, но туша лишь безжизненно дрогнула. Отерев тыльной стороной ладони грязное вспотевшее лицо, Хизер облокотилась на стену, закрыла глаза и выждала пару минут, чтобы отдышаться. Бросая искоса уставший взгляд на мертвого монстра, она с тоской представляла, сколько ещё таких ей может встретиться, и решила пока не торопиться. Духота, смрад и мерзкое кровавое шевеление стен болезненно давили на её мозг, вызывали тошноту, кислородное голодание… Девушка совершенно выбилась из сил и была эмоционально подавлена, из-за чего любая мысль о дальнейшем блуждании в темноте с кучей мерзких чудовищ становилась поводом для отчаяния. Оттолкнувшись плечом от стены, Хизер слегка пошатнулась и поплелась вперед. Темно-кровавый фон заполнял пространство, чудовищно видоизменяя прежний уныло-серый больничный антураж. Свет от запачканного высохшей кровью фонарика пробивал плотный воздух лишь метра на три вперёд, из-за чего коридоры безнадежно утопали во тьме, скрывая свои смертельно опасные тайны. Как только Хизер оказалась на стыке двух коридоров, молчавший до этого приёмник вдруг стал издавать шуршащие радиопомехи. Девушка по привычке ухватилась двумя руками за своё грозное оружие и начала быстро осматриваться. Никаких движений она не обнаруживала, но звук усиливался. Вместе с этим стало различимо чьё-то глухое мычание, похожее на стон, неожиданно прерывающееся и также внезапно появляющееся вновь. Взгляд Хизер остановился на дряхлой бетонной стене по левую сторону от пересекающихся коридоров. Звуки явно исходили оттуда и не были похожи на вопли монстра. Едва заметная под вязкой пленкой дверь легко отворилась. Внутри было темно, но под потолком нервно вздрагивало что-то блестящее, раздавался лязг цепей и уже вполне отчетливые мучительные стоны. «Ээй?..» - осторожно произнесла Хизер, сделав шаг в помещение и направив свет фонарика вверх. В этот самый момент цепи звякнули, и перед глазами девушки возникло скривленное страдальческой гримасой бледное женское лицо. Всё помещение заполнилось грязным светом, стены стали прозрачными, а коридоры вокруг заполнились множеством дергающихся и вопящих тварей. Хизер в панике бросилась назад, но дверь исчезла, а по ту сторону стеклянной стены в страшных судорогах извивались многочисленные полумертвые медсестры. Девушка развернулась и прижалась к стене, в ужасе вытаращив глаза. Под потолком висело полуобнаженное тело женщины. Её тонкая, бледная, почти белая кожа имела трупный вид и просвечивала многочисленные венозные магистрали. При этом, по всей видимости, женщина не была мертвой, поскольку извивалась и мучительно стонала, не в силах вырваться из металлических оков. Она висела вниз головой и не падала лишь благодаря цепям, обвивавшим её шею, руки и ноги. На голове у неё был медицинский чепчик, из-за черного бюстгальтера выглядывала большая грудь, а на ступнях у женщины поблескивали черные туфли с высоким каблуком. За её обнаженные ноги держался Валтиель, упираясь своими ногами в стену. Эта композиция балансировала под потолком и отражала необыкновенно извращенные представления о совокуплении. Рот медсестры истекал слюной, сильно накрашенные черной косметикой глаза пускали черные слезы, вспотевшее тело обливалось извергаемыми соками в паху, в котором плескалась судорожно вибрирующая голова Валтиеля, всё сильнее раздвигающего пальцами её мягкие ягодицы. Женщина задыхалась от металлической удавки, из её гортани вместе со слюной вырывался мучительный стон, вывернутые в суставах руки немели и теряли чувствительность – но, казалось, насильник заставлял её испытывать наслаждение. Губы Хизер дрожали, но она не могла оторвать взгляд от происходящего. Медсестры вокруг падали на колени и руками стучали по стеклянным стенам помещения, словно умоляя Слугу Бога прекратить страдания его жертвы. Однако, судя по их жалобным стонам, они скорее изнывали от желания оказаться на месте этой несчастной. Всё это просто не имело смысла… Хизер медленно сползла вниз по стене. Валтиель дернул за цепи, и жертва снова изогнулась, принимая другую позу. Он выкручивал ей правую руку, но крик от адской боли не мог вырваться из её рта – сильные пальцы существа сжимали её горло – женщина хрипела и заливалась слезами. Валтиель совершал рваные, резкие и агрессивные фрикции, продолжая выламывать ей руки и лишь изредка давая глотнуть воздуха, каждую секунду задерживая наступление её мучительной смерти. Широко раскинутые ноги медсестры вздрагивали и извивались, тело быстро забрызгивалось кровью, начинало покрываться красными пятнами и вскоре свалилось с потолка, безжизненно ударившись об пол. Хизер вздрогнула и быстро вскочила на ноги, но внезапное головокружение и непреодолимый приступ тошноты буквально вывернули её наизнанку – девушку вырвало. Валтиель приземлился рядом с телом медсестры, схватил её за одну ногу и потащил к появившейся в другом конце комнаты двери. Стены снова стали бетонными, и помещение вновь окунулось во мрак. Хизер осталась одна, морально опустошенная, полная отчаяния и злости. Девушка тряхнула головой, словно выбрасывая неприятные воспоминания. Она расслабленно развалилась на стуле, вытянув по очереди ноги, и, подняв руки над головой, с наслаждением потянулась, вздрагивая от пробежавшего по телу озноба. - Я устала… - тихо произнесла она и опустила веки. - Можно сделать перерыв… - Нет. Я устала от ваших дурацких вопросов. Мужчина замолчал. По-видимому, Хизер утратила интерес к беседе, и рассчитывать на подробный искренний рассказ он уже не мог. Чтобы вновь вернуть нить её психических колебаний, нужно было затронуть более дорогую ей тему. Он обозначил в тетради новый подзаголовок. Тёплый мягкий свет исходил от маленькой лампы, одиноко дремлющей на небольшой тумбочке. Хизер нежилась под большим теплым одеялом, ощущая, как усыпляющее блаженство растекается по всему её телу. Её ровное дыхание, мягкая подушка, убаюкивающее тиканье часов и общая уютная атмосфера комнаты постепенно заставляли девушку забыться глубоким, крепким сном. Хизер медленно закрыла глаза и почувствовала, как её тело окутывает большая теплая волна, уносящая её куда-то в глубину дремлющего бессознательного. «Девочка моя…» - услышала она знакомый родной голос. Открыв глаза, Хизер увидела сидящего на краю кровати отца. Он нежно улыбался, глядя в блестящие глаза дочери. Девушка тоже улыбнулась, протерла веки и удобнее разместилась головой на подушке, чтобы лучше видеть его лицо. - Здравствуй, папа… - полушепотом проговорила она. Гарри Мэйсон чуть наклонился к дочери и провел рукой по её волосам, отчего девушка с наслаждением закрыла глаза и прошептала: - Я очень по тебе скучаю, папа. - И я скучаю, моя маленькая Шерил… Это огромное счастье, иметь такую замечательную дочь, – он провел тыльной стороной ладони по её щеке. – А ведь когда-то ты была совсем маленькая и такая смешная, лепетала что-то непонятное, капризничала, топала ножками… ты взрослела и преображалась. Теперь ты смелая, независимая, способная постоять за себя… Я горжусь тобой. - Всё ли я сделала правильно, папа? – почти умоляющим голосом спросила Хизер. - Ты всегда всё делала правильно. Девушка бросилась отцу на шею. Он тоже крепко обнял её. - Люди такие злые, папа… Такие злые… жестокие, корыстные… - выпалила она, и её глаза наполнились слезами. – Мне так тебя не хватает… твоей любви, заботы, ласки, тепла, доброты… я очень тебя люблю! - Я тоже тебя люблю, моя маленькая Шерил… - Зачем… Зачем они отняли тебя у меня… Проклятые фанатики… - Ну же, Шерил, успокойся. Ты должна плакать, но только от счастья. Ты мне это обещаешь? Гарри поспешил успокоить закивавшую дочь, гладя её по голове и спине. Находиться в отцовских объятиях было для неё истинным счастьем. Она слегка отстранилась от него, чтобы быстро вытереть слезы. Гарри помог ей с этим, а потом в шутку ущипнул за кончик носа. Девушка засмеялась. - Ты всегда будешь в моем сердце… - с нежностью произнесла она. Отец поманил девушку к себе, и та прижалась к его груди, с упоением слушая биение его сердца. Он поцеловал свою дочь в темечко. Хизер была счастлива. - Погоди, погоди… - прервал мужчина девушку. – Он привиделся тебе совсем недавно, если я правильно понял. Но я бы хотел узнать о том, что было раньше. - Его убили, вот что было раньше, – сердито ответила Хизер, явно раздражаясь от таких вопросов. Она слегка повернула голову, говоря на этот раз не в воздух, а адресуя свои слова именно человеку в тени. – Что ты хочешь узнать? Сколько я рыдала после этого? Пыталась ли порезать себе вены? - Нет, я… - Я много рыдала! И до и после того, как выпотрошила его убийцу! Я изрезала эту мерзкую тварь вдоль и поперек, заливала всё вокруг его кровью, втаптывала каблуком его череп в землю, пока тот не раскрошился… Жаль не удалось сделать то же самое с этой шизофреничкой, этой культовой сукой, подославшей его… - Хизер… Девушка вскочила со стула и резко обернулась, сильно сжав кулаки. - В этой комнате нет Хизер, идиот! Мужчина вцепился руками в кресло, готовый в любое мгновение встать. – Мне надоело быть твоей пациенткой – теперь ты мой пациент! Помещаю тебя в наш замечательный госпиталь Брукхэвен! - Что… что ты несешь..? Хизер решительно приблизилась, схватила лампу и направила свет на человека. Тот зажмурился, закрыв лицо руками, и повалился назад, опрокинув кресло. - Я не буду собирать твою историю болезни, а сразу перейду к диагнозу. Ты не против? Из-за яркого света, он не видел её лица. – Ты грязный мерзкий извращенец! - Да что происходит, черт возьми! - Происходит божественная терапия! И вот он, первый вопрос: скажи мне, доктор, действительно ли то, что ты насилуешь своих пациенток, им помогает? - Что… - Ты жалок, слаб и омерзителен! Вот что! – закричала Хизер, с отвращением плюнув в мужчину, и наотмашь ударила его лампой – та разбилась, человек вскрикнул, но не мог сразу встать. Он слышал лишь голос Хизер, пытаясь скорее придти в себя, но не был способен избавиться хотя бы от яркого блика в глазах. – Хотел услышать от меня сладкие истории? Хотел выяснить, не испорчена ли я? Хотел склонить меня к удовлетворению своих извращенных фантазий? Хотел?? Человек был явно озадачен. Он ещё не осознал, стоит ли ему испугаться или всё это просто какой-то безумный розыгрыш. Но кровоточащая рана на лбу и подозрительная осведомленность этой психопатки сбивали его с толку. Внезапно его посетила мысль, что он не помнит, как попал сюда, не помнит, как назначал встречу с этой пациенткой – и назначал ли вообще? Какое сейчас время суток? Что он делал утром? Его охватила паника… Он увидел темный силуэт подошедшей к нему Хизер. С обезумевшим ревом мужчина схватил её за ноги и повалил на пол. Через мгновение он уже был сверху, а из сердца девушки торчал нож, за рукоятку которого он держался дрожащими пальцами. - Ч-ч-что?.. - вырвалось у него из пересохших губ. Мужчина вскочил и бросился в сторону просвета под дверью. По пути он споткнулся об опрокинутое кресло и навзничь ударился об пол. Отчаяние не позволяло ему лежать и корчиться от боли. Отворив дверь, человек вывалился в коридор. Очередной приступ замешательства и паники охватили его и здесь. - Что это за место! – завопил он, ошарашено озираясь по сторонам – он явно не узнавал свой эшфилдский госпиталь. Стены затянулись кровавой вибрирующей пленкой, едкий запах потустороннего мира резкой болью отражался в легких, всё вокруг погибало от прожорливой демонической материи. С одного конца коридора приближались чудовищного вида медсестры, дергающееся, извивающиеся, изуродованные, корчащиеся в смертельных муках, стонущие и желающие выместить свою боль на живых существах, невольно попавших в этот мир. Одна из медсестер сделала два выстрела из револьвера в попытавшегося скрыться человека. Вторая пуля порвала на его ноге мышцу, едва не задев кость, и человек хлестко ударился об пол. Стиснув зубы, он не с первого раза вновь оказался на ногах, и, ковыляя, скрылся за поворотом. Настоящий кошмар окончательно завладел его разумом. Всё вокруг стало враждебным и опасным. Стулья превратились в стонущие инвалидные кресла, в которых сидели обнаженные трупы растерзанных медсестер. Кресла появлялись из ниоткуда, разгонялись и резко останавливались, выбрасывая в человека окровавленные трупы. Стены покрывались кровавыми буквами, складывающимися в слова – в них можно было прочитать только мольбы о скорой смерти и пессимистические мысли неведомых душ, заключенных здесь навечно. Мужчину часто рвало, а боль и бессилие стали его спутниками в кровавом кошмаре, издевающимся над ним и пугающим его. - Это и есть наш Рай, добро пожаловать! – зазвучал отовсюду голос Хизер. Мужчина вздрогнул и потерял равновесие, снова оказавшись на полу. – Давай посмотрим, что же скрывается у тебя в голове… Мужчина вдруг стал отбрасывать тень – некий источник света приближался сзади. Он обернулся – Хизер шла по направлению к нему, в кармане её жилетки горел фонарик. Человек, с трудом преодолевая боль, сильно хромая побрёл вперёд, огибая разбросанные повсюду инвалидные кресла и прочий хлам, преграждающий ему дорогу. Впереди он заметил движение, а вскоре и вовсе смог разглядеть ужасного вида созданий. Деформированные женские тела пребывали в постоянном движении, не имели выраженной фигуры, а путем каких-то странных манипуляций конечностями руки менялись местами с ногами, головы то появлялись в самых неестественных местах, то исчезали вовсе, ярко выраженные груди и гениталии имели огромный размер, готовые удовлетворить потребности самого прихотливого психопата. Вид этих существ вызывал ужас и отвращение, а сами они издавали томные стоны, словно испытывали постоянное мазохистское сексуальное наслаждение, вожделенно умоляя человека насиловать и калечить их. - Восхитительное воображение, уважаемый доктор… - совсем рядом раздался голос Хизер. Мужчина с практически звериным воплем отмахнулся от неё, но девушки нигде не оказалось. Сорвавшись с места, человек бросился бежать. «Куда ты?» - вопрошали его стены причудливым детским почерком. «Почему ты не хочешь играть со Святой Матерью?» В одном из кошмарных коридоров его обожгло сильное пламя, внутри которого извивалась от невыносимой боли его точная копия, привязанная к столбу. Ужас и панический страх резкой болью ворвался в его душу – близнец кричал и буквально плавился на глазах, не отрывая от человека свой обезумевший взгляд. - Очистительный огонь позволит обрести счастье в нашем Раю, а самопожертвование во имя нашего Бога – признак необыкновенной преданности – что ты выбираешь? – снова раздался ехидный голос Хизер. - Иди к черту, сумасшедшая! – закричал человек. Пламя потухло и всё окунулось во тьму – только яркие красные надписи на стенах, представляющие собой параноидальные обрывки мыслей, могли помочь сориентироваться. Мужчина оглянулся, чтобы убедиться, что за ним никто не следует, после чего скрылся в небольшом помещении с распахнутой металлической дверью. В комнатке горела маленькая лампочка, едва освещающая сырую плитку грязного пола. Сил закрыть за собой дверь человеку не хватило, и он, совершенно разбитый, обрушился на пол. - Играть в прятки совсем не интересно… - раздался знакомый голос, ставший для этого человека почти дьявольским. Он быстро перевернулся на спину, увидел стоящую в дверях Хизер и лихорадочно заработал руками, отползая назад к стене. Девушка облокотилась на стену в дверном проеме, приняв наиболее расслабленную позу, и вовсе не обращала внимания на сражавшегося с одышкой человека, осматривая свои ногти на пальцах. Одета она была всё в те же неизменные сапоги и юбку, только под расстегнутой жилеткой уже не было кофточки. В руках у неё возникла та самая докторская тетрадь с записями. - Почти возле каждого слова у вас тут стоит знак вопроса… Настолько были не уверены, что со мной? «Шизофрения»… «Паранойя»… Вы это серьёзно? Не верил мне, проклятый докторишка… «Ээдипов комплекс»? Это что, половое влечение к своим родителям? – девушка усмехнулась и закачала головой. – Наверно, это было лишь твоей извращенной фантазией… Конечно у меня было влечение к отцу, но это лишь влечение искренне любящей дочери, кретин! – Хизер обронила тетрадь и глубоко вздохнула, опустив голову. Тишину прерывало неровное и хриплое дыхание человека, не отрывающего от неё взгляд. Девушка улыбнулась. – Ведь это ты хотел увидеть в итоге? – сказала она, полностью обнажив свою грудь. – Не такая большая, как ты её изображал на последних страницах своей тетради… Что ты прячешь взгляд? Тебя не возбуждает? А знаешь, что возбуждает меня? Хизер медленно подошла к мужчине – тот нервно застонал и неуклюже приподнялся. Близость девушки вызвала во всём его теле невыносимую дрожь. - Меня возбуждает, когда люди корчатся от боли, видят собственные кровавые испражнения и лихорадочно пытаются собрать свои выпотрошенные внутренности... а когда они кричат от боли… мммм… Вот он, настоящий Рай – когда все эти мерзкие, лицемерные и жестокие людишки сами мучаются в предсмертной агонии, и никто не придет им на помощь, потому что они дешевки, думающие только о собственном удовольствии, жертвующие другими ради собственного извращенного чувства наслаждения! Что вы все будете делать, когда останетесь один на один со своими демонами? Одно и то же – забиваться в угол и коченеть от страха, рыдать в мольбах о помощи! - Монстр... – выдавил из себя мужчина первое, что пришло в голову, когда её взгляд буквально приковал его к стене. - В самом деле? - девушка снова улыбнулась. – С настоящим монстром я тебя сейчас познакомлю. За спиной Хизер, в тени, сверкнули стеклышки очков, а чуть ниже – лезвие ножа. Девушка максимально близко наклонилась к обезумевшему лицу человека и произнесла вполголоса: - Его садистским фантазиям можно только позавидовать, думаю, даже такой ценитель извращений как ты не будет разочарован. Наслаждайся. Хизер сделала два шага назад, помахав рукой, затем развернулась и вышла из помещения, захлопнув за собой дверь. Через несколько секунд оттуда стал доноситься невероятной силы болезненный крик, срывающийся на страдальческий вопль и перекрываемый лишь звонким самозабвенным садистским смехом. Хизер безмятежно прогуливалась по улице города вдоль грязного растрескавшегося тротуара. Тьма ещё не освободила улицы, позволяя демонам ещё какое-то время блуждать по их мрачной обители. Девушка никуда не торопилась, голова её была слегка опущена и свободна от мыслей, мышцы лица расслаблены. Присутствие Бога она ощущала каждой клеточкой своего тела, видела его образ в каждом сантиметре окружающего мира – он не давал ей чувствовать одиночества, замерзнуть, пораниться или умереть – они были почти единым целым и говорили друг с другом. Девушка вышла на проезжую часть, покрытую обрывками дорожной разметки и усеянной унылой панорамой осиротевших машин. Опустившись на колени, Хизер, недолго думая, улеглась на холодный асфальт. Прижимаясь лицом к шершавой поверхности и поглаживая её ладонью, девушка улыбалась, чувствуя себя невероятно счастливой. Утренний туман утопил сонный город в огромном плотном облаке, заботливо обнимающем каждое строение. Пустота и отрешенность от всего мира чувствовалась в каждом элементе антуража заброшенного города. Девушка открыла глаза, услышав чьи-то кроткие шаги. Она по-прежнему лежала на асфальте, словно обнимая его, как импровизированную подушку. Из тумана появилась маленькая светловолосая девочка, одетая в легкое платьице и обнимающая небольшую куклу. Хизер приподнялась немного, как только девочка оказалась совсем рядом, также опустившись на колени. - Привет, – дружелюбно произнесла она и мило улыбнулась. Девочка не сводила свои большие детские глаза с сонной Хизер, и та тоже улыбнулась в ответ. - Привет, Клаудия… - добрым и мягким голосом отозвалась девушка, чуть склонив голову на бок. – Именно такой я тебя и запомнила… Рада, что ты заботилась о Скарлетт всё это время. - Я сохранила твою открытку… Ту, которую ты подарила мне на шестилетие, ты же помнишь? – Хизер кивнула и расслабленно улеглась на спину. Девочка подползла к ней на четвереньках и уселась рядом. – Почему ты лежишь здесь, ты устала? - Нет, мне хорошо… Маленькая Клаудия принялась расстегивать и застегивать многочисленные кармашки на жилетке Хизер. - Ты такая странная… Когда мы снова пойдем к тебе домой? Одной мне так скучно… Совсем не хочется играть. - Чуть позже, Клаудия, мы обязательно сходим… Давай просто ещё немного побудем здесь… Девочка надула губки и отвернулась. - Вредина, – обиженно сказала она. Протерев рукавом запотевшее окно верхнего этажа одного из домов, Винсент увидел, как внизу, на дороге, лежала Хизер, мечтательно разглядывавшая через нависший туман хмурое небо. Рядом сидела маленькая девочка и играла со своей куклой. Винсент ухмыльнулся и отошел от окна. В руках он держал большую книгу, раскрытую на середине. «И наконец, Бог решил построить Рай, где все люди были бы счастливы, просто находясь в нём» - прочитал он, и по его лицу поползла широкая улыбка. Бросив взгляд поверх очков, он смотрел на огромную картину, висящую над алтарём. На ней была изображена женщина, олицетворявшая Бога культа. «Ну же, Алесса!» - услышал он эхо детского голоса с улицы. Винсент захлопнул книгу и растворился во тьме.