Ты слишком наглеешь, моя милая

Громкая музыка, гладкий, металлический шест, чья поверхность обжигает ладонь и пальцы холодом. Я провожу по нему языком, ощущая контраст ледяного и горячего. Мне это нравится. Настолько, что хочется просто запрокинуть голову назад и заливисто рассмеяться. Запах клубничного дыма из кальяна перемешивается с резким запахом настоящих сигарет: я задыхаюсь, извиваясь, танцуя на шесте, прижимаясь к нему грудью и спиной. Безумная, и в тоже время довольная улыбка трогает мои губы, я вдыхаю эту какофонию запахов снова и снова, открыто соблазняя каждого мужчину в баре. Своим полуобнаженным телом, своими уверенными и смелыми движениями, собой… Один из них подходит к платформе, будто преклоняясь передо мной и глядя, как на богиню. Деньги летят мне под ноги, и я придавливаю их тонким, острым каблучком, соблазнительно облизывая пересохшие губы. Парень пританцовывает, наблюдая, как я медленно сажусь на шпагат, демонстрируя свою упругую, гибкую попку. Смех вновь вырывается из моей груди, но его заглушает музыка, заставляя раствориться в общем гуле. Лишь растянутые в улыбке красные губы и вздрагивающая грудь напоминают о том, как мне сейчас весело. Мне всегда весело. Получаю шлепок по заднице, что на какую-то долю секунды меня удивляет, но буквально сразу же накатившее удивление испаряется. Оборачиваюсь к смельчаку и провожу рукой по его щеке с легкой щетиной, не забывая надеть свою обычную улыбчивую маску. Хотя… маску ли? Нет… Это я настоящая. Краем глаза замечаю, как кто-то прожигает во мне дыру. И лишь через пару мгновений до меня доходит, что это ОН смотрит на меня. Только ОН умеет ТАК смотреть. Только он умеет доводить меня до оргазма одним взглядом. Легонько хлопнув подошедшего парня по щеке, я с заигрывающей улыбкой возвращаюсь на шест, не спуская с Джокера взгляда. Пудинг чем-то очень недоволен, но на его губах играет привычная, сексуальная ухмылка победителя: главный приз принадлежит только ему и никому больше. Я отвечаю мужчине тем же и подмигиваю, на миг отвлекаясь в сторону того надоедливого парня, который пытается переключить мое внимание на себя. Улыбка слетает с лица Джокера: я совершенно ясно вижу, как он снова превращается в отъявленного безумца и дикого собственника. Несколько резких движений и пудинг хватается за свой излюбленный пистолет, настигая нас в мгновение ока. Без дальнейший объяснений и предисловий, мужчина выпускает пулю прямо в лоб бедного паренька, который осмелился со мной заигрывать. Мне даже жаль его… Нет. Это так забавно. Видеть ЕГО ТАКИМ. Опасным. Мне это нравится. Нравится настолько, что, даже не обратив внимание на новый случайный труп, я обвиваю шею Джокера руками и льну прямо к соблазнительным, алым губам. Но пудинг отшатывается, как от удара и снова безумно улыбается, с жадностью разглядывая мое полуобнаженное тело. В его глазах плещутся похоть, желание и злость. Он не дается мне, показывая принадлежавшую ему по праву власть. — Ты сегодня слишком наглеешь, милая, — шепотом выдыхает он мне в лицо, двигаясь в своей неповторимой манере. Отрывисто, горячо, сексуально, безумно… Безумно сексуально. Я смеюсь, смеюсь даже после того, как он придушивает меня отнюдь не с легкостью, всматриваясь в лицо с жаждой сладкой мести. Я хочу этого. Хочу его мести. Слаще любого шоколада. Мой пудинг. — Накажи меня, — я извиваюсь в его руках, которые держат меня за шею. Они ослабевают. Наклонившись, я касаюсь горячим дыханием его полуоткрытых губ. Эта игра слишком прекрасна, чтобы я могла остановится. Джокер замирает, предвкушая неминуемую близость, но я лишь игриво провожу языком по его верхней губе и, прикусив ее, отшатываюсь назад. Я слишком пьяна. Пьяна им. Тайная техника попадает точно в цель. Пудинг облизывает те участки своих губ, куда я секунду назад касалась своим язычком. Сексуально, медленно, предвкушая продолжение. Резко подавшись вперед, пудинг хватает меня за локоть, привлекая в свои руки. Увидев страстное, дикое желание в его глазах я не удерживаюсь от заливистой партии безудержного смеха. Но Джокер не смеется вместе со мной, он зол. Он зол и он хочет меня. Сейчас. Мы быстро покидаем главное помещение клуба и устремляемся прямо в VIP комнату, куда вход разрешен лишь нам. Приглушенный свет, красные диваны и стол из темного стекла посередине. Здесь царит тишина, нет надоедливой музыки. Отчетливо слышится его тяжелое, прерывистое дыхание. Ногой захлопнув за собой дверь, пудинг грубо кидает меня на диван, поспешно срывая с себя серый пиджак. Вещь буквально трещит по швам, разрывается от его нетерпения. Секунда, две, и пудинг нависает надо мной, вжимая мои запястья в покрытие почти до хруста, до боли, до синих отметин. Но я продолжаю улыбаться, умоляя его взглядом скорее приступить к очень приятному занятию, которое мы так беспардонно прервали. Но он хочет меня помучить этим ожиданием, смотрит прямо в глаза, и сам же не выдерживает сладости этой пытки. Медленно наклоняется, с непривычной нежностью касаясь губами моих губ. Так тягуче и космически сладко, словно кто-то окунул ложку в мед и теперь его тонкая струйка медленно течет по металлу. Язык пудинга как всегда слишком умелый, а руки шаловливы и безудержны. Отпустив мои запястья, Джокер скользит пальцами по напряженным бедрам, рукам, талии, заставляя закатывать от удовольствия глаза. — Неужели ты ревнуешь? — слетело с податливых губ после очередного томительного поцелуя. Глаза мужчины на миг вспыхивают, после чего он уже требовательнее впивается в мой рот страстным поцелуем, успевая обронить раздраженное: — Ты слишком много болтаешь. Притянув его руками за шею еще ближе, я прижимаюсь к пудингу всем своим телом, стараясь ощутить его жар в полной мере. Я будто снова схожу с ума, будто снова падаю в ту цистерну с кислотой и снова спасена им. От дикого, всепоглощающего желания. Не выдержав, Джокер с силой сжимает мое бедро, проходясь горячей рукой по всей его длине. Страстные губы спускаются ниже, к тонкой, чувствительной шее. Мои глаза закатываются от слишком ярких ощущений, когда его влажный язычок проходится по пульсирующей жилке. Мир будто рушится, мой собственный мир рушится в который раз. Это ОН его разрушает. Втянув бледную кожу горячими губами, пудинг заставляет меня выгнуть спину. Слышится пошлое причмокивание: Джокер любуется на багровый засос с неприкрытой гордостью, которая отражается в его прекрасной, неповторимой улыбке. Облизнувшись, пудинг сексуально закусывает нижнюю губу, непрерывно глядя в мои глаза. Его язык начинает изучать мои ключицы, спускаясь все ниже и ниже. Руки с изящными длинными пальцами с силой сжимают грудь, заставляя меня пропустить судорожный полувздох. Прикусив сквозь тонкую ткань бусинку затвердевшего соска, пудинг обхватывает его губами, обдавая теплой влагой. Нетерпеливые руки резко рвут футболку вверх, и на всю VIP комнату раздается треск разрываемой ткани. Обнажив мою грудь, мужчина снова улыбается и, довольный результатом, припадает ртом к открывшемуся пространству для новых сладких терзаний. Я вскрикиваю, кричу протяжно, бесстыдно, томно. Так, как он любит. Ладони скользят по груди, и пудинг покрывает ее глубокими поцелуями. Самозабвенно, с особым упованием и желанием, которое срывает крышу обоим. Упс. Точнее, остатки той самой крыши. Вдоволь наигравшись с сосками, терзая меня незабываемыми ощущениями, пудинг опускается к пупку и обдает его горячим дыханием. Один рывок, и я лежу перед ним уже полностью голая. Улыбка трогает мои губы и я извиваюсь, поднимаюсь под ним и точным толчком заставляю его упасть на спину. Рука скользит по мускулистой груди, по любимой шелковой, багровой рубашке. Гладит его мышцы сквозь ничтожную ткань, заставляет кровь в жилах кипеть. Он смеется, не сводя с моего улыбчивого лица взгляда. Я снова кусаю его губы, медленно расстегивая темные пуговицы. Целую каждый новый открывающийся участок кожи, заставляя пудинга шумно выдыхать и задыхаться от собственного смеха. Обхватываю губами сосок и ласкаю его кончиком языка. Руки опускаются на возбужденный член, осторожно, сладко массируя его сквозь грубую ткань узких штанов. Пудинг снова тяжело выдыхает, не переставая улыбаться, глядя на меня со своим привычным безумием и восхищением в глазах. Я хватаюсь за его ремень, высвобождая член из плена тесной одежды. Это нам не нужно. Устроившись сбоку, я с восхищением обхватываю его рукой и провожу горячим язычком по всей длине. Пудинг ругается. Грязно, громко, матом. Он хочет. Хочет еще, но не посмеет признать свою слабость. Захихикав, я облизываю головку члена, дразня Джокера прерываемыми ласками. — Играешь с огнем, дурочка, — предупреждает мужчина, срываясь на звериный, ненасытный рык. Я не даю договорить ему эту фразу, захватывая ртом больше половины члена. Чувствуя языком пульсирующие венки и восхитительную твердость, я начинаю сосать его, словно это самый вкусный чупа-чупс в мире. Хотя… ахахаха, так и есть. Срывать с его губ хрипы, тяжелые вдохи… Это прекрасно. Не выдержавшись уже на второй минуте адского минета в моем превосходном исполнении, пудинг поднимает меня вверх за волосы, впиваясь в губы с большей яростью и голой страстью. Повалив меня на спину, он требовательно раздвигает мои колени и входит сразу, за один толчок во всю длину. Боль, смешиваясь с удовольствием, накрывает меня с головой и я смеюсь, прерываясь на стоны после каждого резкого толчка. Пудинг тяжело дышит, все так же рычит от удовольствия, хватает меня за руку и привлекает к своей груди, не сбавляя сумасшедший темп. А мне мало, мне так мало его, что я хочу больше. Подаваясь навстречу его движениями, его губам, которые почти грубо, с особым упованием терлись о мои, подаваясь навстречу этому страстному наплыву. Пудинг целовал меня с болью, на грани мучения и кайфа. Мы словно танцевали между двумя этими гранями. Это… невероятно. Ахахах… как же круто. — Еще, — срывается с моих губ, и он, придерживая меня за поясницу, позволяет отклониться назад, снова терзая горячим ртом соски. Каждый толчок отдается сладкой истомой внизу живота, заставляет кричать от обилия приятного на каждый сантиметр тела. Он прекрасен. Я буду любить его, буду любить его, пока окончательно не потеряю остатки рассудка или не умру. «Ты умрешь за меня? Ты будешь жить для меня?» О да, я живу только для тебя. Тесные объятия, сумасшедший темп. Секс с переизбытком эмоций и ощущений — самый лучший секс, который только может быть. Он утоляет голод даже самого ненасытного зверя. Даже мой. Даже его. — Я люблю тебя, — снова срывается шепот в перерыве между стонами. Я чувствую, как близится оргазм и сжимаю бедра, стараясь сделать эти последние мгновения близости самыми лучшими. Он входит уже куда медленнее, но проникновеннее, во всю длину, сладко и беспощадно. Пудинг… Он рычит, уже не скрывая того, что с ним делает этот опыт. Он дрожит от удовольствия, так же, как и я. Он умирает в плену этих чувств и кайфа. Финальный толчок и рык мужчины ласкает мой слух, после чего мы без сил падаем на диван. Мокрые, липкие от пота, с безумным огоньком в глазах. Джокер лежит на спине, позволяя мне устроиться на его груди. Я с улыбкой целую его в губы, так же нежно, как и в самом начале этого сумасшествия. — Я слишком много тебе разрешаю, — он улыбается, поглаживая меня рукой по спине. — Значит, меня нужно наказывать почаще, пудинг, — я смеюсь, запрокинув назад голову. В глазах обоих блестит не потушенный огонек похоти. Кажется, самое время перейти во второй тайм…