***
Пробираясь сквозь сигаретный дым, Клаус плюхается за барную стойку, и встречается глазами с барменом, который собирался его поприветствовать. — Ты выслушаешь меня и будешь спокойно на все реагировать, — притянув к себе парня за воротник, внушает Клаус, — и никому не расскажешь о нашем разговоре. Майклсон, как и в любой другой день, заливает байки о том, насколько все плохо и не желает слышать обвинений в свой адрес, в очередной раз внушая, чтобы его поддерживали, а не осуждали. Мужчина просто желает немного лжи в свою сторону, которая была бы сладка на вкус. Вся эта горькая правда задевает чувства, неприятно отыгрывается на состоянии, и этого Клаус никогда не желал, ведь подобные, душераздирающие разговоры, пробуждают в нем человечность. Диалоги посетителей не сбивают с толка, ведь он игнорирует окружающих, стремившись получить внимание к такой многозначной личности. Он — эгоист, и с этим ничего нельзя поделать Клаус привык, чтобы мир вертелся вокруг него, каждый подстраивался и слушал указы первородного. Именно в такие моменты ощущается вся власть и могущество. Быть королем, иметь славу и владычество — это всегда превосходно, но каждому королю нужна своя королева. Бармен внимательно слушал, наливая очередную порцию виски в стакан. Как только Клаус принялся делиться своим сожалением о том, что даже не попрощался с Ками; той, которая понимает его, как никто другой, и о том, что наследник для короля — одно, а королева — совсем другое, двери распахнулись и появилась та личность, та королева, которую Клаус не готов был видеть, и ее появление стало настолько неожиданным, что на мгновенье он проглотил язык и не смог выражать каких-то эмоций, застыв в определенном положении. — Клаус, — его имя прозвучало так грациозно и величественно из ее губ, что он подтаял от сладостного голоса, которого жаждал в течении многих месяцев. — Привет, Кэролайн, — сумел заговорить тот, когда блондинка прожигала его своим голубоватым взором. Она крутилась на стуле, ерзая и меняя положение с невероятной скоростью. Ощущалось напряжение и волнение, но от страха, как в некоторые из их встреч, ни осталось и следа. Что-то поменялось за время, так называемой разлуки, и это видно невооруженным глазом. — Никак не ожидал тебя увидеть, — рядом с ней вновь хочется улыбаться, и ирония, с которой постоянно говорит Кэролайн Форбс, доставляет большее удовольствие, — что привело тебя в Новый Орлеан, любовь моя? — Неужели ты забыл о своем предложении? — белокурая продолжала диалог с особой легкостью и непринужденностью, принимая свое присутствие, как должное, и умиляясь со взгляда гибрида, который до сих пор не верит в происходящее, — ты намеревался показать мне целый мир. Вся эта обыденная суета, мои планы… Все полетело к чертям, и это не только из-за этого, что я скучала по тебе. Черт, я молчала! Но ты не думай, что все мои мысли были забиты только тобой! В общем, звонок Ками заставил меня поразмыслить над… — Камилла звонила тебе? — Клаус сокращает между собеседником расстояние, говоря это, находясь совсем близко с Кэролайн, которую пробирает дрожь от подобной близости. — Да. Она помогла мне понять, чего я действительно желаю, — обернувшись, Форбс лучезарно улыбается и машет рукой фигуре, стоящей недалеко. Камилла стоит в дверях, не проходя внутрь. Ей не хочется рушить момент, который снова отложится в сознании Клауса, и будет напоминать о том, как ему помогла очередная подружка, с которой он бесцеремонно распрощался, как и с другими своими жертвами одиночества. Ей удается уловить взгляд древнего, который доволен сложившимися обстоятельствами и благодарит девушку кивком, ясно дающим понять, что он благодарен ей и будет должен за совершенный поступок. Он — тот самый монстр, которого все опасались и кому не доверяли, смог обрести поддержку в лице свойственной игрушке, сумевшей понять неординарные мысли, догадки и сомнения, развеяв все ненужное и придав уверенности. За таких людей нужно держаться и, уже уходя, Камилла лишь подмигивает мужчине, будто бы выражая свое «пожалуйста». — Приготовься, дорогуша, — теперь Клаус обращается к ожидающей девушке, искрящейся от радости пребывания здесь, не выражая ни капли сожаления или испуга, — нас ждут путешествия, сопровождающиеся риском. Готова ли ты, Кэролайн Форбс, отправиться со мной в неизведанный мир? — Я готова, Клаус Майклсон, — облегченно выдохнув, девушка не ожидала моментальной ответной реакции. Внезапный поцелуй сопровождался страстью и жаром, и впервые за долгое время, Кэр чувствует себя в безопасности.Часть 1
10 августа 2016 г. в 22:06
Клаусу не редко приходилось вспоминать о своем жестоком прошлом. Он раз за разом перебирал событие за событием в своей голове, погружаясь в прошедшие моменты, жалея о содеянном, или наоборот. Все звуки стихают, и даже усиленный вампирский слух не дает каплям из крана, скрипу колес машин, чужим шагам по переулкам отвлечь его от ностальгии. От прошлого невозможно уйти; нельзя попрощаться со всеми воспоминаниями и избавиться от них, и несмотря на то, что у гибрида была такая возможность, он предпочитал ей не пользоваться, пусть многие эпизоды не самые приятные, и порой даже ужасные, до боли отвратительные и досадные.
Ему всегда будет не хватать чего-то. Или кого-то. Все вернулось на круги свои и происходит в обычном темпе, привычном режиме. Впервые, за многовековую историю, семья Майклсонов вправе насладиться спокойствием и умиротворением. Даже если подобный период продлится недолго, он запомнится тем, что в нем не принимали участие сумасшедшие психи, желающие навредить кому-то из первородных. Сам Клаус утихомирил свое буйство, не пытался продолжать мстить и убивать всех, кто вставал на его пути. Он был мирным, какое-то время. Но и одиноким, а это состояние не дало ему побыть наедине с близкими.
Когда что-то не получается в настоящем, мы опечаленно оглядываемся назад, выискивая в миновавшем нечто цепляющее и дорогое. Тот самый миг, который согревает сердца в минуты отчаяния и тоски. Таких моментов было безграничное множество у того, кто повидал на своем веку многое, но затрагивало самое глупое и невинное, как может показаться на первый взгляд. Никто не понимал, как приятно, но в то же время больно помнить об этом.
— Клаус? — приближенный голос, зовущий его каждый раз, как тот увиливает, погружаясь в свои терзающие мысли.
У нее те же светлые локоны, отливающие золотом, но иной взгляд. Не небесно-голубые глаза, которые хранят в себе особую тайну и недоступность. Она была открытой книгой, давно изученной и, по правде говоря, надоевшей, как и все другие блондинки, побывавшие с Клаусом недолгое время. Он отталкивал всех их, понимая, что внешне они и могут быть схожи с ней, но заменить — точно не удастся. Пришел черед попрощаться с очередной куклой, той самой возлюбленной Марселя. Он не додумался применить внушение, или просто не хотел этого, а что останавливало запутавшегося в себе Клауса?
— Клаус, ты слышишь меня? — Ками открывает дверь, и вновь недовольно вздыхает, когда видит якобы возлюбленного в таком состоянии.
— Я слышу тебя, милая, — отвечает он, и не думая обернуться в сторону девушки, — но не желаю слушать.
Течение навалившейся тоски омывает Клауса, который грубо обходится со всеми, кто его тревожит. Ему нет дела до всех. Он научился отпускать людей, умеет жить без близких, но иногда случается помутнение, которое терзает и дергает за ниточки, заставляя возвращаться в прошлое и прокручивать события без меры. Именно этим и занимался древний гибрид, теряясь среди пространства и забывая об окружающем мире, игнорируя все происходящее, в том числе бормотание девушки, которая всеми силами пыталась помочь.
Он вырывается из былых времен, стараясь отпустить то, что так сильно дорого. Он — сильнейший хищник, способный на многое. Неужели ему составит труда жить дальше, не возвращаясь к тому, где он был счастлив? Теперь, когда Клаус вдыхает реальность обратно, до него вновь доносятся обрывки фраз, звучащие в поддержку от девушки-психолога.
— … и тебя просто выворачивает наизнанку, ведь ты нуждаешься в ней. У каждого есть свое слабое место, но объединяет всех одно — любовь. Всепоглощающая и страстная, — она разводит руками, не прекращая распинаться, и Майклсон глядит на нее с надеждой, что та действительно сможет его отвлечь, — ты до одури всего этого хочешь и понимаешь, каким был глупцом, когда упустил счастье. Ты не хочешь причинить ей боль, но тем самым убиваешь себя. Несмотря на то, что я влюблена в тебя, пусть даже благодаря внушению или всему виной реальные чувства, ведь под напором твоего обаяния невозможно устоять. Но, так или иначе, ты не должен искать замену любви. Ты должен быть с тем, с кем желаешь. Позволь себе это за многие тысячелетия.
— Откуда ты можешь знать все, что я чувствую? — с молниеносной скоростью, Клаус оказывается рядом с Ками, прижимая ее к стене и требуя скорейшего ответа.
— Я, вроде как, психолог, — робко заявляет та, не пытаясь вырваться или умчаться подальше от сумасшедшего гибрида, — и, к тому же, ты сам многое рассказывал мне. А когда кто-то вовсе влюблен, все становится более ясным и понятным.
Он ей улыбается, демонстрируя свои ямочки на щеках, и радуется тому факту, что она понимает его. Единственная, от которой будет избавиться труднее всего. Упускать ее было бы ошибкой, но, судя по тому, как она к нему относится, стоило бы немедленно расстаться, не навязывая девушке ложных ожиданий, ища за спиной новую замену с каждым разом. Играя с каждой куклой-Барби, представляя образ возлюбленной, легче определенно не станет, и только сейчас, начиная здраво мыслить, Майклсон осознал всю серьезность своего положения.
Ками смотрит на него в ожидании, не понимая, чего он задумал. Его губы постепенно приближаются, и она готова ухватиться за него, поцеловав и возобновив в памяти прошедшую ночь, но гибрид лишь осторожно, с особой нежностью касается ее лба, после чего отстраняется и исчезает, не внушая чего-либо девушке и не выгоняя ее. Это был прощальный поцелуй, как поняла сама блондинка, и решила, во что бы то ни стало, помочь тому, кто успел стать для нее больше, чем любовником на одну ночь.