Let's be alone together

Паркер проснулся от назойливого шуршания на крыше. — Паутиноголовый! Айда, — из окна показалась красная маска с чёрными пятнами вокруг глаз. Паучьи глазки рассматривали внутреннюю сторону черепа (при виде Уэйда ночью всякий глаза закатит). — Уэйд, чего тебе? Время видел? — тонкий палец уткнулся в электронный циферблат. Без пятнадцати час по Нью-Йорку. — Погнали гулять? Ночной Квинс такой романтичный… — Уэйд стянул маску, лёгким и, как ему казалось, очень эротичным жестом. — Уэ-э-эйд… — Питер протянул это имя так, как делал это миллион раз. Уилсон только и делал, что раздражал его. Сколько бы Паркер не вырывался, сильные руки вытащили его из тёплой постели, наспех одели и выпнули на улицу. Масса решает. *** Поздний август холодком расползался по коже. В воздухе витала осень, а голоса в голове Дэдпула шептали «Зима близко». — Здесь холодно, на улице ночь, а тебе захотелось прогуляться? — Питер недовольно бурчал, как, впрочем, и всегда. Он зябко хватал плечи остывшими ладонями. Белые кусочки пара изо рта растворялись в ночи. — Кстати, автор тут решил вейпером заделаться. На 95% безопасней, да? Уэйд. Я тут настроение создаю. Законом не запрещено. Уэйдом запрещено. — Соси. Сам соси. — Уэйд, я тебе не мешаю болтать с самим собой? — Паук уже давно мог сбежать обратно в кровать, но всё-таки напомнил о себе. — Да не. Ты тут весьма к месту, — Уилсон остановился посередине пустующей дороги и внимательно осмотрел Питера. Тот поднял свои карие глаза и продолжал дрожать от холода. — Нет, так не пойдёт, — мужчина снял лёгкую куртку (местами кровь не отстирывалась) и накинул на плечи замёрзшего. Паучок надел её и почувствовал, как тепло наёмника растекается по телу. — Спасибо, — тихо сказал Паркер и невольно улыбнулся. — Чтоб мой Чувачок-Паучок не простудился. *** — Ничто так не согревает, как хорошее тако, переваривающееся в твоём желудке, правда ведь? — Уэйд довольно откинулся на спинку диванчика, на котором сидел. Хвала чимичанге, Салвэйшн Тако работает до 2.00. Питер сложил руки на стол и лёг на них. Он думал о Гвен. О том, что она разбила ему сердце. И о том, что в её объятьях было точно теплей. — Ты что-то приуныл. Всё хорошо, Пити? — Уэйд забеспокоился за Питера. Больше всего на свете он не любил, когда его Пити грустил. Ну, грустный Паркер и коровы делят первое место*. Коротко кивнув, Паучок повернулся в сторону окна. В Мидтауне моросил дождь. Мелкий и холодный, неприятно жалящий кожу. Питеру внезапно захотелось выйти наружу. Что он и сделал. Уэйд выбежал следом. — Эй, ты куда? — подошвы гигантского размера оставляли круги на лужах. Питер дошёл до конца дома и развернулся. — Мне плохо, Уэйд, — Дэдпул обожал то, как часто Питер обращается к нему по имени. — Я хочу побыть один, ясно? Уилсон в один миг оказался рядом. Паркер задрал голову, чтобы посмотреть наёмнику в глаза. Он был выше почти на две головы. — Мне очень, — Уилсон подошёл ближе, — очень, — ещё шаг, — одиноко, — он упал в сильные, но такие уютные объятья Уэйда Уилсона. *** В захолустье, в котором живёт Питер, движение на дорогах прекращается в девять. Поэтому они растянулись на мокром асфальте и вдыхали этот классный запах новоиспечённого озона, врывающегося в верхние слои атмосферы. — Запах после дождя — это озон… — начал было Паркер. — Притормози. Я-то думал, что Капитан-Зануда-по-совместительству-Америка у нас малыш Стиви. Питер посмеялся. Ему уже было не так грустно, тем более что человек справа знал толк в хороших шутках. Вернее, они были площе титек твоей мамки… Уэйд! — Ладно, извиняюсь. — За что? — Питер недоумённо покосился на любителя крушить-ломать четвёртую стену. — Забей. Знаешь, что? — он развернулся к Питеру. — Что? — Мы все когда-нибудь умрём. И от тебя приятно пахнет шампунькой. *** Уэйд точно не знал, умрёт ли он когда-нибудь или нет. Аякс испустил последний дух прежде, чем ему задали этот вопрос. — Так ты не бессмертен? — Детка, слава обо мне будет жить вечно. — Уэйд, я серьёзно. — И я. Вернее, я несерьёзен. Как всегда. — А вот я смертен. И я не собираюсь потратить свой шанс. Я хочу совершить что-то великое. — Не говори слово на букву «С». И да, Пити, милый, ты Удивительный Человек-Паук, ты совершаешь великие дела каждый день! А я вот убиваю единорогов и дрочу на богатых жирдяев. Ой. — Уэйд, почему ты постоянно несёшь какой-то бред? — Тараканы в голове подкидывают реплики невпопад. Извини. — Да ладно, это круто, — Питер не думал, что произнесёт это вслух. — Ты крутой. А я нет. Паучьи щёчки покраснели, как спелые помидорки. *** — Я плохой человек? — Дэдпул сковыривал черепицу с крыши дома Флэша Томпсона. — Нет. Ты хороший. — Я убиваю людей. — У тебя плохая работа. А ты хороший. — Ладно, так уж и быть. Ты тоже хорош, Паучок, — он приобнял Питера за плечи, а тот вздрогнул от неожиданности. Или от того, что от этого жеста паучье сердечко ёкнуло. — На самом деле, ты добрый. Я точно это знаю, тебе меня не переубедить. Хоть у тебя и шарики за ролики заезжают 24/7, но всё же ты неплохой человек, Уэйд Уилсон. — Всю жизнь хотел это услышать. *** — Знаешь, чего я больше всего боюсь? — Ого, Дэдпул, Великий и Ужасный, чего-то боится? — Да. Того, что в один прекрасный момент буква «С» заберёт тебя у меня. И вот тогда я останусь один. — Уэйд, я только поступил в колледж, и тем более, это моя фишка ныть про одиночество, а не твоя. — Ха-ха-ха, — Уэйду действительно было одиноко. В его глазах голубые волны печали разбивались о тёмный зрачок. — Уэйд, слушай… Если тебе когда-нибудь будет одиноко, ты можешь позвать меня поесть тако ночью или ещё что-нибудь. — Как скажешь, Паучок. Будем одинокими вместе?