SMSшествие

Леонард Снарт терпеть не мог осень. В период с сентября по ноябрь его настроение катастрофически быстро стремилось к нулю, находясь в промежутке от «я всех убью» до «закройте дверь с той стороны». Он даже глаза утром продирать не успевал, как уже начинал ненавидеть все, что движется, а то, что не движется, двигал и ненавидел, предварительно как следует заморозив. Он был готов вытерпеть страшную жару, когда градусник буквально разрывало на отметке сто четыре, а асфальт во всем Централ Сити становился расплавленной гадостью, к которой липли подошвы легких летних кроссовок. Леонард, сцепив зубы, мог вынести раннюю весну, когда дороги превращались в реки, а по паркам было нельзя ходить без риска вступить ногой в собачье дерьмо, всплывшее из-под растаявшего снега. Отвратительное время года. Логично, что Лен больше всего любил зиму — холод, иней на ресницах (особенно на длинных ресницах Барри), красные с мороза щеки, скрип снега под подошвой теплых зимних ботинок, хоть снег в Централ Сити был редким гостем. Обычно начало декабря сопровождалось шквалистым ветром и противным мелким дождем, а город одевался в белое только к Рождеству. Но даже это странное время года, совсем не похожее на зиму, Леонард любил больше, чем осень. Снарт со вздохом отвернулся от окна, плотнее закутываясь в плед. Странное дело, зимой он почти никогда не мерз, часто носил свою неизменную парку расстегнутой, а с первых дней сентября организм Лена словно переставал вырабатывать тепло, губы становились синими, будто Лен несколько часов провел в ледяной воде, а ступням срочно требовались теплые носки, а то и несколько пар сразу. Бороться с этой напастью было просто невозможно — за годы жизни Снарт испробовал абсолютно все варианты, от бездумного заливания всевозможного спиртного себе в глотку, до потения в спорзале на тренажерах (это была дурацкая идея Лизы). Ничего не сработало, поэтому Лену оставалось только смириться, и, открывая листок календаря, красневший тридцать первым августа, доставать с антресолей зимний пушистый плед, который им с Барри на Рождество подарила Сноу. Кстати, Кейтлин тоже пыталась помочь Леонарду, причем не с подачи Барри, а самостоятельно. Единственное, что она смогла предложить замерзающему Снарту — это какие-то уколы, от которых он отказался, как бы Барри его не убеждал в их безвредности. Лучше уж стучать зубами, чем позволить колоть ему в пятую точку какую-то гадость в шприцах. Аллен для видимости подоставал Лена несколько дней, но потом сдался и просто старался как можно чаще наливать Лену горячий чай или какао. Кстати раньше, когда Барри жил с Уэстами, какао они пили только в Рождество, но Снарт решил сделать этот нехитрый ритуал самой первой традицией в их собственной семье, всегда покупая запас пакетиков с маршмеллоу (не только для какао, еще их вполне неплохо можно жевать втихаря). Лен высунул руку из-под пледа и кое-как дотянулся до мобильного, чудом не сверзившись с дивана. Холодный воздух квартиры тут же цапнул его за пальцы, и Снарт поспешил вернуть руку обратно, прижимая к себе телефон, который казался чуть ли не куском льда. Набрать сообщение, пытаясь попасть на крошечные сенсорные кнопки на экране, было тем еще квестом, Леонард никогда не мог справиться с этой хитрой клавиатурой, делая дурацкие опечатки, постоянно веселящие Барри. Леонард: Я замерз! Барри: Не может быть! *сарказм* Леонард: Не смешно. Барри: Лен, я в ванной, подожди пару минут. Леонард: С каких пор тебе нужно на душ больше трех секунд? Барри: Лен, блин. Уже иду. Леонард довольно завозился, отползая на край дивана, чтобы освободить место. Такие моменты он любил больше всего: когда Барри, разгоряченный после душа, скидывал полотенце и полностью обнаженный забирался к нему под плед, прижимался всем телом, пытаясь поделиться своим теплом и согреть. Ради ощущений почти шелковой кожи и растрепанных волос, щекочущих нос, стоило терпеть ломоту в костях и собственные ледяные руки. В другом конце квартиры хлопнула дверь, мелькнула яркая вспышка, и Барри материализовался рядом с диваном, придерживая полотенце, зачем-то пытаясь им прикрыться. Лен даже стучать зубами перестал, с нескрываемым вожделением глядя на Барри, на его влажную грудь, по которой пошло ползли капельки воды, скрываясь под полотенцем. Парень неловко переминался с ноги на ногу, оставляя на полу мокрые следы. — Я даже толком не вытерся, — посетовал Барри, храбрясь под внимательным взглядом Лена и отбрасывая мешающее полотенце куда-то за диван. — Иди сюда, Капитан Холод, будем бороться с твоим замерзанием. Леонард приглашающе раскинул руки, и Барри тут же юркнул под плед, горячими ладонями заползая под свитер Лена. Снарт прижал его к себе, вдыхая знакомые запахи, до сих пор кружащие голову — ментоловый гель для душа, который вообще-то принадлежал Лену, какой-то девчачий фруктовый шампунь и крем после бритья, от которого горчило на языке, когда Снарт чмокнул Барри в гладковыбритую щеку. От Барри пахло счастьем, как бы трудно ни было это признавать совсем не романтичному Леонарду. Аллен был буквально пропитан этим запахом, дарил Лену давно позабытые умиротворение, чувство дома и уюта. Снарт весь целиком вдруг стал каким-то тягучим, как карамель, даже таким же приторно сладким, и ему захотелось сказать что-то приятное, чтобы и Барри почувствовал то же самое, что и он. — Эй, — прошептал Лен, очерчивая пальцем выступающие лопатки на спине Барри. Чисто крылья, скоро они пробьются, и Флэш еще и летать сможет. — Скарлетт, я люблю тебя. Снарт почувствовал, что Барри улыбается — он всегда мог понять, когда это происходит, даже если Аллен стоял к нему спиной. От него начинало исходить странное сияние, как от солнца или настольной лампы (красивые метафоры — не его конек). Барри пробурчал что-то непонятное, влажно целуя Лена куда-то в ключицы, потираясь носом об отросшую щетину и прижимаясь еще плотнее, чтобы между ними не осталось вообще никакого расстояния. Тепло обволакивало Лена со всех сторон, теперь уже никакая осень, бьющая в окно ветками деревьев, окрасившимися в красные и желтые цвета, не могла его расстроить. Холод внутри отступил, затаился. — Завтра куплю тебе огромный электрический камин, — сказал Барри, удобнее устраиваясь на коленях Лена. Он почему-то казался таким маленьким, что Снарт без труда мог обхватить его своими сильными руками почти всего целиком, как котенка. Маленького, пушистого, прямо как тот, которого недавно забрал Мик. — Меня больше устраивает грелка, — ответил Лен, закутывая торчащую ногу Барри в край клетчатого пледа, — большая такая. Самая горячая в мире. — М-м-м? — промычал Барри, явно не понимая, о чем идет речь. Глаза у него слипались, от душа и близости Снарта его разморило и ужасно клонило в сон, не было сил даже добраться до постели. — Тебе купить грелку? Лен сощурился, рассматривая сонное лицо Барри, теперь точно зная не только запах счастья, но и его внешний вид — растрепанные волосы, длинные ресницы, красиво очерченные губы, серые глаза, сейчас полузакрытые от усталости. Счастье звалось Барри Аллен. — Она у меня уже есть. За окном медленно кружились опадающие листья, ветер постукивал веткой в стекло, тучи собирались где-то на окраине Централ Сити, глухо грохотал гром, а сидящий в своей небольшой квартире Леонард Снарт окончательно согрелся. Кажется, осень не такая уж плохая штука.