I release you

Похороны прошли более месяца назад, но взвод в котором служил Джин Хо прилетает домой только сегодня. И мама поехала в аэропорт, чтобы с другими родственниками солдат, встретить прибывающих с войны парней. Она говорит, что не может их обвинить в том, что произошло с Джином. Блять, что? Если бы не эта грёбанная армия, Джин был бы ещё жив, возможно стал бы популярным айдолом, сочинял бы музыку, о чём он грезил с самого детства. Я ненавижу чёртовы вооружённые силы, всех этих генералов, посылающих людей на смерть. Да они солдат за людей не считают, для них они лишь куски мяса, которыми подкармливают голодных псов, ненавижу само слово «война. Я взял трёхдневный выходной и теперь тупо отсиживаюсь дома, намеренно не включая телевизор. Потому что, сука, знаю, что по каждому каналу, наверное, уже в сотый раз крутят запись с прилётом солдат, вернувшихся к родным с войны за границей. Ненавижу, всех их ненавижу. Один полный пиздец, почему именно Джин? Почему они все блять живы, а он нет?! В гостиной на стене осталась огромная вмятина, которую я оставил, когда узнал о смерти родного брата. Я не плакал, не кричал, просто внутри образовалась такая зияющая дыра, которую нихрена ничем не заклеить. И мои постоянные вспышки ненависти, злости, отчаяния и слёзы никак не вернут Джина к жизни. И я чувствую себя вдвойне хуёво, когда вспоминаю, что когда он был жив, я ненавидел его и одновременно обожал. Забавно, правда? Он всегда был лучшим из нас, любимчик мамы, общительный и талантливый, умный и до невозможности добрый. Вокруг него постоянно вились люди, они хотели с ним общаться, восхищались его музыкальными способностями и предрекали великое будущее. Толпа ублюдков. Но он, несмотря на мечту детства, ушёл служить в армию, чтобы спасать жизни других людей на войне. И всё-таки, Джин, ты был тупым, нахрена ты вообще пошёл служить? Хотел помочь другим, но даже собственную жизнь не уберёг, оставив нас с матерью. Солнце уже взошло, пора бы себе уже и завтрак приготовить. Хотя я категорически не перевариваю готовку, но думаю, что смогу соорудить себе бутерброд. Только открыл дверку холодильника, как раздался звонок в дверь. Подумав, что это опять пришла мама проведать меня, которая после смерти брата стала приходить ко мне чуть ли не каждый день, я, не посмотрев в глазок, открыл дверь. Но на лестничной площадке стояла не мама, а высокий, рыжий парень с оттопыренными ушами в камуфляжной форме. Видно, что только приехавший, так как в руках у него была дорожная сумка. Чанёль. — Что ты, блять, здесь делаешь?! — от злости мой голос угрожающе рычит и мне просто хочется захлопнуть эту чёртову дверь перед его мордой, а ещё лучше перед этим врезать ему хорошенько. — Бэк, — начинает он, — Я сожалею. — и его тихий басистый голос бьёт по оголенным нервам в моём мозгу. В животе уже давно всё скрутило от злости и ненависти к этому парню и я собираюсь захлопнуть перед ним дверь, но его огромная тушка блокирует её. Он стал ещё выше и сильнее с тех пор, как я видел его три года назад, похорошел скотина. — Твоё ёбаное сожаление не вернёт Джина! Нахуй свалил из моей квартиры!— я не смогу вытолкнуть его, но продолжая огрызаться, отступаю на несколько шагов назад вглубь квартиры. Скрестя руки на груди, я со злобой в глазах смотрю на него, о, я бы блять многое хотел ему высказать, но боюсь вызову в нём лишь очередную жалость. Чанёль аккуратно ступая, заходит в квартиру, закрывая за собой дверь, и ставит сумку на пол. — Ты должен был быть рядом с ним, ты должен был защитить его! — я чуть ли не кричу на него, яростно сжимая ладони в кулаки. Чанёль стоит с низко опущенной головой и выглядит виноватым. Тут он поднимает голову и смотрит на меня глазами, полными сожаления и жалости. Сделав два шага ко мне, он попытался обхватить своими огромными лапами мою худое тело, но я отскочил от него ещё дальше. Не нужно мне его сраное утешение. — Ты правда думаешь, что я не пытался этого сделать? Бэк, ты же знаешь, он был моим лучшим другом. Мы росли бок о бок, он мне почти родным был. Я резко распахнул глаза, когда Чанёль всё-таки заключил меня в объятья и уткнулся носом в макушку. В памяти тут же вспыхнули воспоминания из далёкого детства, когда мы все были детьми. Чанёль и Джин были лучшими друзьями, всегда вместе, их даже братьями считали. Мне всегда говорили следить за ними, оберегать их от всяких неприятностей, ведь я был старше на два года. Ещё в 16 я начал испытывать чувство, что-то вроде влюблённости в лучшего друга своего брата. Со временем это переросло в пиздец, какое влечение к этой рыжей швабре. Каждый день я представлял его в своих извращённых фантазиях, видел в своих мокрых снах, на утро просыпаясь с диким стояком. А потом дрочил в душевой кабинке, вспоминая его рыжие кудри, оттопыренные уши и охуенную улыбку. И сейчас, когда он крепко сжимает меня в своих объятьях, я даже на несколько секунд дезоеринтировался и просто млел в его руках. — Я бы очень хотел его вернуть, слышишь? Я скучаю по нему, он не заслужил смерти, он должен был жить и я каждый день виню себя в этом, — слышу, как надломился его голос, а из груди вырвался тихий всхлип.  — Но, прости, Бэк, я не могу вернуть его. Его глаза мокрые от слёз, а щёки покрылись лёгким румянцем, я уже пришёл в себя, поэтому вырываюсь из его объятий, и злой, и недовольный, отворачиваясь от него, бреду на кухню. Отчётливо слышу, как он следует за мной, но мне уже похуй на него, и поэтому я просто игнорирую факт его присутствия в моей квартире.