Часть 1
11 августа 2016 г. в 03:50
Это была незнакомая комната.
Когда Лиам открыл глаза, ни один предмет мебели не показался ему привычным. Он никогда не жил здесь раньше и даже не бывал в гостях, место было чужим и безликим, словно гостиница, в которой проводишь ночь, а потом забываешь, как сон. С улицы все это время доносились отдаленные крики, они сливались в гул, который то затихал, то наплывал волнами. Он попытался вспомнить, что происходит, почему он лежит в незнакомой комнате, почему кричат на улице, но на ум ничего не шло: ни это место, ни происходящее, ни даже его личность.
Поворот головы сопровождался тупой болью в затылке и чуть менее резкой в теле, будто его долго возили по земле и даже избивали. Во рту ужасный вкус, губы слиплись от сухости и спекшейся крови, все лицо неприятно саднило. Сразу за этим пришло ощущение того, что он ужасно грязный — взгляд на потемневшие руки подтвердил эту мысль, как и то, что одежда прилипла к телу от грязи и пота. Это принесло ощущение сильного дискомфорта. Захотелось хотя бы умыться и ополоснуть рот.
Несколько минут Лиам разглядывал комнату (голова все еще немного гудела). Он лежал на узкой, жёсткой, расстеленной кровати, возможно, в спальне подростка. Рядом с головой находилась небольшая малиновая подушка из поролона. Выцветшие обои, старые занавески, аквариум на рабочем столе с водой и водорослями, но без рыбок. Перед кроватью зеркало в деревянной резной раме и шкаф. На прикроватной тумбочке небольшая лампа и рамка для фото. Вместо фотографии — картинка цветка маргаритки, которая и была там на момент покупки, вставленная под стекло. Безликое место, скучное, неживое.
Лиам попытался встать, и это далось ему с переменным успехом. Кровать спружинила и заскрипела. Парень огляделся по сторонам, ища какие-нибудь картинки или фото. Комната все еще не давала никаких зацепок, ничего, что можно было принять на свой счёт. Ни плакатов, ни календарей. Даже ковер под ногами был жёстким и безликим, затертый, но без пятен, которые могли бы натолкнуть его на какие-нибудь мысли.
Подойдя к зеркалу, он решил рассмотреть себя. Первое, что бросилось в глаза — немного заплывшее, но уже заживающее лицо и разбитая губа. На нем была клетчатая рубашка, под ней футболка, всё насквозь пропитано кровью, рукава грязные и рваные. Лиам убедился, что кровь на одежде не его, хотя и это немного напугало его. Брюки были совсем испорчены: протерты и перемазаны землей. Он давно не мылся: волосы спадали на лоб сальными патлами, руки почернели от грязи, грязь забилась и под ногти, потная одежда не высохла, хотя Лиам сообразил, что лежал в этой комнате не один день. На шее висел жетон. Оттянув цепочку, Лиам смог прочитать только «Liam J. Payne». Его имя. На обратной стороне «1993». Но Лиам не знал, какой сейчас год, и не помнил, сколько ему лет.
Он еще раз обратил на себя внимание: если чуточку последить за лицом, окончательно свести синяки, оно станет красивым, по крайней мере для мужчины. И тело у него в довольно хорошей форме. Хотя и слегка побаливает.
Парень выглянул в окно.
Снаружи царил хаос. Людей не было, хотя он слышал их крики где-то поблизости. Город выглядел пустынно и слегка опасно. Окна во многих домах были разбиты, где-то грубо заколочены, в тени тянула щупальца плесень, местами пробивался мох, трава на газоне была выжжена солнцем и растоптана. Мусорные контейнеры перевернуты, мешки с самим мусором разворочены, горы из хлама и отходов высились в человеческий рост, вороны клевали что-то малоприятное. Его глаза зацепили что-то похожее на человеческие останки — все было вывернуто наизнанку и самым мерзким способом выпотрошено. Одна из ворон очень заинтересовалась этим и, примеряясь, поклевала. Лиам решил, это зрелище не для него, и отошёл.
Он несколько раз позвал хозяев, но никто не откликнулся. Пейн заподозрил, что в доме никого нет и не было уже очень давно.
Пейн вышел из комнаты и, двинувшись по коридору, нашел ванную комнату. В кране не оказалось воды. Ни холодной, ни горячей. Его это не удивило после того, что он видел в городе. Полочка оказалась почти пуста, там оказалось всего несколько флаконов: шампунь, зубная паста и туалетная вода были теперь бесполезны. Лиам спустился вниз по лестнице. На кухне воды тоже не было.
После недолгих поисков, Пейн нашел две большие канистры с холодной водой, стоящие около входа на кухню. Убедившись, что внутри точно не горючее и вода не стухла, парень отнес их в ванную комнату, предварительно еще раз обшарив дом в поисках полезного. В шкафу, в гостиной, он нашел одежду почти своего размера. Смочив губку, Лиам попытался максимально оттереть с тела высохшие грязь и кровь, и у него почти получилось. Часть воды он потратил на мытье головы. Рот прополоскал бальзамом, потому что не нашел зубной щетки, а остатки воды вылил на себя, чтобы смыть разводы, оставленные губкой. Теперь от него хотя бы не пахло.
Переодевшись, Лиам почувствовал себя значительно лучше. Он бы не отказался от дезодоранта, но в доме ничего такого не было, кроме женской туалетной воды. Осталось только найти поесть. Холодильник был полностью пуст, в полках не нашлось даже крупы, питьевой воды также не оказалось, и Пейн запоздало понял, для чего были нужны канистры. Пожалев, что не оставил хоть немного, Лиам решил обшарить дом в поисках ценностей и денег, хотя это мало чем могло ему помочь. Что-то подсказывало ему, что даже если у дома были хозяева, вряд ли они вернутся или удивятся, что дом обчищен. Лиам уже заметил, что кто-то до него уже тщательно все проверил и забрал все полезное.
Как он и предполагал, ничего ценного и относительно важного в доме не оказалось: пришлось довольствоваться старой, но довольно прочной сумкой через плечо — при желании ее хотя бы можно наполнить. Не зная, что ждёт его на улице, Пейн подумал, что было бы неплохо взять что-то вроде оружия с собой, но ни биты, ни клюшки в чулане не оказалось. Даже швабру забрали. Ножей и вилок на кухне тоже не было, что наталкивало на неприятные мысли. Пришлось идти налегке.
Располагала хотя бы погода. Если бы не запах гари, разлагающихся отходов и чего-то прогнившего, идти по улице можно было бы почти без омерзения, было относительно тепло, но не жарко. Из окна не было заметно, во что на самом деле превратился город. Битые стекла были почти везде, мусор вдоль улиц в мешках и без, поломанная мебель, похоже, выброшенная из окон, пожарища, потрескавшийся асфальт. Лиам так и не увидел людей, зато слышал их на соседней улице: звон битого стекла, вопли от которых мороз по коже шел — люди явно нацелились что-то сломать или разнести. Зашумела сигнализация, послышался звон битого стекла. На этот раз их жертвой была чья-то машина. Они тоже были здесь — с пробитыми бамперами, разбитыми лобовыми стеклами, мятыми крыльями.
Лиам встал в центре улицы и оглянулся. Он понимал, что нужно двигаться к людским поселениям, но где они, если город опустел? В центре или на окраинах? И кто те вандалы, крушащие дома и машины? Друзья они или враги? Решив, что в центре хотя бы есть магазины, которые, если все совсем плачевно, можно ограбить, Лиам направился к перекрестку вдоль всей улицы, попутно разглядывая разбитые вывески и всякий хлам, вытащенный на середину дороги. Кто-то оставил на видном месте багор, но Пейн не рискнул его взять. Тяжелый, грязный да и без надобности. Пока никто не нападал.
Часов у него не было, но солнце уже двигалось на спад. И хотя он проспал весь день, Пейн подумал, что надо найти место для ночлега (возвращаться в пустой и к тому же чужой дом не хотелось), но сначала нужно было найти людей и узнать, что происходит. Словно в ответ на его мысли он увидел группу людей, сидящих под аркой, ведущей во дворик. Их было бы не заметно, если бы кто-то из них не развел костер.
Пейн осторожно двинулся навстречу, уже жалея, что не прихватил багор. В жестяной банке грелся суп из бобов, его было маловато на такую большую компанию, так что сидящие у костра уже смотрели на приближающегося Пейна с опасением. Выглядели они не враждебно и, что немаловажно, ничего не ломали. Пейн заглянул внутрь и остановился: ему не сказали ни слова и вернулись к разглядыванию еле горящего костра. Кто-то бинтовал рваные раны, большинство дремали.
Ближе всех к нему сидел парень с ребенком. Малыш сидел у него на коленях и выглядел усталым, возможно, от жары. Парень лениво пытался его растормошить: худой, со впалыми щеками, почти тонул в своей кожанке, но малыш, надо признать, не казался заморенным голодом. Лиам подумал, что он, возможно, отдает ему свою еду, если она у них вообще есть.
– Давай, Фред, – мягко подбадривал парень ребенка, заставляя подпрыгивать на своих коленках. – Скажи «папа». А я украду для тебя мягкого белого хлеба.
– Нет, – отказывался мальчик, отворачивая от него голову.
Заметив Лиама, мальчик смущенно улыбнулся, засовывая в рот сразу несколько пальцев. Пейну показалось, он выглядел младше своих лет.
– Фредди, – нудил парень, покрывая макушку сына поцелуями. – Ну, скажи. Скажи-и-и.
– Фредди, скажи папе: «иди ты», – посоветовал полный мужчина с дырявой кепкой, надвинутой на глаза. В руках у него была начатая бутылка пива, которую он побалтывал в воздухе. Рукава испачканы в чем-то малоприятном, будто он рылся в мусоре, что, возможно, было не так далеко от правды.
Присмотревшись, Пейн заметил, что все сидящие у костра выглядели довольно потрепанными. Многие не лучше, чем он после пробуждения. Грязь и, к его ужасу, кровь на их одежде, у кого-то незаживающие увечья. У молодого отца, например, под глазом желтел синяк. Но даже с ним парень выглядел утонченно-красивым.
– Иди ты! – радостно повторил малыш.
Отец рассерженно зашипел и отвернулся от гогочущего мужика, более агрессивно чмокнув сына в макушку. Ребенок хихикал — ему нравилось проводить время с отцом. Тут парень и соизволил заметить Пейна.
– Кто тут у нас? – лукаво улыбнулся он, выпуская сына из рук. Малыш слез с его колен и опустился на землю всеми четырьмя конечностями. Убегать ребенок явно не собирался, зато очень заинтересовался высохшей апельсиновой коркой, валявшейся неподалеку. – Какой чистенький мужчина!
– Ммм, спасибо, – смущенно ответил Лиам, неловко присаживаясь рядом. В глаза сразу бросилось, как парень поправляет прическу, убирает прядь волос за ухо и смотрит на него, слегка склонив голову на бок. – Меня зовут Лиам, – смущенно представился он. – Пейн.
– Луи Томлинсон, – сказал парень, расплываясь в еще одной улыбке, и оттянул кофту за ворот. – А это Фредди, – он благосклонно кивнул головой в сторону сына и одарил малыша нежным взглядом. – И тоже Томлинсон.
Это должно было быть шуткой, но Пейн не засмеялся, наблюдая, как Фредди перебирает корочки и засовывает их в рот. Луи не стал препятствовать его первым открытиям, ограничиваясь тем, что просто не сводил с него внимательный, ласковый взгляд. Что-то подсказывало Лиаму, что и Луи, и все остальные здесь не в себе, поэтому Пейн решил начать издалека.
– А где его мама? – он не видел ни одной женщины.
В принципе, это были первые люди, которых он встретил, но в группе из человек пятнадцати уж могла зачесаться чья-то девушка или сестра, если это не компания агрессивно настроенных сексистов. Как странно, сначала он вспомнил слово, а уже потом его значение. Неужели в их мире были слишком ярко выраженные неравенства полов?
Луи поднял глаза. Лиам обратил внимание, что у него очень красивые черты лица. Самым красивым можно было назвать глаза. Наверное, в свое время этот парень был дамским угодником. Может, так он и воспитывал сына, пытаясь сделать маленькую копию себя.
– Съели.
– Что, прости? – не понял Пейн.
Ему показалось, он не разобрал, что сказал собеседник.
– Что слышал, – ответил Луи, вытирая неожиданно повлажневший нос рукавом. Другой рукой он подманил сына к себе. Малыш, набив щеки корками, вернулся к нему на колени и зарылся личиком в грязную ткань отцовской одежды. – Поймали и сожрали, – продолжил Томлинсон, будто случайно прикрыв уши сына ладонями. Фредди не замечал этого. – Здесь всех едят, кто медленно бегает, разве ты не знаешь?
– Я ничего не помню, – честно признался Лиам.
Тут он соврал.
Свое имя он помнил очень хорошо даже когда проснулся. Еще он помнил, что у него были сестры. Вот только забыл, сколько им лет, как они выглядят и как их зовут. Он помнил, что у него была собака и, возможно, не одна. Он помнил, что есть собаки и другие домашние животные на свете. Он помнил, как устроены республики и страны мира, но имени мэра города, названия континентов, какой сейчас год или кто изобрел микроволновую печь... это ускользало, вылетало из памяти, стоило ему поднапрячься. Он знал, что такое радио, но совсем забыл, кто его создатель. И так было со всеми его знаниями. Стоило копнуть — все распадалось, как домик из лего. Зато Пейн вспомнил песню Lego house.
– У тебя должен быть жетон на шее, – отмахнулся парень, оттягивая свой жетон на цепочке.
Лиам увидел «1991». Сразу после этого парень спрятал его под одежду. Видимо, показывать свои жетоны было не принято или он боялся, что его имя и инициалы на кусочке металла слишком уязвимы, когда висят поверх одежды. Красивое лицо даже на мгновение стало озабоченным.
– Нет, это я знаю, – Лиам показал свой жетон и зачем-то тоже спрятал его под рубашку. Звон металла на мгновение привлек малыша. – Я не помню ничего о... о мире.
– А чего там помнить, – встрял жирный мужик, допив остатки пива и отшвырнув бутылку. Она разбилась о противоположную стену и брызнула осколками. Никто из сидящих даже не шелохнулся. – Месяцев девять назад мир ебанулся! Сначала исчезла вода, потом электричество, в это же время исчез интернет. И вот мы здесь, на улице. Еды нет, нихрена нет...
Пейн попытался вспомнить. Он знал, что такое интернет, что такое электричество. Помнил, как этим пользоваться, пусть и с некими затруднениями. Но не мог вызвать воспоминания, где эти вещи бы вдруг исчезли. Это как-то не вписывалось в картинку мира с современными удобствами, о котором он помнил, когда открыл глаза в незнакомой комнате.
– Спасибо, Эрни, – фыркнул Луи, прижимая сына к себе. Фредди, удобно устроившись, прикрыл глаза, видимо, собираясь спать. Мужчины у костра стали делить между собой суп из банки. Лиам старался на них не смотреть — слишком уж остервенело они вырывали друг у друга банку, хотя при этом не пролили ни капли. – Но вообще он прав. Девять месяцев назад что-то случилось. Какая-то... катастрофа. Сначала мы пытались как-то выживать, экономили продукты, но потом... все как с цепи сорвались, люди посходили с ума, начались эти набеги на жилые дома и супермаркеты, акты вандализма, в общем, все испортилось тогда, когда Он предложил сделать именные жетоны. После этого дорогу назад будто обрубило.
– Обрубило? – хмыкнул Эрни. Когда они засмеялся запах спиртного будто усилился. Лиам сморщил нос. – Вот старине Брайану недавно обрубило ногу, – сказал он и погрозил ему пальцем с почерневшим ногтем. – А ты говоришь, обрубило... А ты чей будешь? – внезапно обратился он к Пейну и сощурил глаза. – Какой-то ты больно чистый...
Драка за суп закончилась, и теперь все внимание было приковано к Пейну. Лиам испугался.
– Я ничей, – ответил Лиам, отодвигаясь чуть дальше. – Я просто проснулся и ничего не помнил. Потом я украл одежду, потому что моя была вся в крови и грязи. И это все.
– Кровь — это хорошо, – успокоился Луи, укачивая сына. Он показал ему испачканный кровью рукав. – Это значит, ты — наш.
Пейн не успел возразить.
К ним заглянули еще двое парней его возраста, у каждого по сумке через плечо. Выглядели они если не отвратительно, то достаточно мерзко. Волосы одного были длинными, спутанными и грязными и свисали клочьями, глаза на покрытом землей и гарью лице казались блуждающими, почти безумными. Рядом с ним стоял парень пониже: кожа покрасневшая от солнца, почти почерневшие от грязи руки. Одежда обоих была пыльной и выцветшей, местами порвана и грубо подшита.
Они не стали присаживаться, хотя их появление спровоцировало волну то ли восторга, то ли предвкушения. Лиам верно определил, что дело было в их сумках. Они что-то принесли, и голодная толпа ждала именно этого. Голодная в буквальном смысле.
Парень пониже ростом сделал несколько суетливых движений и улыбнулся неожиданно белозубым для всей этой заварушки ртом.
– Гарри нашел мне кольцо, – отрывисто похвастался он и взмахнул у кого-то перед носом грязной ладошкой. Лиаму показалось, у него проблемы с речью или акцент, сложно было разобрать, особенно потому что он говорил торопливо и сглатывал слоги в конце предложений. – Правда, вместе с рукой. Она распухла, и нам пришлось срезать палец. Зато мне по размеру.
– Как это здорово, Найл, – натянуто улыбнулся Луи, когда парень помахал рукой у него перед лицом. – Это Найл Хоран и Гарри Стайлс, – сообщил он Лиаму. Найл снова глупо улыбнулся и показал ему кольцо. – Вы принесли, что я просил?
– Нет, – потерянно ответил Гарри, подманив к себе Найла рукой. Хоран засеменил обратно, переступая через ноги Луи. Сумка несколько раз ударилась о его бедро. – Но нам! Надо! Спешить! С восточной! Части! Города! Идут! Кхэлперы!
– Кто идет? – не понял Лиам, замечая, как разволновались сидящие у костра ребята и тут же принялись собирать свои скромные пожитки, поспешно заканчивая перебинтовываться.
Луи взял рюкзак-переноску для ребенка, который лежал в тени на расстоянии вытянутой руки. Вид у него был спокойный и деловитый. Фредди, видимо, уже привык так путешествовать, поэтому не стал противиться. К тому же он был сонным.
– Надо спешить, – всполошился Эрни, поднимаясь на ноги. – Где они были?
– На южке, – ответил Найл, раскачиваясь с ноги на ногу. У него чуточку тряслись руки, когда он говорил. – Перебираемся в Западный лагерь, до него ближе всего, – все согласно закивали. Найл выпучил глаза. – А кто этот парень, кстати? – спросил он, шлепая губами.
– Лиам Пейн, – ответил Луи, поднимаясь на ноги. Фредди уже удобно расположился в переноске. Вместе с ними встали и все остальные.
И тут Пейн все-таки увидел одну девушку: у нее было чумазое лицо и мешковатая одежда, волосы жидкие и сальные от грязи, поэтому он и не сразу признал ее. Выглядела она все же чуточку лучше остальных — за пояс был заткнут топор. Нижнюю часть лица теперь прикрывал шейный платок. Она не обратила на него никакого внимания и зорко всмотрелась вдаль.
– У него амнезия, но он наш, – деловито продолжил Луи. Лиам на всякий случай несколько раз кивнул, пытаясь втереться в доверие. – Даже есть жетон. Идем скорее. Если стемнеет, худо будет.
– Мы не всё! Собрали, – сказал Гарри, скаля зубы, когда они двинулись в путь, вдоль улицы. Пейн заметил, что девушка с топором замыкала колонну, а вел ее этот Эрни. Хотя не похоже было, чтобы он был лидером. – Нам нужен! Доброволец! По пути! Совершим! Облаву! На молл!
– Я могу пойти с Вами, – предложил Лиам. Луи ободряюще улыбнулся, как некогда своему сыну, и похлопал его по плечу. – Правда, не знаю, что надо делать, – на всякий случай виновато добавил он.
– Сумка у него есть, – сказал Эрни, указав на него рукой через спину. – Если что... – он провел пальцем по шее и издал многозначительный звук.
Гарри и Найл синхронно пожали плечами и увлеклись друг другом. Глаза у обоих были навыкате и они общались, издавая какие-то нечленораздельные звуки. Было похоже на то, что у них какой-то свой, только им понятный язык и одна тайна на двоих. На Пейна они косились с недоверием. Как и многие. Лиам почувствовал, что глупо поступил, избавившись от одежды.
– Не обращай внимания, – шепнул Луи на ухо Пейну. Неосознанно Лиам держался к нему поближе, хотя рядом было достаточно людей даже его возраста. Возможно, статус отца немного повышал его в глазах Лиама. Хотя Пейн не понял, принято ли было уважать отцов-одиночек в мире до этой катастрофы или он сам это придумал. Но ему нравилось, как выглядел Томлинсон, когда заботился о ребенке. – На днях прямо на глазах у Гарри кхэлперы отрубили Брайану ногу и стали жрать ее. Потом какой-то кхэлпер набросился на Найла и откусил кусочек от его плеча.
– Кто такие кхэлперы? – шепотом повторил Лиам.
Луи многозначительно повел бровью.
– Кхэлперы? – громогласно спросил чернокожий парень, которого, как гласил бейджик на его темно-синей спецовке, звали Уилл, заставляя подпрыгнуть добрую половину людей в их небольшом отряде. – Ублюдки. Они зовут себя хэлперы — будто бы очищают человеческую расу, но на самом деле с голода жрут людей. Мы зовем их кхэлперами. От «каннибал».
Лиам поежился, вспоминая человеческие останки среди горы мусора, которые видел из окна. Их доедали вороны. Возможно, им просто не повезло.
– Зачем они едят людей? – спросил Лиам, вытирая пот с лица.
Кто-то за его спиной засмеялся.
– Тебе же сказали — с голода, – раздраженно ответил Луи. – Хотя на самом деле, им это даже нравится. Охотиться. Но когда ты пойдешь в молл — увидишь, что еды не осталось. Ее надо тщательно искать, и не факт, что найдешь. Питьевой воды тоже почти нет. Реки и каналы засорены. Водохранилище оккупировал Он. У нас есть Северный и Западный лагеря и еще несколько подвалов на южке, соединенных системой подземелий, но у кхэлперов базы намного больше и лучше, а Он вообще занял ратушу и близлежащие окраины.
– А кто такой Он? – спросил Лиам.
Луи ничего не ответил и снова попросил Фредди назвать его папой. В виде исключения малыш послушался и снова стал клевать носом.
– Вообще-то раньше Фредди нормально говорил, – прошептал Луи, погладив ребенка по голове. – Когда на наш лагерь напали кхэлперы, я не смог его нормально защитить. Он увидел, как мне поранили бок и решил, что я умираю. Теперь вот почти ничего не говорит и боится спать без света. А у нас из света только костер.
– Красивый мальчик, – не зная, что сказать, заметил Пейн, улыбнувшись ребенку.
– Похож на мою сестру, – сказал Луи, вкладывая в его руку жетон на цепочке. К нему безнадежно присохло что-то малоприятно бурое, Лиам старался не думать, что это. – Это все, что от нее осталось. Принеси консервированных персиков, если найдешь, хорошо?
– Хорошо, – проговорил Лиам, разглядывая цепочку.
Больше Луи с ним не разговаривал.
Через несколько кварталов им пришлось разделиться. Компания под предводительством Эрни двинулась дальше, а Лиам свернул направо вместе с Гарри и Найлом. Перед тем, как уйти, парень по имени Уилл перебросил ему биту. Не зная, куда ее деть, Пейн взвалил ее на плечо. Найл семенил с левой стороны, Гарри шагал справа. Они ничего ему не объясняли, и Пейн надеялся, что по ходу дела он сам все поймет.
Войти в мол оказалось задачей не из легких — конечно, кто-то уже разбил стеклянные двери, но сделано это было не аккуратно, и Пейну пришлось потрудиться, чтобы не порезаться осколками. Судя по тому, как проворно это делали Найл и Гарри, на вылазки они ходили не в первый раз.
Они знали проторенную дорожку, хотя, видимо, не только они. На полу валялись разворошенные пакеты с грунтом, мука, разбитые бутылки с маслом, куски мебели и прочий хлам. Гарри и Найл даже не старались переступать через еду и осколки — у них была обувь на крепкой подошве, чего не скажешь о Пейне, который не мог похвастаться прочной обувкой.
Лиам еще никогда не видел ничего более пугающего. В его воспоминаниях были живы магазины с наполненными прилавками, пестрящие разными товарами, вывесками. Перед глазами мелькали продавцы, покупатели, скидочные талоны, чеки, пакеты... но никак не разбитые холодильники, растоптанная по полу пища, пустые полки, неработающие кондиционеры. Пустота была настолько сквозной, что Лиам слышал, как шлепают их подошвы.
– Бери! Все! Что найдешь! – велел Гарри, размахивая руками. – То! Что! Можно! Есть!
– Твоя часть там, – Найл показал на отдел с закусками и застенчиво шаркнул ножкой. Когда он говорил, его чуть-чуть дергало, будто нервного ребенка. – Мы с Гарри будем здесь. Если что, у тебя есть бита.
Лиам кивнул и направился в свою секцию. По пути ему не попалось ничего — прилавки были полностью пусты: ни одиноко стоящих банок, ни смятых упаковок из под каких-нибудь снэков. Ничего вообще. Повернул мимо отдела с консервами, попутно бросив взгляд на пустые полки. Под железным стеллажом топорщился медный бок и криво налепленная этикетка. Пейн прищурился.
Эта оказалась банка с говядиной: не вздутая, только чуточку мятая, видимо, когда кто-то рыскал по моллу до них, ее случайно выронили. Лиам лег на живот — жизнь под полками с продуктами оказалась куда интереснее. Он нашел еще две банки, на этот раз со свининой.
Теперь дело пошло легче — Пейн больше не тратил время на обзор сверху, он полз по полу и собирал все, что было оставлено во время предыдущих набегов. Это можно было счесть за везение. Уже скоро сумка наполнилась почти полностью, но Лиам так и не нашел то, что просил Луи. Зато откопал пакетик маршмеллоу. Не сдержавшись, Пейн распаковал его и отправил в рот сладкую подушечку. Рот наполнился слюной.
Он не ел уже несколько дней, судя по тому, как повел себя его желудок. Он требовал сожрать весь пакет сейчас же, закусить при этом сумкой с продуктами. Пейн уже хотел открыть банку кукурузы, когда послышался такой крик, что чуть кровь из ушей не пошла: эхо прокатилось по всему моллу. Лиам узнал Найла.
Не раздумывая ни секунды, Пейн затолкал пакетик со сладостями в сумку и, схватив биту, ломанулся на крики. Когда он подоспел, двое уже держали Найла, пока третий в кепке душил его. Не соображая, что он делает, Лиам треснул его по спине битой. Парня, который измывался над Найлом, это не слишком изувечило, но дало какую-никакую заминку: Хоран успел пнуть его, выворачиваясь из захвата.
В этот момент из-за угла подоспел Гарри, вытаскивая из-за пояса топорик для разделки мяса и бросаясь прямо на парня в кепке, чтобы перерубить ему шею. Думать времени уже не было и Лиам, стараясь не жмуриться, стал колотить одного из держащих Хорана битой, мгновенно рассекая ему кожу. Один удар пришелся по темечку, и парень упал плашмя.
Когда Лиам повернулся в сторону Найла, тот уже вытаскивал из последнего парня керамический нож. Все его тело было покрыто множествами ран.
Теперь Пейн понял, в чем испачкана одежда Найла и Гарри — огромное количество высохшей крови, к которой налипла уличная грязь. Его рукава тоже не блистали чистотой. Лиам посмотрел на биту, которую одолжил ему Уилл — в том месте, где она соприкоснулась с головой одного из парней, образовалась небольшая вмятинка.
Голова парня в кепке лежала у его ног.
– Кхэлперы! – сообщил Гарри, пнув голову ногой. – Они всегда! Тут! Караулят! Нельзя! Поэтому! По одиночке!
Лиам кивнул, переводя дыхание. Все произошло слишком быстро, Пейн не успел даже понять этого. Просто дрался по инерции. Пытался выжить.
Он вдруг испытал первостепенный шок от убийства, и его немного затрясло. Чувство, будто он совершил что-то мерзкое, не угодное даже ему самому. Если бы он успел съесть много, его бы, наверное, стошнило. Вид отрубленной головы, израненного тела умирающего парня вызывал у него омерзение. Но только вид, внезапно понял Лиам. Сам факт их смерти вдруг перестал казаться ему значимым. Пришло что-то знакомое, будто он уже делал так раньше, особенно, когда Найл дотронулся до его плеча.
– Ты знаешь, что делаешь, да, – улыбнулся он. Его взгляд сосредоточился на кончике носа, неприятно кося. Лиам старался бороться с отвращением, которое ему внушали эти двое, но у него ничего не получалось. Возможно, если бы он помнил что-то о своем прошлом, где фигурировали бы людоеды и прочие ужасы, то был бы снисходительней. – Сначала наносишь пробный удар. Потом добиваешь.
– Не знаю, – ответил Лиам, отряхивая ногу. Ткань на его обуви пропиталась бурой жижей, которая теперь собиралась на полу лужей. – Когда я проснулся, вся моя одежда была пропитана кровью. Не моей.
Найл несколько раз кивнул, толкнув Стайлса в бок.
– Как тебя?! Лиам?! – вдруг спросил Гарри, максимально выпучив глаза. Это не мешало ему вытирать лезвие топора о свою штанину, при этом не порезав ее.
– Лиам Пейн, – повторил Лиам, облокотившись на пустую полку и внимательно посмотрев на биту.
Теперь она лежала в руке намного удобнее, будто он, правда, не раз это делал. Он вспомнил, что бита — первое о чем он подумал, когда искал в доме оружие. Возможно, Лиам имел с ней дело раньше. Или хотя бы был бейсболистом в свое время. Во всяком случае, теперь он будто сроднился с ней.
– Большой Пейно, – прошептал Найл, многозначительно посмотрев на Гарри. Лиаму это имя ничего не говорило. – Ты ведь из центрального форта?
– Я не знаю, что такое центральный форт, – ответил Лиам и посмотрел по сторонам. – Луи просил найти ему консервированные персики.
Но они не нашли консервированные персики. Тщательно обшарив молл — Пейн посоветовал поползать по полу, они собрали все, что было, но то, что просил Луи, найти не сумели. Видимо, их уже забрали, как и другие фрукты. Свежие, конечно, сгнили еще месяцев девять назад, когда перестали работать холодильники, думал Лиам.
Когда они добрались до лагеря, уже стемнело. Никто не напал по пути, хотя Пейн слышал, как где-то вдали, кто-то кричит и крушит что-то большое, вроде частного дома или гаража. Но Гарри и Найл не обращали на это внимания. Им было важно добраться до лагеря, пока не стало совсем темно и холодно. Пока кхэлперы в более большом количестве не напали на них. Против большой компании шансов у них не было. Особенно, если у них было настоящее оружие.
В качестве лагеря использовался старый склад с высоким железным забором в несколько слоев, защищенный колючей проволокой. Конечно, не все вмещались внутри небольшого помещения, где раньше хранилось горючее и другие огнеопасные предметы, поэтому большинство развели костер и сидели на улице в спальных мешках или на голой земле. Основной защитой все же был именно забор, а не кирпичные стены.
Лиаму было плевать, где спать — на земле или внутри склада. Он смертельно устал и хотел лишь отдохнуть. И, может, еще съесть что-нибудь, но это было не критично. Этим можно было заняться и утром.
Внутри шумели и переговаривались, что было странно для такого бедственного положения. С другой стороны, это продолжается уже девять месяцев, а человек ко всему привыкает. Пейн знал лишь то, что ему шум не помешает. Просто подальше бы от людоедов, и он приноровится.
Гарри несколько раз стукнул в дверь рукояткой топорика.
– Кто? – грубо спросили из-за забора.
Дверь не стали открывать даже на дюйм, и после сегодняшнего инцидента Лиам мог понять, почему это происходило. Зачем так рисковать? Лучше уж лишний раз не подвергать опасности тех, кто нашел пристанище внутри.
– Лукеры! – крикнул Гарри, тяжело дыша. По словам Найла они бегали по городу с шести утра четвертый день подряд и спали всего по паре часов. Найденную еду делили честно, ничего себе не оставляя, а порции были маленькими. – Три! Сумки! Жратвы!
Дверь со скрипом отворилась, и они тут же оказались под прицелом. Перед ними стояли четверо мужчин, и каждый направлял на них оружие. Хорошие двухстволки, оценил Пейн, внезапно вспоминая, что такое двухстволки. Пальцы слегка зачесались — будто бы умеет ими пользоваться или имел с ними дело раньше.
– А это кто? – спросил мужик, стоящий по центру, целясь в Пейна из ружья. У него был длинный конский хвост и зажатая в уголке губ сигарета. – Знакомая у него рожа.
– С нами! – ответил Гарри, хлопнув свою сумку рукой. Под ней топорщились продукты и какой-то мелкий хлам по мелочи, вроде батареек для фонарей и сигарет. – Убил! Одного! Ублюдка! Большой! Пейно!
Его слова не произвели ни на кого впечатления. Лиам не заметил даже насмешки. На Найла и Гарри, похоже, все смотрели, как на умалишенных. Что не мешало им быть неплохими разведчиками. Три раза они прошли прямо под носом у кхэлперов и не попались. Те, правда, увлеченно грызли чью-то руку, поэтому не особенно волновались о том, что происходит вокруг. Не говоря уже о том, что у напарников будто был нюх на полезные вещи, лежащие в мусорках. То, что они роются в отходах их даже не смущало. Весь мир превратился в отходы, понял Лиам.
– Большой Пейно умер, – заметил стрелок, стоящий с краю, опуская ружье. – Его тело забрал Он.
Лиам заметил, что все поднимали глаза вверх, когда говорили «Он», словно имели в виду бога или кого-то сродни ему. Слово «Он», кстати, не вызывало у Лиама никаких эмоций. Если парень и знал, кто это, то благополучно забыл. Теперь Пейн делил мир на «до» и «после». До — те слова, которые он помнил и вспоминал, после — то, что ему объясняют другие. Так вот, если «Он» – штука важная, то ему расскажут. Если нет, то и черт с ним.
– Все равно он друг, – сказал Найл, странно выгибая шею и стал размахивать рукой, будто стряхивал с кисти жука. – Гарри кольцо мне принес. Вместе с рукой. Она распухла. Мы палец отпилили.
– Господи, – поморщился мужик с сигаретой, закатив глаза. – К черту, проходите.
Дверь за ними затворилась.
Лиаму сразу бросились в глаза его старые знакомые: Уилл и Эрни. Они ждали его у огромного разделочного стола, явно принесенного издалека. На нем, как оказалось, продукты и другие вещи делились по категориям, а потом распределялись между членами лагеря. Заказ приходилось оплачивать, и не деньгами, а другими продуктами. И тут уж ничего не поделаешь — либо ищи сам, либо отдавай припасы, если смог сэкономить.
Пейн отдал продукты без сожаления, зная, что ему все равно что-нибудь достанется. Тем более, если совершать набеги самому, можно съесть кое-что по пути. Чем нельзя злоупотреблять — в лагере были те, кто физически не мог сам отправиться в разведку. Попытка вернуть биту успехом не увенчалась — Уилл сказал, что у него есть еще и разрешил забрать.
Лиам, поблагодарив его, отправился на поиски места для сна. У костров все было уже занято, в склад тоже было не пробиться — там находились те, у кого были сильные увечья, женщины и дети. Оглянувшись, Пейн заприметил огромную, полуразвалившуюся ржавую бочку, в которой, видимо, раньше хранилось горючее. Около нее никого не было, и Лиам лег рядом с ней. Теперь контейнер защищал его от пляшущих теней костра и чуточку заглушал шум разговоров в лагере.
Пейн заложил руки под голову и закрыл глаза, надеясь, что жуки, если таковые тут имеются, не заползут ему в уши. Вспомнился детский страх — кажется, одна из сестер пугала его пауками, которые могли отложить внутри человека яйца. Пейн хмыкнул: если бы это было самым страшным в жизни, можно было бы вообще не беспокоиться.
Через мгновение кто-то громко царапнул чем-то железным по контейнеру явно для того, чтобы привлечь его внимание. Пейн открыл глаза — перед ним стоял Луи, уперев руки в бока. Лиам заметил, что грязную верхнюю одежду сменила чуть более чистая футболка, а еще Луи будто причесался. Не рукой, а настоящей расческой.
– Я не принес персики, – сказал Лиам.
Луи рассмеялся. Как будто переменился весь — отпустила та натужность, с которой он говорил днем, и выглядел более расслабленно.
– Я пришел не за ними, – сказал он, опустившись рядом, и по-свойски погладил Лиама по плечу. Пейн испытал что-то похожее на сомнение, но руку пока не сбросил. – Но я их еще получу, – продолжил Томлинсон. – Я уложил Фредди спать и попросил Билла присмотреть за ним, – Лиам не стал говорить, что понятия не имеет о том, кто это. Луи, похоже, и так это понимал. Он говорил очень вкрадчиво, словно баюкал его или заговаривал зубы. – Потом стал искать тебя, а ты спрятался.
Он кивнул головой на огромную емкость высотой почти в человеческий рост и даже длиннее в ширину. Пейн представил, сколько горючего в ней могло бы поместиться.
– Я не прятался, – возразил Лиам, но Луи положил свой указательный палец на его губу и шикнул.
– Ты совсем, как Фред, – Луи ухмыльнулся, проводя языком по нижней губе. – Сначала он прячется от меня, а потом говорит, что не делал этого. Только от меня не спрячешься, – игривым шепотом добавил он, приближая к нему свое лицо.
– Я не гей, – успел сказать Лиам. То, что значит это слово, ему пришло в голову только через мгновение. Это вырвалось машинально будто в мире, где он жил, говорить это было чем-то вроде традиции.
Луи подпер щеку кулаком, и Пейну показалось, что он не говорил больше глупостей в жизни, чем в этот момент, даже если он не помнил этого. К его облегчению, Луи даже не обиделся. «С чего бы ему обижаться», – попытался оправдать себя Лиам, чувствуя, что ситуация становится немного неловкой.
– Меня это абсолютно не интересует, – ответил Томлинсон почти устало. – Мы сейчас просто берем и трахаемся. О ком ты думаешь в этот момент — не моя проблема.
Как ни странно, Лиам понял, что не знает, можно ли на это возразить, как и то, что не очень хотелось возражать. Луи, пользуясь этим, толкнул его на спину и устроился сверху, стягивая с себя футболку. Лиам почувствовал надобность что-то сделать со своей одеждой, но ему не хотелось лежать на холодной земле, хотя, к своему удивлению, он понял, что его ни сколько не смущают мысли о том, что скоро произойдет, равно как и не вызывает отвращения мысль о том, что он будет спать с Луи. Это даже немного его взволновало.
Решив взять дело в свои руки, он спихнул Луи с себя и сам устроился сверху, прижимая Томмо к земле. Это походило на интересную игру, которая полностью увлекала своим процессом. С каждым мгновением тело становилось все более чувствительным, и ему хотелось прикасаться к Томмо и быть как можно ближе.
На ощупь Луи оказался еще меньше, чем на вид. Лиам чувствовал его позвонки и ребра, когда гладил Томлинсона, и чем дальше они заходили, тем более явными становились рефлексы, просыпающиеся в его теле. Теперь Пейну было более чем необходимо снять напряжение, и он впился в губы Луи, не дожидаясь, пока он ему ответит, залез в рот языком. Такой расклад пришелся Томлинсону по душе.
Теперь это был легкий петтинг, Лиам точно не помнил слова, но ему нравилось, что происходит. Земля больше не казалась холодной, поэтому избавление от одежды пошло быстрее. Разум Пейна затуманился, и остался только Луи и какое-то почти звериное желание. Естественное и неосмысленное. Лиам вздрогнул лишь тогда, когда почувствовал, как рука Луи расстегивает его ремень и пробирается в брюки.
– Кажется, я вспомнил, как это делается, – сбивчиво проговорил он, разглядывая влажные губы Томлинсона, и снова поцеловал его. По телу расползалось странное желание отстраняться от Луи лишь для того, чтобы снова к нему возвращаться. От Луи веяло жаром. От его тела, дыхания, прикосновений.
Томмо усмехнулся.
– Ты куда больший гей, чем тебе кажется, – заметил он, когда Лиам стягивал с него штаны.
Он особенно не задумывался, что надо делать. Просто тело как-то само знало, что от него требуется. Плюнул на руку, размазал — Луи даже не пришлось особенно сильно тянуть — а дальше, как Томлинсон и просил, просто закрыл глаза и вошел в него, чтобы взять и выебать.
И почти сразу стало невообразимо хорошо, словно случилось то, что ему нужно. Целый день какого-то напряжения, непонятной тяжести, чтобы понять, что просто хотелось гибкого, проворного, горячего тела под ним. Целовать чей-то влажный рот, чувствовать, как чужие ногти впиваются в его кожу, царапают его, заставляют ощущать себя живым.
Лиам впитывал в себя живой огонь — Луи Томлинсон, уж очень горячий парень, отвечающий на торопливые поцелуи, всем телом движущийся навстречу до громких шлепков практически на весь лагерь, не дающий ему примериться к одному темпу, вынуждающий быть почти грубым. Луи Томлинсон, уверенно приближающий его к финалу, разрешивший Лиаму прижать его к ржавой поверхности контейнера и кончить глубоко внутри, некоторое время не позволяя отстраниться, пока Пейн выравнивал дыхание.
– Мы можем сделать это еще раз, прежде чем ты уйдешь? – спросил Лиам, пытаясь остановить Луи, когда последний потянулся за своими джинсами. Наверное, ему нельзя было надолго отлучиться.
– У меня и так вся задница в сперме, ты, наверное, хочешь, чтобы я утонул, – фыркнул Луи, надев штаны и застегнув ремень на последнюю дырку. Пейну стало неловко. Особенно после того, как он понял, что настроение Луи меняется, как погода на море. – Вообще-то ты довольно большой, – продолжил он. – Я найду тебя, когда захочу еще.
– А, ну, да, – ответил Лиам, запоздало смущаясь. – Тогда типа... ну, круто, короче, да.
Луи улыбнулся, забрасывая свою футболку на плечо. Бросив взгляд на тени, отбрасываемые кострами, Томмо снова посмотрел на Лиама, который зачем-то тер подбородок и думал о том, как после этого спать.
– Ты как ребенок, честно, – сказал Луи, толкнув его в плечо. – У меня еще рот есть. Расслабься и получай удовольствие.