Жизнь фарфорового кота

Скрипит половица на втором этаже. Хлопают двери спальни и библиотеки. Какие-то люди постоянно ходят по дому — выносят мебель. Сегодня этот дом продали. Он очень старый, и наверное его снесут. А нас — вещи, которые жили здесь всю свою жизнь, разнесут по аукционам или распродажам. Наверное, вам интересно кто это говорит. Меня зовут Себастьян, я фарфоровый кот, который стоит на небольшом комоде, возле камина. Я стою на этом месте уже много лет. На мне уже большой слой пыли, из-за которой я потерял свой блеск и яркость. Эти работники меня ещё не скоро заметят, по этому, пожалуй, я рассказу немного о себе. Хотя нет, я расскажу всё, ведь кто знает, быть может, меня разобьют в процессе перевозки и ни кто и ни когда не узнает мою грустную историю. Я родился в маленьком портовом городке. Да, именно родился. Я не всегда был фарфоровым, но об этом в своё время. Я был самым младшим в семье, и самым слабым. Мама была уже старой кошкой, по этому родила меня одного. Но наша семья была большой и обо мне заботились две старшие сестрёнки и три братика. Мы жили в разбитой бочке, возле самого причала. Каждый вечер я засыпал под шум прибоя, а просыпался под крик и ругань рыбаков. Когда я подрос, меня научили, как воровать из сетей рыбу. Но мне это мало когда пригождалось, так как я чем-то полюбился местным и меня постоянно что-нибудь подкидывали. Когда я приносил домой, что-нибудь очень вкусное, мама заботливо облизывала меня и называла Везунчиком. Со временем за мной закрепилось это прозвище. Как-то раз одна женщина, жена одного из рыбаков, решила взять меня себе. Она поймала меня на улице и принесла домой. Там меня уже ждала вкусная еда и тёплое местечко у печки. Но в первую же ночь я сбежал, через дыру в полу, которую когда-то прогрызли мыши. Я не хотел жить у людей, так как знал, что мама очень расстроиться. Мне тогда было всего год, но к этому времени я уже познал боль потери. Наша семья потеряла старшего братика: его поймали собаки, когда он бегал в порту в поисках еды. Я помню, как плакала мама, прижимая меня к себе. Она обнимала меня и тихо шептала «Только ты не оставляй меня». И я поклялся себе, что всегда буду с ней. Та женщина ещё несколько раз пыталась приручить меня, но каждый раз я сбегал. Тогда, она просто, стала приносить к нашей «дому» свежую рыбу. Была уже середина зимы и подобные подарки просто спасали нас от голодной смерти. Однажды, попросив у мамы разрешения, я решил пару дней пожить в этой семье, в благодарность за рыбу и доброту. Женщина была очень рада мне. Она вымола меня и накормила досыта. Прошло два дня. Я вернулся «домой». Там меня ждала весть о том, что одна из моих сестрёнок уехала с людьми. Какая-то молодая пара забрала её, для своего сына. Я конечно осуждал её выбор, но в душе понимал, что там ей будет лучше. Эта зима выдалась очень холодной. Наша бочка, не выдерживала таких морозов, и под натиском морского ветра постоянно скрипела, грозя рассыпаться. Мы прижимались друг к другу очень плотно, в надежде хоть немного согреться. В один из более менее теплых дней, я выбрался наружу, в надежде найти немного еды. Но из-за ураганов рыболовецкий промысел была приостановлена, и порт опустел. Единственное что пришло мне в голову, это сходить в дом к той женщине. Как и раньше мне были там рады. Я получил большой кусок сырой рыбы. Не долго думая, я потащил его на улицу, желая успеть «домой» засветло. Но коварная женщина заперла дверь, сказав, что на улице очень холодно, и что мне стоит остаться здесь. Несколько дней я искал, хотя бы маленькую лазейку, ведущую на улицу, но всё тщетно. Мне удалось вырваться из заточения только через неделю, когда хозяин дома замешкался в дверях. Я не упустил такого шанса. Конечно, к этому времени, мой кусок рыбы уже испортился и его выбросили — я возвращался ни с чем. Но это меня уже не сильно волновало, я хотел по скорей вернуться «домой». Прибежав в порт, я обнаружил, что моего «дома» нет. Всю ночь я звал маму и бегал по всем докам, надеясь найти их. Лишь утром, из разговора двух смотрителей я узнал, что на кануне, был сильный ураган. Цепи державшие бочки, не выдержали и оборвались. Всё, что было на их пути, было утащено в море. Отчаянье и ненависть разрывали меня. Я возненавидел рыбака и его жену, за то, что они разлучили меня с семьёй. Меня не утешал факт, что они спасли мне жизнь, заперев у себя в доме — я хотел быть рядом с мамой и братьями, сестрой и не важно на том или этом свете. Потеряв желание жить, я блуждал по улицам, в надежде столкнуться с собаками. Но, увы, здесь мне не везло. Прошло несколько дней. В конец, ослабший и обессиленный, я забрался в под лестницу, какого-то дома. Моё сердце стало замедляться с каждым ударом, я закрыл глаза… Я не видел не чёрного тоннеля, ни света в конце него, лишь бездонная темнота. Но потом я услышал голос, тихий — почти не весомый. «У кошек 9 жизней. Каждая жизнь это желание. И пока они не будут истрачены, ни одна кошка не сможет умереть…» Я очнулся от сильного холода и боли. Я лежал на куче мусора возле въезда в город. Пока я был в забытье, хотя люди называют это комой, меня сочли мертвым и выбросили сюда. Едва удерживая своё исхудавшее тело на тонких лапках, я спустился к дороге. Мимо меня периодически, проезжали машины, обливая меня грязным снегом и талой водой из луж. Я не знал, куда мне идти, по этому просто сидел на обочине. Я был на столько потерян и замкнут, что не заметил, как напротив меня остановилась машина. Из неё вышла маленькая девочка лет 7 в красивой белой шубке и розовой шапочке. Она села напротив меня и протянула руку. Тёплая детская ладошка погладила меня по грязной шёрстке и обмороженным ушам. — Идём со мной — произнесла она. Маленькое кукольное одеяльце упало мне на спину, и заботливая «маленькая мама» взяла меня на руки, плотно укутав в ткань. Так у меня появилась новая семья. Я не видел смысла в побеге, так как кроме этой маленькой девочки и её родителей у меня теперь ни кого не было. Каждый день со мной играли и причёсывали, конечно «молодой парикмахер» была малость не уклюжа, но я терпел. Меня наряжали в смешные чепчики и рубашонки, укладывали в кроватку и катали в кукольных каретах. Я был живой куклой, и мне не всегда это нравилось, но я понимал, что у этой девочки кроме меня не было друзей. Дети, которые приходили в этот дом вместе с гостями родителей, были высокомерны и грубы. Они только и делали, что хвастались новыми игрушками и подарками. Мелиса — так звали мою маленькую хозяйку, часто плакала по ночам, прижимая меня к себе. Ей было ужасно одиноко в этом большом доме. Родители часто оставляли Мелису на поруки няни, а сами уезжали на всевозможные приёмы. Я хотел всегда быть рядом с ней. Хотел любоваться её зелёными, как изумруд глазами, играть её каштановыми кудряшками, хотел, мурлыча, тереться о её щёку. Я хотел любить её всегда. Но кошки не живут так долго, как люди и это убивало меня. Наступило лето. Мелисе исполнилось 8 лет. На праздник было приглашено много гостей, по этому меня заперли на кухне, что бы я не мешался под ногами. Весь день и весь вечер я просидел в одиночестве, периодически поглядывая в окно, из которого была видна беседка, в которой веселились дети. Была почти полночь, когда в полной тишине я услышал тихий топот босых ног и щелчок замка. — Про тебя забыли, мой милый Себастьян. Ты наверно голодный. Вот, это тебе. Это кусочек рыбного пирога, который испекла бабушка. Я не знаю, когда у тебя День рождение, по этому, хочу поздравить тебя сегодня. Будет здорова, если мы будем вместе его отмечать. — Мелиса нежно улыбнулась и придвинула мне тарелку с пирогом. — Ой, совсем забыла о свечке. — Девочка вынула маленькую чуть, подпольную синюю свечку и воткнула её в центр пирога. — Зажечь у меня не получиться, так как мне нельзя играть со спичками. Давай представим, что она горит. Представил? А теперь загадай желание и задуй её. — Представить? Желание? — Я удивлённо посмотрел на девочку, а потом на свечку. — Желание… желание… у каждой кошки есть 9 желаний… — Я зажмурился. — Я хочу быть всегда рядом с Мелисой! — Свечка в моём воображении горела зелёным изумрудным пламенем. Собрав весь воздух, я с силой дунул. Пламя дрогнуло и потухло. — Значит желание сбудется? — Открыв глаза, я увидел, как Мелиса отламывает кусочки от пирога и есть. — Ой, кушай, кушай. А потом приходи ко мне спать. — С этими словами она убежала. Не знаю, волшебная ли это была свечка, или же тут помогли мои 9 жизней, но я перестал стареть, перестал линять и терять усы. Зрение и нюх с годами ни сколько не ухудшился. Мелиса окончила школу и поступила в университет. Игры в «дочки матери» переросли в вечерние разговоры. Моя хозяйка часто брала меня на руки и начинала рассказывать, что происходит в её не лёгкой учебной жизни. Я не всегда понимал, о чём она говорит, по этому просто щурился и мурлыкал. В такие моменты, когда мы были вот так вот вдвоём, я не скрывая, любовался ею. За это годы Мелиса просто расцвела. Её каштановый локоны, что небрежно ниспадали ей на лицо, идеально оттеняли глубокий изумрудный цвет глаз. Пухлые губки приобрели алый оттенок. Для меня она была совершенством. Я любил её так сильно, как только мог любить кот. Однажды, моя хозяйка вернулась домой очень печальной. Не говоря ни слова, она поднялась к себе в комнату и заперлась. Ночью я слышал, как Мелиса с кем-то говорит по телефону… Разговор был не долгим… Весть остаток ночи моя хозяйка плакала. Я мяукал и царапал дверь, но меня так и не впустили. Я не понимал, почему и из-за чего так грустит моя хозяйка, но этой ночью я загадал второе свое желание. Я отдал ещё одну свою жизнь, ради счастья любимой. Через 2 год моя хозяйка вышла за муж. Были гости, подарки, свадебный трот. С лица невесты не исчезала улыбка счастья и любви. А я, как и прежде сидел запертый на кухне и смотрел в окно. Только в этот раз обо мне НИ КТО не вспомнил. Я так и уснул на окошке. Разбудил меня пронзительный гудок автомобиля. Горничная и дворецкий поспешно запихивали чемоданы в багажник. Мелиса нежно обнимала мать и отца. Беспокойство охватило меня. В два прыжка я пересёк кухню, но дверь всё ещё была заперта. Я метнулся обратно к окну, моей любимой уже не было, она сидела в машине и ждала, когда к ней присоединится муж. Беспокойство переросло в панику. Я стал грызть шпингалет, на который было закрыто окно, и царапать стекло. — Не волнуйся киса, молодая госпожа уезжает всего на месяц в путешествие, таков обычай. — Кухарка погладила меня по спине, и открыло окно. Не задумываясь, я прыгнул, на близ стоящее дерево и таким образом оказался на улице. Машина уже отъезжала, когда я смог догнать её. Я бежал за ней как только мог, но вскоре силы покинули меня и я упал на пыльную дорогу. Без Мелисы дом опустел. Её родители не обращали на меня внимания, горничная и дворецкий не особо меня не жаловали, и лишь кухарка изредка гладила меня и разговаривала. Какое-то время мне позволялось спать в комнате Мелисы, но через месяц, когда молодожены позвонили и сообщили что остаются жить «там», её заперли. Тогда ещё я не понимал, что это значит, по этому каждый день сидел на крыльце и ждал. Я тратил желание за желанием, надеясь, что хоть одно сможет привести ко мне мою любимую. Так к концу года, из возможных семи у меня осталось всего два. Вскоре я потерял всякую надежду, и перестал загадывать и вообще приходить домой. Однажды, блуждая по улицам, я почувствовал знакомый аромат. Так пахли любимые духи Мелисы. Этот аромат пробивался из приоткрытого окна удаляющейся машины. Как сумасшедший я помчался за ней в след. Но на перекрёстке она пропала из виду. Тогда я побежал домой, предполагая, что машина едет туда. В доме было тихо и темно. Все вещи и мебель были накрыты белыми накидками. На окнах были ставни, а комнаты заперты, лишь гостиная с камином и комодом были мне доступны. На комоде стояли фотографии со счастливыми молодожёнами, несколько детских фотографий Мелисы, родительский фотографии. Их все я уже видел. Но одна, что с краю… мне показалась новой. На ней была изображена Мелиса, повзрослевшая и…постаревшая, сидящая в своём детском кресле, с ребёнком на руках. Я ни когда не умел считать время, по этому не знаю, как долго меня не было в этом доме. Мы просто разминулись с ней… И вот тогда я загадал своё восьмое желание — стать фарфоровой статуэткой, что бы тихо и смерено ждать, когда приедет моя единственная любовь. И когда это случиться, я потрачу своё последнее желание, я расскажу ей о своих чувствах. Прошло столько лет, но за мной так ни кто и не приехал… Меня забыли… В гостиную вбежал мальчик, прошмыгивая между грузчиков, он подбежал к комоду и уставился на фотографии. — Мам? Это же ты тут, да? И дедушка с бабушкой. А это, кто? Это я? Совсем маленький, да? — раздался звон вьющегося фарфора — Ой, мам, я это не специально. — Мальчик испуганно уставился на чёрные, пыльные осколки. — Себастьян, что ты опять разбил? — в гостиную зашла женщина в шляпе с полями, её лица не было видно, лишь прядь каштановых волос обрамляла щёку. — Я ни чего… она сама. — За заикался мальчик. — Это была какая-то грязная статуэтка в виде кота. — Ты опять врёшь. У нас ни когда не стояло тут ни какого… Кота? — женщина задумчиво посмотрела на осколки. — Хм… Знаешь сын, когда я тут жила, у меня был чёрный кот, его тоже звали Себастьян. Я хотела его забрать к нам, но он убежал из дома. Бабушка с дедушкой так и не нашли его. Вчера он мне приснился. Он мурлыкал и терся о мою щеку, как в детстве. Говорят, что это признак любви… Как я скучаю по нему… — Мам, ты чего. плачешь? — Нет, просто тут очень пыльно. Пойдём, нас папа ждёт.