Стекло, клинок, сладость

      Танис мысленно клял себя за проявленную беспечность. В минуты бодрствования единственного наследника Виктора впору баррикадироваться, запирать всё на сотню замков и куда-нибудь тихо прятаться, надеясь, что проницательное создание сдастся и уйдёт.       И вот умудрился он именно сейчас забыть задвинуть засов!       Тяжёлая дверь скрипнула, и в образовавшемся узком проёме показались горящие озорством и не сулящим ничего хорошего любопытством глаза.       Танис нервно сглотнул колючий комок в горле и почувствовал непреодолимое желание исчезнуть из замка, оказаться за сотню вёрст от злосчастной библиотеки.       — Миледи?       Широко распахнутые, похожие на две поблёскивающие монеты, глаза в обрамлении пушистых ресниц вспыхнули не то в смущении, не то во всепожирающей заинтересованности. Соня моргнула.       Тяжко вздохнув, Танис поднялся со стула и прошёл в центр комнаты.       — Миледи, вы опять сбежали от фрейлин?       Подошёл, распахивая дверь чуть шире, чтобы лицезреть маленькую вампиршу целиком. Девчонка сцепила руки за спиной и задрала голову, с самым невинным выражением лица заглядываясь на Таниса.       — Вашему отцу не понравится, если он узнает, что вы ходите по замку в полном одиночестве, — мягко продолжал он. — Где ваши служанки?       Но к его разочарованию, в конце коридора не было маячащей стайки кудахчущей свиты из нянек и подлиз. Танис опустил мученический взгляд вниз, на чего-то ожидающую от него Соню, которая, к глубокому сожалению, была и ох как маячила.       — Мне скучно, — наконец произнесла она и забавно нахмурилась.       — А мне — нет, — уже начал давить Танис, красноречиво оглядываясь по сторонам.       Соня не обратила на его смятение ни малейшего внимания и, подстёгиваемая любопытством, минула застывшего столбом на пороге своей драгоценной обители Таниса. С жадностью пробежалась глазами по всей библиотеке.       Танис побеждёно склонил голову, оставил двери приоткрытыми на случай, если кто-нибудь всё-таки спохватится и будет искать дочь Виктора, и вернулся за стол, мрачно пытаясь сосредоточиться на брошенном деле.       Какое-то время Соня просто обходила комнату, медленно, с трепетом изучая пыльные фолианты и сваленные в хаотичном порядке свитки.       Таниса это нервировало.       Каждый шаг по каменному полу слышался для него как с грохотом упавший камень.       Каждый шорох атласных юбок доносился до слуха подобно хлопающим большим крыльям птицы прямо перед лицом.       Её частое дыхание звучало в безупречной тишине словно в комнату забрёл кузнец с мехами.       С кончика пера на девственно чистый пергамент капали чернила, и бумага уже была непригодна для письма.       Наконец Соня перестала раздражать историка лишним мельтешением и подошла к массивному столу вплотную, нагло заглядывая через его плечо в замаранный пергамент. Танис напрягся.       — А это что такое? — она присела на край стола, начисто забыв о правилах приличия, и кивнула на медную тарелку. На дне ещё оставался слой очищенных от кожуры слив и яблок, покрытых янтарным мёдом.       Танис покосился на оставленное угощение, которым прельщал с наступлением сумерек одну из смертных потаскушек.       — Хотите попробовать? Думаю, от маленького кусочка с вами ничего не станется, — он зашуршал перебираемыми бумагами, старательно делая вид, что погружён в работу с головой.       Соня склонила голову к плечу, зажав между пальцами блестящее от сиропа лакомство. Мгновение размышляла, а потом быстро отправила дольку фрукта в рот.       Прежде не знакомая с едой для людей, она смаковала тающую на языке сладость, катала мякоть во рту, прокусывала её клыком, пробуя на вкус выделяемый сок, смешивающийся с приторным мёдом.       — Интересно, — вынесла вердикт Соня, поспешно запивая человеческий десерт кубком крови. — Это твой?       На её лице расцвела сияющая улыбка, когда она взяла в руки серебряный кинжал, единственное оружие, которое мог позволить себе Танис.       — Осторожнее, вы можете порезаться, — предостерёг тот, с лёгким страхом наблюдая за тем, как девчонка ощупывает липкими после сиропа пальцами рукоять из полированного рога. — Вылечитесь сразу, но приятного мало.       Соня только посмеялась над его переживаниями и высокомерно изрекла:       — Я привыкла к боли от порезам. И не впервые держу клинок, не волнуйтесь.       Танис почувствовал себя так, будто маленькая своенравная бестия умудрилась его пристыдить, оскорбить и надменно растоптать ногой в мягкой туфельке из дорогой кожи.       — Вы имеете талант к воинским прелестям, как и ваш уважаемый отец, миледи, — прельстил он, но одновременно и затрагивая тему неодобряющего увлечений дочери родителя.       Усмехнувшись, Соня с достоинством приняла небрежную колкость, показывая, что у неё достаточно ума разглядеть любую издёвку даже в самой безобидной фразе, но ответить ей не позволит гордость.       — Предлагаю честный обмен, миледи, — с лукавой улыбкой Танис чуть подался вперёд.       Он незаметно полез в карман камзола и показал на раскрытой ладони пёстрый осколок.       — Раз уж вы знакомы с острыми предметами, можете забрать его и… вернуться к фрейлинам. Пожалуйста.       — Что это? — в её глазах начал разгораться огонёк интереса.       — Вы не узнаёте? Витражное стёкло. Разве в вашей спальне окно не такое?       Соня взяла из его рук осколок и покрутила, внимательно разглядывая.       — В окне всё цело, — задумчиво буркнула она. — А отдельный кусочек я никогда не видела. Кто разбил?       — Кто-то из Вестников Смерти, им в руки арбалеты можно давать только вне стен замка во избежание несчастных случаев. И вообще любое оружие.       Соня пожала плечами, дескать, в чём в чём, а в этом не разбираюсь, и посмотрела одним глазком сквозь стёклышко на горящий факел у двери.       — Красиво, — любуясь мерцающей точкой света, пляшущей по разноцветным узорам, выдохнула она. — И не жалко отдавать? Зачем тебе оно?       — Сцарапывал ошибки. Но вам, я смотрю, оно больше нравится. Забирайте себе, я могу сошкабливать кинжалом.       Огонёк плавно перетекал от зелёных фигурок в стекле к золотым, вспыхивал насыщенным синим и снова лениво возвращался к зелёным, по мере того, как Соня вертела осколок по кругу, не сводя глаз с дрожащей игры цветов.