Photograph

Мы меняемся под влиянием людей, которых встречаем, и порой настолько, что сами себя не узнаем. Янн Мартел

Уже сгущались сумерки, когда худощавая фигура появилась на пустой улице. Он шел быстро, пряча руки в карманы и утыкаясь носом в шарф. Зима в Бостоне не переставала удивлять: было очень холодно, а снегопады в этом году выдались отменные. Газоны перед домами были укрыты белыми покрывалами, сантиметров двадцать, не меньше. Хоть Бикон-Хилл и считается самым дорогим районом города, на некоторых улицах явно не хватает снегоочистителей. И поэтому юноше приходилось пробираться через сугробы. Зимняя тишина – гробовое безмолвие, что-то невероятное. Но она преходяща, готова исчезнуть по первому знаку весны. И потом – она как бы звучит внутри самой себя. Мороз заставляет позвякивать ветки деревьев и эхом разносит дыхание или слово, сказанное глубокой ночью. Приезд в этот город точно не предвещал ничего хорошего, даже погода намекала на это. Ему давно были нужны перемены, но нет, ведь воспоминания – это прекрасно! Перемены, по мнению многих, – это было единственное, что спасет людей с разбитыми сердцами от грустных мыслей и воспоминаний. Столь прекрасных воспоминаний, что сердце сжималось. И хотелось плакать. И ничего не спасало от воспоминаний, каждая улица, каждая вывеска напоминала о человеке, с которым еще несколько месяцев назад ты был счастлив. И чаще всего эти воспоминания хранятся в фотографиях. Именно на них мы выглядим по-настоящему счастливыми, без фальшивых и натянутых улыбок, глаза широко распахнуты, сердца еще не разбиты, и время будто на них замерло. И чаще всего у нас больше всего фотографий с тем, кто оставляет самый большой след в нашей жизни. И как бы тщетно ты не пытался забыть его и выкинуть из своей головы, пытаться полностью погрузиться в работу или учебу, этот человек всегда будет преследовать тебя, потому что ни один человек не проходит через чью-то жизнь, не оставив ни следа. И с кем бы ты не расставался, всегда будут наступать моменты, когда тебе будет не хватать именно его. Именно его фирменного словечка, именно его улыбки, именно еготембра голоса, манеры курить, фигуры, образа жизни или его мыслей. Твое подсознание просто-напросто помнит, что в твоей жизни было именно это, и это было связано с каким-то определенным человеком, и ты вспомнишь, что был когда-то с ним связан чем-то, и поймешь, что неплохо было бы, если бы прямо сейчас повторилось бы то же самое, что и тогда. Томасу просто не хватало О`Брайена до истерик, до дрожи в коленях. Он просыпался в постели рано утром, надеясь увидеть брюнета, мирно сопящего, рядом с собой, но на другой половине кровати лежала лишь еще одна подушка. Ему не хватало его смеха, порой идиотских шуточек. Не хватало того, как он прикасался к нему, как его горячие руки обвивались вокруг его талии и как он прижимал его к себе и целовал. Его запаха, терпкого, неповторимого и смешенного с дымом сигарет, который дурманил Сангстеру мозг. Того, как он гладил его волосы, целовал каждый миллиметр его кожи и шептал на ухо, что Томас его и только его. Того, как глубокие, ритмичные толчки отзывались во всем теле сладостным напряжением и эйфорией, заставляя выстанывать его имя. Томас слишком сильно любил Дилана и не хотел его отпускать. И каждое воспоминание, связанное с ним – будто ножом по сердцу. И, наверное, Сангстер так бы и торчал в Нью-Джерси, дописывая очередную главу, но чертова фотография на полке заставила вспомнить его об О`Брайене. Обыкновенная фотография. Они на побережье Атлантического океана, держатся за руки и влюбленно смотрят друг на друга. На фотографии был тот самый день, когда они были счастливы. День, когда Томас нашел эту фотографию, стал одним из самых ужасных. И вот Сангстер вновь стоит у двери в квартиру и заходит внутрь. Всё также. Дилан, видимо, не решил продать ее, потому что посреди гостиной стоит тот самый старый диванчик, а стены обклеены постерами и фотоснимками. Смотря на них, прошлое само по себе вновь берет тебя за руку. « – Мы познакомились здесь три года назад, когда я сломал руку, – голос Дилана был необычно тихим. Обычно этот энерджайзер всегда улыбался и говорил так громко, что хотелось найти у него выключатель, но сейчас всё было по-другому. – Здесь ничего так и не изменилось, – он обвел взглядом помещение. – В отличие от тебя. – Голос Томаса был таким же тихим, но слишком равнодушным. – Я был у тебя на старой квартире. В парке, где мы первый раз поцеловались. У озера. Надо было сразу догадаться, что ты пойдешь сюда. Но всё было бы гораздо проще, если бы ты отвечал на звонки. Я как придурок сорвался с дня рождения сестры, а затем колесил по городу, в поисках тебя! – Мне нужно было подумать и побыть одному. – О`Брайен, мы не виделись три месяца, неужели тебе было мало времени? Ты сам решил, что нам нужно побыть порознь какое-то время, это была полностью твоя идея. Я три чертовых месяца сходил с ума, я ненавидел себя за то, что согласился. Покупаю билет на самолет, надеюсь, что мы сможем решить, что делать дальше, а тебе всё еще надо подумать. Над чем, Дилан? – Я пытаюсь дать тебе свободу, Томас! Ты заканчиваешь писать книгу, и ее опубликуют, она понравилась твоей начальнице, а я сначала отслужил в военной академии, а теперь просиживаю в этом кафе и работаю барменом. – Мне не нужна эта свобода! – голос Сангстера почти срывается на крик. – Мы сможем справиться со всем вместе. Неважно, насколько богатым и известным стану я и будет ли вообще книга популярной, с тобой я… Ты первый, кто помог мне почувствовать себя любимым, заметным. Ты – моя первая любовь и я больше всего хочу, чтобы ты был моей последней. – Капитан Филдс предложил мне работу в Мельбруне, и я согласился. – Почему ты не сказал мне об этом? Почему не обсудил? Что, черт возьми, пошло не так, почему ты решаешь улететь в Австралию, даже не предупредив об этом? – Томас, – О`Брайен подходит к нему вплотную. – я люблю тебя больше всех. Но так не может больше продолжаться. Когда мы недавно разговаривали о будущем, то видели абсолютно разные картинки. Это конец. – Здорово, – грустно усмехается Сангстер. – У меня нет парня и нет стимула делать что-то дальше. – У тебя есть ты. И я считаю, что ты – это лучшее на планете, – брюнет касается своими губами его. – Береги себя, Томми.» – Томас? – в голове звучит тихое «черт», потому что ключи от этой квартиры есть только у них двоих. – Что ты здесь делаешь? – Привет, Дилан, – Сангстер пытается выдавить хоть что-то наподобие улыбки. И долго не решается посмотреть в его глаза. И перед ним стоял всё тот же О`Брайен, его темные волосы выбились из-под светло-коричневой шапки, губы все еще немного дрожали от холода, щеки порозовели, а карие глаза разглядывали Томаса. – Могу задать тебе такой же вопрос. – Я так понимаю, врать тебе будет бесполезно, да? – брюнет замялся. Томас знал его как облупленного и поэтому соврать, что он что-то здесь забыл, было бесполезно. Четыре года сюда не совался, а сегодня почему-то решил прийти. – Я люблю это место. Они мне напоминают мне о тех днях, когда я был счастлив. – Как Мельбрун? – Вновь почувствовал себя парнем, который когда-то служил. Мои начальники слишком строги и первые недели две я ходил на цыпочках. А так, всё было классно. Но скучно. – Неужели не завел друзей? – удивился Сангстер. Да не может быть, что Дилан не завел себе хотя бы парочку приятелей, с кем в пятницу он ходил в бар. – У меня не было времени общаться, я слишком был погружен в работу. Твоя книга набирает обороты, я смотрю. Ее часто видно на прилавках. Неужели у Джулии и Алекса не будет счастливого конца? Я был удивлен, ты ведь планировал такой яркий финал для них, – с небольшим сожалением сказал О`Брайен. – Но мне понравилось. – Плохие концы сейчас в моде, – сухо сказал блондин. Но ему польстило, что его экс-бойфренд прочитал его книгу. Наверное, посвящение он тоже видел. Вместе они или нет – Дилан был частью его жизни, и он благодарен ему за всё, он был его вдохновением на протяжении нескольких лет. – Рад, что ты оценил. И что ты делаешь в Бостоне? Отпуск? – Ага, пожизненный. Буду искать работу здесь. Родное место, как никак, здесь лучше, чем в Мельбруне. Ты так и не ответил на мой вопрос, Томас. – А ты на мой. Хочу предоставить тебе возможность ответить первым. – Хорошо, – О`Брайен закатил глаза. Боже, как же этого не хватало Сангстеру. – Я скучаю по этому месту. Скучаю по тебе, скучаю по тем дням, когда мы были вместе, гуляли за руку, смотрели фильмы, я отвлекал тебя от написания новой главы. А еще я смотрю на эти фотографии и становится еще больнее. Потому что я жалею, что дал тебе уйти. Твоя версия? – Я оказался в Бостоне и первое, о чем вспомнил, это наша квартира. Вот и решил наведаться, посмотреть, что изменилось. Ровным счетом ничего. Даже шторы те же. И множество фотографий на каминной полке. Знаешь, если расположить их в нужном порядке, – Томас смотрит на фотоснимки и берет одну рамку в руки, – то можно воссоздать нашу историю. Даже эти стены напоминают мне о нашем знакомстве. Именно в этой квартире всё началось и закончилось. – А может это просто была пауза? – голос Дилана становится тихим и холодной рукой он прикасается к руке Томаса. – Может быть у этой истории будет счастливый конец? – Я не мог ждать тебя всё это время, Дил, ты сам дал понять, что это конец. У нас должен быть счастливый конец, но не вместе. Ты отличный парень, но прошлое нужно уметь отпускать. У тебя всё будет хорошо. – Томас улыбается и улыбается искренне. Он просит Дилана отпустить прошлое, сам того не делая. – Если захочешь позвонить, мой номер не изменился. – Счастливо провести праздники. Томас поскорее решил покинуть квартиру, в которой было слишком много воспоминаний. В кармане пальто лежало несколько фотографий – вот они едят мороженое в парке аттракционов, обнимаются в парке, Томас учится кататься на скейте. На них сохранились те времена, когда оба были счастливы и безумно влюблены друг в друга. И они сохранили эту любовь на фотографии, а воспоминания оставили для самих себя. Сангстер будто вновь потерял Дилана. Он чувствует себя одиноким, как будто пропал весь мир в никуда. И думает тоже всё время только о нём, какие у них были шикарные воспоминания, какие были придуманы их личные фишки, секреты. О том, что у них было. Четыре года он пытался это забыть, заменить его, но без толку, потому что он лучше всех, с кем Томас встречался в этой жизни. А эти фотографии с воспоминаниями о Дилане О`Брайене он сохранит надолго.