De-ice

Believe when I say That I want it that way Когда Рошер вышел, оставляя камерария наедине с Богом, страх ушел вместе с ним. Глядя в огонь, Карло Вентреска твердил про себя священные слова, скрепляя обет, который несколькими часами ранее произнес в этом же кабинете. Мистер Лэнгдон, для того чтобы спасти церковь, я в буквальном смысле слова готов пожертвовать своей жизнью. Он не солгал им. Но они ничего не поняли – и не поймут, пока не придет время. Камерарий не спешил. Он должен был закончить эту молитву. «Радуйтесь, — говорил он им, тем, кто давно исчез с лица земли, — радуйтесь, ибо ваш час бьет; сбываются давние мечты – мир узнает вас. Но как выйти из тени тем, кто навеки в нее ушел? Когда воссияет новый день, ваш триумф станет нашим». Молодой клирик держал в руках последнее дьявольское орудие братства. Держал за одну лишь рукоятку, не решаясь дотронуться до самого клейма, осторожно поворачивал его перед собой – металл хищно блестел в красноватом свете пламени. Камерарий с невольным отвращением вглядывался в варварский узор, в прихотливое сплетение линий, составляющих четыре простых слова... Он почти швырнул клеймо в камин – и сразу же раскаялся в этом. Дорогой дар – младшему из детей своих... мистер Лэнгдон бы в него обеими руками вцепился. Воспоминание о стареющем энтузиасте, уверенном, будто в его силах еще что-то изменить, словно придало камерарию сил. Все будет так, как решили мы с Тобой. Обещаю. Мистеру Лэнгдону придется подождать. Камерарий Карло Вентреска решительно опустился на колени перед камином и молитвенно сложил руки. По всему его телу прошла дрожь. Он ничего не мог поделать с собой, с этой отчаянной тягой к теплу... Он не солгал Рошеру. Он действительно страшно замерз.