Спички горели, тушились об ветер Об твои колени, забытые в пепле А руки стирали в слоях атмосферы кометами падая вниз Жизненно важно, чтобы каждый из вас На свой счет всё воспринял, не думая Что он последний Старание быть не таким, как они Привели нас к обмазанной мылом петле током удары, в логтях гематомах Рисуя по коже из шрамов узоры Я падаю, но не спасай меня, слышишь? Ты себя чувствуй, как будто ты дома Люди звонят на твои номера Люди падают вниз из прогнивших балконов Учеба, работа, личная жизнь — Пропитались твоими симптомами рвоты Поэты стреляют друг в друга словами Художники спились и стали другими Таланты пропали и стали ненужными Брошенными в бездну из грязи и пыли За пятой бутылкой за вечер поймешь Почему не найдешь доли успокоения Краской смешались в асфальте таблетки — Уже не спасут нас от сердцебиения СПАСАЙ МЕНЯ!!!
Кирилл всегда знал, что все его песни адресованы ей. Она главная героиня его песен, главная героиня его жизни, она — его депрессия. Мальвина — синеволосая девушка, которая сделала из него грустного пиздострадателя, который пишет тексты и мысленно умирает в этот же момент. Все ждут от него нового пиздострадательного трека, под который все будут ныть и проклинать свою жизнь. Чёрт, как же это уже надоело! Ему и самому в один миг стало лучше, но, увидев надменное лицо Мальвины и как она вновь захлёбывается вином, появился новый трек — появилась новая пиздострадательная песенка с названием «мальвина».Старые лодки прогнили в порту Люди смотрят TV смеются над нищими Мир эти люди сожгут весь до тла Нервно будут дрожать на его пепелище Кофе с корицей уже в дефицит Мухи пробуют мертвую кожу на вкус Твои кости обглоданы стаей приматов Когда будешь звать — и не отзовусь Гигагерцами криков в пустой голове Я тебе подам знак, тебя во всем виня Закрываешь лицо в этой теплой крови Пролетит скоро время границы стирая Откроешь глаза, еле дышишь, но фразами В уши Влетая слова — это я кривым почерком На оглавление книги, — читай СПАСАЙ МЕНЯ!!!
— Кирилл, отпусти меня, — прошептала Мальвина, приподнявшись. — Я тебе не нужна. Дай мне просто уйти… Кирилл резко встал и взял в руки кружку с горячим чаем. Он был взбешён и кинул эту кружку в стену. Осколки разлетелись по всей комнате, а некоторые попали в кожу Кирилла. Мальвина смотрела спокойным взглядом на Кирилла. Казалось, что ей всё равно, что происходит сейчас. Ей всё равно на жизнь. Если Кирилл старался жить, а не просто существовать и поглощать литрами дешёвое винишко, то она именно существовала и представляла из себя бочку, в которую она через день заливала вино и водку. — Хватит! Мне надоела твоя депрессивная рожа, дура! — заорал Кирилл, взяв за запястье девушку, и потащил на балкон. Мальвина поддалась Кириллу и следовала ему, хотя он делал ей больно. Запястья затекли, но жаловаться было бы не совсем правильно. Ведь он хочет заставить её жить, а она сама сопротивляется его попыткам. Кирилл и Мальвина оказались на балконе, где стоял один одинокий стул и маленький столик, на котором стояла пепельница и размокшая пачка сигарет марки «Marlboro» и кусок бумаги с ручкой. Кирилл усадил девушку на стул и сел на корточки перед ней, сжимая её руку в своих руках. — Ты понимаешь, что надо начинать жить, — объяснял Кирилл, смотря на Мальвину, которая смотрела куда-то вдаль. — Представь, что ты займешься фотографией и будешь фотографировать пейзажи Питера, когда я буду делать вид, что пиздострадаю на сцене, чтобы миловидные девочки подпевали мне и рыдали. Представь, что у нас родится очередной Антон, и он будет улыбаться при виде тебя. Стань собой, Мальвина! Девушка безразлично смотрела на рассвет и, кажется, думала о чём-то отдаленном. Если её и могло что-то спасти, так это в далеком прошлом, когда она перестала улыбаться и верить в чудо и в то, что мечты сбываются. — Принеси мне попить, — произнесла Мальвина, даже не посмотрев на Кирилла.если и спасать, так не его, а его Мальвину. она не видит в нём любимого, она видит в нём скотину. сама она не лучше: бочка с винным изделием, её спасёт лишь смерть — с балкона вниз… падение.
Кирилл вышел с балкона, чтобы принести ей попить. Он даже и не думал, что за это время может что-нибудь случится. Ровно три минуты. Столько понадобилось, чтобы написать предсмертную записку, в которой она объяснятся ему во всём. Дальше она встает со стула и облокачивается о перила балкона. Мальвина смотрит вниз и понимает, что её участь давно известна: и ему, и ей. Пора прекращать этот балаган. Кирилл приходит с кружкой воды в руках и собирался что-то сказать, но не успел. Ему на глаза попался тот листок, на котором виднелись кляксы и узнаваемый корявый почерк. Он подошёл к столу, поставил кружку на него и взял в руки листок. "Прости, что я такая бесчувственная тварь. Ты прошлой ночью кричал мне в лицо: "Спасай меня!", как в своей песне с konokto, но, знаешь, спасать надо меня. Но есть только единственное спасение - единственный выход, и мы его знали ещё два года назад. Надеюсь, что моя смерть станет твоим выходом. Я знаю, что "твоим вдохновением" являюсь Я, поэтому тебе больше не придётся по кому-то плакать и страдать. Я жалею, что у нас не будет очередного Антона, но также, я этому радуюсь: ему не нужна мать алкоголичка, курильщица и просто пиздострадательница. Пусть у тебя будет Антон, но не со мной. Теперь я только песня в твоём исполнении, теперь я лишь Мальвина в сказке "Буратино". Мы были вместе в жизни, в стихах и пении, о, нет, как же это всё противно..." Даже здесь Мальвина осталась верна себе и также поэтична. Хотя... Мальвины же больше нет.