"Расскажи мне сказку, папа"

«Расскажи мне сказку, папа» «Расскажи» – слышит, захлебнувшийся в собственных мыслях Леонард. Джоанна усаживается у него на руках так, как удобно только ей, тащит с собой какую-то книгу. Большую. Даже больше, чем она сама. Ей всего 4, но она уже такая серьезная, собранная. Распахивает сборник на какой-то конкретной странице и вручает в руки отца. - Расскажи. – Повторяет девочка. И он рассказывает. Рассказывает что-то свое, вовсе не из книги, она не нужна. Малышка не умеет читать, и это дает ее отцу право придумывать прямо на ходу. Больше всего ей нравились рассказы про космос и для таких историй отлично подходил настольных атлас. Леонард рассказывал о героях, которые покоряли Вселенную, которые находили выход их любой, даже самой сложной, передряги. Хорошие парни, которые спасали целые планеты и сражали, казалось бы, непобедимых врагов. Это были истории о героях. А она всегда представляла на их месте только его, своего папу, своего героя. Истории, где он был вовсе не врач, хотя, в представлениях девочки, этим он тоже занимался время от времени, истории, где ее папа был отважный воин космоса, который носил меч на спине и всегда целовал красавиц, стоя на голове сраженного космического-дракона. Только об этом нельзя говорить маме, - выдумывала девочка, - она, конечно, тоже красавица, но герой есть герой, и это его прямые обязанности. Когда Джоанна делилась с папой своими мыслями, Леонард с трудом сдерживал смех, но он старался изо всех сил, чтобы не обидеть дочку, и только по-доброму улыбался ей, а она была в восторге от таких бесед, что еще нужно было для счастья ребенку? Но это «что» находилось. Порой, когда сидя в своей комнате, Джоанна слышала, как внизу, мама с папой кричат друг на друга, а временами и что-то ломают. Но, когда все затихало, после таких склок, папа поднимался к ней в комнату, брал за руку, целовал в макушку и они шли гулять. Гулять в парке, где он рассказывал ей про разных птиц и растения, покупал мороженое и качал на качелях. И маленькая Джоанна, которая еще не совсем понимала такую странную доброту взрослых в такие моменты, была просто счастлива. Когда начинало смеркаться, они шли домой и по дороге обсуждали что-то интересное, совсем уже недетское, как казалось тогда малышке. Вопросы такой важности, что она могла их обсудить только со своим отцом. Они заходили в дом, где вкусно пахло ужином. Мама ждала их на кухне, и вся семья садилась ужинать вместе, как будто вовсе и не было тех ссор. Только мамины опухшие от слез глаза напоминали об этом. Наверное, у нас все хорошо. – Думала Джоанна. – Наверное, так и надо. **** Когда папа ушел из семьи, Джоанне было 7. Она прекрасно запомнила тот день. Не было ни слез, ни криков. Отец просто забрал свои вещи, из которых и был то, один несчастный чемодан, перекинулся парой сухих фраз с бывшей женой, после чего наклонился к дочке, что-то ей говорил, говорил, что любит, и что они будут видеться, что это никак не повлияет на его отношение к ней. Но Джоанне было плевать. Она не слушала. Напоследок он обнял ее, поцеловал в макушку, и уехал. Так медленно, что Джоанне казалось, она могла бы догнать его пешком. Но не стала. Почему я просто стояла? – позже пыталась анализировать свое поведение девочка. – Почему не расплакалась, не сказала, что люблю и не попросила остаться? Почему? – Но ответов не было. Да их и не могло быть. **** Сколько же времени прошло с тех пор, как Джоанна виделась с отцом последний раз? Пять? Или же шесть… Нет, восемь лет. Прошло восемь лет. И за эти восемь лет Джоанна выросла из девочки в настоящую девушку. Ей недавно стукнуло 26, но чувствовала она себя на все 50. Когда она работала, у неё в голове часто всплывал образ ее отца – покорителя космоса, с мечом, стоя на поверженном драконе. И только теперь, идя по его стопам, оперируя, перебинтовывая и штопая людей, она понимала, он был героем и без всей это мишуры. Быть врачом уже само по себе геройство. И на ее лице невольно появлялась теплая улыбка, улыбка вызванная детскими воспоминаниями. **** Погода была удивительно мерзкой. Даже слишком для ранней осени: ветер, продувал легкие куртки насквозь. Людей пришло много. Хоронили ее отца, как подобает герою: люди, ряженые в военную форму, негромкие барабаны, три холостых залпа в небо. Погиб при исполнении. Посмертно награжден медалью за Отвагу. Все говорили о том, какой он герой, что им нужно гордиться, что он заслужил свои награды. Но Джоанне было плевать. Она не слушала. Ей было плевать на его награды, плевать на людей, которых он спас ценой своей жизни, плевать на почести и хвальбы. Почему они виделись так редко? Почему не общались? Ведь она могла бы почаще звонить ему, могла бы звать его на семейные праздники, могла бы… Его больше нет – только это было важно. *** Девушка все выжидала, когда же закончится эта клоунада, и она сможет по-настоящему погоревать, без всех этих арлекин, скачущих рядом со своими объятиями и сочувствующими речами. Она не помнила ни одного лица из тех, кто обнял ее и сообщил, что «очень сожалеет» и ему «очень жаль». Только бывший капитан её отца запомнился ей хорошо. Он не вел себя как все остальные, он не кидался к ней со своими сожалениями. Он был убит горем. Наверное, его скорбь могла бы сравниться со скорбью дочери доктора. Капитан просто кивнул девушке, коснулся ее плеча и ушел. А затем последовало еще несколько человек, которые пришли проститься не со служителем звездного флота, а с другом. Их было не много, но они были. И Джоанна запомнила и их лица. **** Она не очень часто навещала могилу отца. Сказать по правде, впервые после похорон, она направилась туда спустя почти месяц. Просто заглянула ненароком, проведать, как будто на чай. Но чай в таких местах не предлагают. Джоанна очень скучала по отцу, но долго не хотела признаваться, что просто боится прийти. Боится, что расплачется прямо на могильной плите и не сможет остановиться. Она так долго шла к нему. Так долго, и вот, он, прямо перед ней, улыбается ей с изображения на камне, совсем как в детстве. Будто сейчас она притащит откуда-то самую большую книгу, усядется поудобнее к нему на колени... Джоанна подняла воротник пальто, закрываясь от ветра, прислонилась к холодному граниту щекой и прошептала: «Расскажи мне сказку, папа».