* * *
Незнакомую симпатичную девушку с остриженными до середины шеи волосами Дейдара увидел почти сразу, как появился в квартале. Рядом с Юмико, а это могла быть только она, радостно гомонили Има и Ёши. Первое, что бросилось в глаза Дейдаре, это то, что, оказывается, близнецы очень похожи на свою тётю. Теперь, если не считать того, что Юмико была чуть повыше и в походной одежде песчаников, казалось, что стоят не двойняшки, а тройняшки. — Ничего себе, как вы вымахали! — улыбалась Юмико — Темари мне говорила, но… — девушка осеклась, и, заметив Дейдару, удивлённо приоткрыла рот. — Дейдара-кун! — подскочила Ёши. — Пойдём, познакомишься с Юмико-чан! — Привет… — улыбнулся Дейдара, позволяя невесте взять себя под руку. Это было приятно. — Хо, ничего себе, — хмыкнула Юмико, в глазах которой заблестели весёлые искорки, — какого парня ты себе отхватила, малявка! Ёши прижалась головой к плечу Дейдары, обдав цветочно-травяным запахом волос, и захихикала. Впрочем, развить тему не позволили все остальные, вышедшие из дома. Шисуи-сан обнял сестру, сказал, что она ещё больше расцвела. Потом была суматоха и все собрались к храму у Наканогавы. — Это первый Обон, когда я дома и могу поговорить о Сэне, — услышал Дейдара слова Юмико. Шли они рядом, потому что он держался Ёши, та — прибывшей на побывку тёти, а Юмико шла вместе с Наруто, Кимимаро, Миной и остальными. — Дейдара-сенсей! — Наруто-сан! — окликнули их одновременно. Дейдара остановился, Наруто махнул остальным Учиха, чтобы не ждали их. К ним подошли Такитори Мичи и лысый монах в серо-белых одеждах. Шаринган у Дейдары был уже достаточно долго, чтобы с первого взгляда увидеть определённое сходство и предположить, что монах и есть старший брат ученика, о котором тот упоминал несколько часов назад. — Я Зенза, — сказал монах, — вы, наверное, меня не помните, Наруто-сан… — Зенза — мой старший брат, — подтвердил догадку Дейдары Мичи. — Рад вас увидеть, — искренне улыбнулся этот Зенза, который смотрел только на Наруто, — я… всё хотел вас поблагодарить, ведь вы… — Не стоит, — сухо перебил Наруто. — Мы просто выполняли свою миссию. Как и положено шиноби. — Ты их знаешь? — спросил Дейдара, когда его ученик и его брат отошли от них. Наруто выглядел подавленным и мрачным. — Только монаха. Он был тогда в том монастыре, Храме Огня… Когда погиб Сэн. — Сэн? — снова услышал это имя Дейдара. — Да, это случилось до тебя. В год Обезьяны, три года назад… Почти три года. У него в конце этого месяца день рождения, исполнилось бы девятнадцать. Он умер за девять дней до своего шестнадцатилетия. Я считал его братом. — Братом? — глупо переспросил Дейдара. Потому что Наруто со всеми очень близко общался и сам Дейдара искренне считал Наруто хорошим другом, родным человеком. — Сэн был наполовину Узумаки. Ты же знаешь, что я не Учиха, верно? — хмыкнул Наруто. — Названный брат. Моей мечтой было… восстановить клан Узумаки. Сэн разделял со мной мою мечту. А потом он умер. — На миссии? — Да… — Наруто выдохнул и посмотрел на краснеющее небо. — Не поверишь, но я даже не мог говорить об этом… А сейчас Юмико, этот монах, твои вопросы… Наверное, я хочу рассказать, но позже, когда… зажгут фонари. Мы с Аджисай, Таюей, Мамору и Юмико хотели пойти в барьер клана Узумаки, чтобы поговорить о Сэне. Я смогу провести и тебя. Пойдёшь с нами? — Да, — твёрдо ответил Дейдара, — Пойду.Часть 3. Глава 2. День поминовений
18 августа 2018 г. в 18:26
— На сегодня всё, — кивнул Дейдара трём своим воспитанникам, закончив тренировку. — Можете быть свободны.
— Да, сенсей! — хором воскликнули трое молодых генинов, закончившие Академию и распределённые в команду весной, четыре с половиной месяца назад.
— Вы пойдёте в храм Ниншуу, сенсей? — спросил Такитори Мичи. — Вы же Учиха. Значит, исповедуете ту же веру, что и наш клан. Скоро в Коноху прибудут мои родители и остальные родственники. Даже брат будет. Сегодня Обон — день поминовения.
— Да, — кивнул Дейдара. — Значит, клан Такитори тоже исповедуют Ниншуу?
— Типа того, но…
— А что это такое? — перебив Мичи, вмешалась в разговор Катасукэ Яри. Девчонка оказалась не слишком-то сильной, чтобы сражаться на равных с двумя лучшими генинами выпуска, но постепенно, благодаря тренировкам, подтягивалась. Да и медики развиваются чуть помедленней бойцов. Как выяснил Дейдара при знакомстве с подопечной, Яри — потомственная куноичи и показывала неплохие результаты в ирьёздюцу, а её старший брат Тоно был сильным медиком и работал вместе с Кабуто в госпитале и лабораториях Конохи.
— Ниншуу — это часть духовного учения Рикудо-сэннина, — охотно поделился Мичи. — У Рикудо было два сына — Асура и Индра. И согласно легендам, Рикудо передал своим сыновьям своё наследие — Ниншуу или «Кредо Ниндзя» — Индре, а Хиноиши или «Волю Огня» — Асуре. Клан Учиха прямые потомки Индры, от них отделилась ветвь Хьюга, а клан Такитори появился от союза Сенджу и Хьюга. Когда образовалась Коноха, то было решено объединить два этих учения одного праотца. Сенджу Хаширама и Учиха Мадара возложили на наш клан поддержание служения и построили Храм Огня, который объединяет в себе ниншуу и хиноиши. В клане Такитори старшие сыновья становятся монахами храма. Мой двоюродный дядя — настоятель Чирику, и старший брат Зенза тоже служит там. Возможно, после того, как я стану чуунином, то тоже уйду в монахи.
— А при чём тут храм Ниншуу и праздник Обон? — напомнила Яри.
— А, ну после объединения религиозных учений Рикудо-сэннина Первый Хокаге на совете всех Каге предложил всем принять Кодекс шиноби, основанный на этих учениях. Единственное, в чём не сошлись Сенджу и Учиха — это в вопросе захоронения, так что в Конохе построили храм Ниншуу, как усыпальницу, а монумент Огня стоит на кладбище. Так что кто-то в Обон уходит на кладбище, а кто-то, кто тоже хоронит умерших с помощью огня, а не закапывая в землю, идёт молиться в храм.
Дейдара кивнул.
В пятнадцатый день восьмого месяца Обон отмечали и в Стране Земли. Обычно он молился о матери и своём нерождённом брате, хотя в основном этот праздник считался днём погибших на войне или сражениях. Но его мать была куноичи, так что Дейдара считал, что ничего страшного, если он вспомнит мать и съест в её память лепёшку бао бинг, политую мёдом.
Все дни поминовений были прописаны в Кодексе шиноби. О том, что Кодекс является религиозным учением родом из Конохи, Дейдара услышал впервые, хотя и знал, что ему так или иначе следуют шиноби Пяти Великих Стран.
В Стране Земли было принято сжигать покойных, по крайней мере, тех, кого привозили с войн или неудачных миссий, сжигали, как и гражданских или его мать. Дейдара всегда думал, что это потому, что долбить большую яму для трупа в твёрдой земле слишком долго и по поводу своих похорон никогда не беспокоился, потому что считал, что обязательно погибнет в бою, взорвавшись.
К клану Учиха он принадлежал более двух лет и со всеми ходил на большую службу, которую проводили приходящие для такого случая монахи. Ёши говорила, что когда ещё до её рождения произошла кровавая резня, то всех мёртвых Учиха похоронили чуть ли не в общей могиле. То ли были какие-то проблемы с опознанием, то ли просто не стали заморачиваться, тем более, что тогда погибло более двухсот человек.
Когда выжившие Учиха вместе с Орочимару-саном и его детьми вернулись в деревню после нескольких лет скитаний, Итачи-сан и отец Ёши — Шисуи-сан, настояли на перезахоронении своих соклановцев. Ну и, конечно же, сожжении останков.
В Стране Земли в целом и в Ивагакуре в частности, по всей видимости, сам собой сложился компромисс, который не смогли решить основатели Конохи: мёртвых сжигали, но останки хоронили в земле. Часто, если хоронили из одной семьи, например мужа и жену, то закапывали там же, а на надгробии просто дополняли надпись. У многих кланов имелись настоящие монументы, испещрённые вязью имён, что было отдалённо похоже на монумент павших воинов в Конохе. Но всех бесклановых, погибших на войне, точно хоронили в общей могиле с большим камнем: писали сражение и дату смерти. Насколько знал Дейдара, самым ироничным на кладбище Ивагакуре было то, что там не было захоронения первого Цучикаге и всего его клана Камизуру, из-за того, что хоронить было нечего, так как и они скопом сгинули где-то под Конохой, мимоходом развязав Третью Мировую войну.
В общем-то, в Конохе было отдельное кладбище «Воли Огня», вынесенное за пределы селения, а храм Ниншуу, как и обелиск павшим шиноби, располагался на восточной окраине. Не разделившие убеждения коноховцы хоронили своих мёртвых либо в гробах в земле на кладбище, либо в виде урны праха ставили в храме в специальные подписанные ячейки. В прошлогодние дни Обон церемонию поминовения монахи начинали с храма, а потом шли к обелиску и двигали на кладбище.
В отличие от Ивагакуре, Обон в Конохе отмечали немного иначе. Тут Обон называли «праздником фонарей», потому что зажигали очень много бумажных фонариков, чтобы духи павших нашли дорогу домой и могли побывать с близкими. Иллюминация деревни в этот день была особенно яркой, потому что фонарики горели до рассвета, а ночью никто не спал: ели, пили, вспоминали, услаждая души близких людей. Сам праздник начинался ещё за час до заката: сначала была та служба между храмом и кладбищем, во время которой монахи заунывно перечисляли множество имён, потом уже у монумента Огня, к которому подтягивались остальные жители, зажигали фонарики и все расходились по домам или какими-то компаниями, чтобы поговорить и повспоминать об усопших.
В прошлом году Дейдара во время службы стоял рядом со своей невестой и, соответственно, будущим тестем и слышал, как Шисуи-сан наизусть говорит имена ещё раньше, чем их скажут. Было немного жутковато, и тогда у Дейдары сжималось сердце, потому что он в полной мере осознал, что Шисуи-сан знал всех тех людей. Они были, как они сейчас — большим дружным кланом, и всё исчезло в одну ночь. Стали понятны маниакальный контроль и неприкрытое волнение за детей и всех, кто входил в их общину. Шисуи-сан уже терял так много, что страшно было даже представить. Когда Дейдара в заварушке с создателем химер чуть не потерял Ёши… это было больно. И его топило счастье каждый раз, когда он видел свою невесту.
Оставалось чуть меньше года до обещанной женитьбы. Ёши на самом деле взрослела не по дням, а по часам и сейчас уже выглядела на четырнадцать лет. В последнее время они редко виделись, всё свободное время Ёши с сестрой либо учились в Академии, либо пропадали где-то в клановых лабораториях, но во время праздника поминовения традиционно был выходной. Не назначались миссии и все на эту ночь старались вернуться в деревню. Жена Кабуто Хана даже упоминала, что патрули в этот день замещают животные клана Инузука, к которому она раньше принадлежала. Впрочем, со своими тремя нинкенами Хана не рассталась и собаки часто лежали у входа в квартал где-нибудь в тени и приглядывали за резвящимися детьми.
Кроме всего прочего, клан ожидал, что сегодня прибудет сестра Шисуи-сана — Юмико, которая вышла замуж за Агару из Скрытого Песка. Юмико Дейдара ещё не видел. Не считать же за знакомство тот единственный раз в Фукуро, когда Дейдара мельком видел паланкин с «невестой сына Кадзекаге». Сначала Дейдару забрали в лабораторию, потом Юмико забеременела и родила, из-за чего путешествия даже в соседнюю страну оказались невозможными. Может быть, Юмико бы и наведывалась в Коноху даже и с маленьким ребёнком, если бы не требовалось почти сутки бежать по Великой Пустыне. Дейдара до сих пор с лёгким ужасом вспоминал своё путешествие, когда он чуть не сгинул в гигантской песочнице.
С Агарой, мужем Юмико и названным братом половины Учиха, Дейдара был знаком, они виделись перед той масштабной битвой с отступником Хируко, возжелавшим стать самым сильным, но Итачи-сан сказал, что Агара составить компанию Юмико не смог по каким-то причинам. Возможно, будет присматривать за их ребёнком. Или в деревне просто не позволили уйти всем вместе, как знать, какие там у них отношения. То, что Агара — джинчуурики, для Дейдары секретом не было. Да и «тайна» Наруто в этом смысле тоже давно перестала быть таковой.