В год Бреши

— Старший Страж Хоу, — голос Командора, скрипучий и с лёгкой издёвкой, выдернул Натаниэля из дрёмы, — вы так и собираетесь... валяться в кресле, отлёживая причиндалы, или всё-таки соизволите заняться делом? Натаниэль медленно разлепил глаза — уснуть ему удалось недавно и с трудом, и Табриса за побудку захотелось, самое малое, взгреть как следует. Но Натаниэля остановило, во-первых, то, что подобным тоном Дарриан говорил тогда, когда дела могли пойти в гору, а во-вторых — сидевшая у Командора на руках Тайрин и выглядывавший из-за его ноги Риан. — Я работал всю ночь, — невыразительно отозвался Хоу, пытаясь собрать кучу, в которую, по ощущениям, превратилось его тело. — И едва уснул. Здесь холодно. — А топливо надо экономить, — с преувеличенным сочувствием покивал Дарриан. — А шкурой какой накрыться? Не? — Дядь, нет тут шкур, — с непоколебимой уверенностью заявил Риан, выбираясь из-за Табрисова бедра и подбегая к окнам. — Мама все нам забрала. Дарриан вздохнул, подошёл к кое-как усевшемуся Натаниэлю и бесцеремонно сгрузил Тайрин ему на колени: — Тогда понятно. Нат, держи и рассказывай. — Коси-и-ички, — завороженно протянула Тайрин. Покорившись судьбе, Натаниэль сам вложил одну из косичек ей в ладошку и исподлобья глянул на Командора, который нагло примостился на подлокотнике его кресла. — Что тебе рассказывать? Пытался свести концы с концами — сколько у нас дров, на сколько их хватит, сколько продовольствия... — И сколько продовольствия? — от дальней двери, ведущей на лестницу, донёсся тоскливый голос командорского кузена. Тайрин, издав обрадованный вопль, отстала от Натаниэлевых косичек, соскочила с колен и побежала к отцу. — Сорис, Сорис, — фыркнул Дарриан, обнажая кривые желтоватые зубы, — у нас тут полные подвалы этого продовольствия. И не только подвалы. Словно иллюстрируя его высказывание, мимо кресла шмыгнула крыса. Натаниэль сморщился. Сорис возмущённо хмыкнул, подходя к ним: — Из тебя так и не вывезли эльфинаж, братишка? — А ты надеешься, что его вывезли и из вас с Валорой, и из детей, — понизив голос, проговорил Командор. — Посмотрим. Хоу, ну на самом деле, нам придётся тут жрать крыс, или я всё-таки не зря семейку сюда тащил? Натаниэль слабо улыбнулся. Когда случилось то, что случилось — погиб Вестник Андрасте, пала новоявленная Инквизиция — Табрис, сбив своих Стражей в кучку, ухитрился вывезти всех из Башни Бдения в Пик Солдата — крепость, о которой, как выяснилось, знали только он, Страж-Констебль, который залёг где-то на дно, да парочка посвящённых ветеранов Пятого Мора, с которыми они этот самый Пик и отвоёвывали. Демоны лезли сюда, как мухи на мёд, но непосредственно внутрь крепости попасть не могли. Натаниэль не вникал, почему — а Табрис объяснял всё скупым: «У нас тут прикопан отличный учёный». «Учёного» этого Хоу видел однажды, мельком, и был этот учёный в компании Архитектора. Больше Натаниэль вопросов не задавал. Сразу по прибытии, оставив Натаниэля за старшего, Табрис сломя голову рванул в Денерим. Вернулся оттуда довольно скоро, с семейкой эльфов — отец, мать, двое детей, всё как полагается — и безапелляционно заявил, что они теперь будут у Стражей на попечении. Брешь поглощала всё. На юго-запад, в сторону Редклифа, было больно смотреть — слезились глаза от зелёного. Иногда Натаниэль задавался вопросом: на что ещё, собственно, надеется Табрис? Орлей пал — от престола до Стражей, и Ферелдену, вероятнее всего, оставалось очень недолго. Разумно-безумное Порождение Тьмы ликовало и шло по миру широкой поступью. Рациональнее всего, как казалось самому Хоу, было бы попытаться бежать на север — конечно, бессмысленно, но это могло бы дать ещё хоть немного времени. А Табрис сидел в Пике Солдата, плевал в потолок, вёл о чём-то долгие беседы с Архитектором и ждал у моря погоды. Натаниэлю было страшно. Он знал, что остальным — тоже. Разве что у Командора он никаких признаков страха не замечал. — Пока хватает, — Хоу, наконец, вспомнил, о чём его спрашивали. — Но это вряд ли надолго. — Лады, — Дарриан поднялся с подлокотника, хлопнув себя по колену. — Тогда сунь мне бумаги, буду думать. Натаниэль молча кивнул ему на стол у кресла. Табрис одним махом сгрёб бумаги, сжал плечо Натаниэля и вышел прочь. — Здесь окошки изо льда сделаны, — невесть с чего заявила Тайрин. Риан, обернувшись от окна, важно и насмешливо хмыкнул: — Так не бывает. — Я дышу на них, и они тают! — топнула ножкой девочка. — Значит, изо льда! — Нет, Тай, — невесело рассмеялся Сорис, подхватывая дочь на руки и подходя с ней к окну и Риану. — Смотри... Если как следует потереть, то будет видно стекло. Это иней, малышка. Здесь просто очень холодно. Натаниэль смотрел, как Сорис елозит по инею рукавом своей рубахи — как ни в чём не бывало, объясняя дочери разницу между инеем и льдом — и не мог не вспоминать обезображенное, окровавленное, изувеченное тело Делайлы. И её сына — рядом с ней. Он тоже мог бы вывезти сюда своего племянника. Если бы не опоздал. К сожалению, ничего хмельного в погребах Пика уже не осталось. *** Риану было семь. Его младшей сестре Тайрин — четыре, а старшему брату — навсегда девять. Кейнар утонул. Бежал по мосту над рекой Драккон, врезался в хлипкие перила — и упал. Когда Риан с другими детьми добежали до взрослых, было уже поздно. Как потом сказали папе, Кей, упав в воду, ударился головой о какой-то камень. А может, корягу, Риан не помнил. Поэтому и умер. Он, на самом деле, хорошо умел плавать. Риан ещё хорошо помнил, что после этого мама, которая очень любила красивые причёски, распустила волосы и ходила нечёсаная, растрёпанная, и много плакала, конечно. А когда Риан сам решил заплести ей косу, разрыдалась так, что он испугался. Но сел к ней на колени и обнял. И они плакали вместе. Надо ли объяснять, что с той поры Риан сильно боялся воды. А скоро после этого начало зеленеть небо, и появился дядя Дарриан. Дядя Дарриан был быстрым, юрким, весёлым и вообще героем. Он пришёл к ним в дом, мама подбежала к нему и обняла, и папа тоже его обнял, а потом дядя о чём-то поговорил с мамой и папой, и весь вечер после этого они собирали вещи. А потом поехали сюда, к Солдату — название крепости Риану не нравилось, и он называл его по-своему. У Солдата было очень холодно, но через замёрзшие окна Риан видел синее небо. А зелёного он боялся. Очень. Очень-очень. Но, конечно, не признавался никому. Он теперь был старшим, а его сестре было всего четыре года. И папа, и мама, и дядя Дарриан, и дядя Натаниэль, и остальные — они, наверное, тоже боялись, но этого не было видно. И Риан твёрдо знал: ему бояться тоже нельзя. То есть, можно, но незаметно. Но однажды он пришёл к дяде Дарриану, влез к нему на коленки, как маленький, обнял за шею и решил поплакать. Он почему-то думал, что дядя его поймёт и никому не выдаст. А дядя, когда Риан проплакался, похлопал его по спине и сказал: — Я, когда Архидемона победил, ещё не так ревел. И Риан тогда успокоился. Если уж дядя Дарриан — Серый Страж, самый знаменитый ферелденский эльф, да и вообще — герой, так просто признаётся в том, что умеет плакать, Риану тоже можно. *** Сорис смотрел в потолок. Валора лежала на его плече, прерывисто дыша во сне, и он, как всегда, не мог уснуть. Под боком у Валоры свернулась калачиком Тайрин, к самому Сорису прижался Риан. Давно пора было спать. Он не мог. Когда Дарриан появился в эльфинаже, у них дома, Сорис сначала глазам своим не поверил. С кузеном он виделся в последний раз ещё во время Мора, и с тех пор они только переписывались. А тут — явился с бухты-барахты, в серостражеских доспехах, осунувшийся, как-то даже постаревший, и очень серьёзный. Валора обняла его, как будто он был у них вчера, и для детей он тоже мгновенно стал любимым дядюшкой. А сам Сорис очень по-глупому злился — да, объявиться, когда всё стало плохо, он объявился — но как насчёт просто заехать поболтать? На детей посмотреть?.. А потом он ещё раз глянул Дарриану в лицо и сердиться перестал. Он помнил, как тогда, десять лет назад, к нему вернулась Валора. Её вместе с другими такими же увели тевинтерцы. К кораблю. Перед самым отплытием каким-то невероятным образом она умудрилась вырваться и убежать в Денерим. Сорис помнил, как она, в изорванном платье, вошла в ворота шумевшего эльфинажа, откуда часом назад вышел Дарриан, убивший последнего тевинтерца. Как поискала мужа глазами и кинулась к нему по лужам чужой крови, едва нашла. Как повисла у него на шее, плача и беспорядочно целуя, куда пришлось. Как называла его «дорогим» и «родным», как он сам подхватил её на руки и понёс к дому. Потом Валендриан сказал ему: «Я так и думал, что не ошибся». Сорис уже почти и не помнил, как смотрел на Валору, едва они познакомились. Не хотел вспоминать — стыдился. Он и сам не понимал, когда, почему и в связи с чем ухитрился настолько сильно её полюбить. С каких пор она стала для него самой красивой на свете женщиной, в какой момент его перестал раздражать её голос, когда он решил, что хочет от неё детей. Только от неё — и больше ни от кого. Даже помыслить о таком казалось невозможным. Даже гибель старшего сына они пережили. Вместе. Но Сорис не знал, смогут ли пережить то, что надвигалось на них сейчас. Он понятия не имел, как ему защитить свою семью. Что страшнее может быть для мужчины?.. Сорис покрепче обнял Риана и безнадёжно закрыл глаза. *** — Надо что-то делать, Дарриан, — Хоу вышагивал перед столом и отвратительно ярко нервничал. — Мы не можем просто сидеть. — Нат, — пытаясь сохранить остатки терпения, заговорил Табрис, — всё, что мы можем — это просто сидеть. Нас — горстка слышащих Зов Стражей, мой бестолковый братец, женщина и дети. Архитектор и Авернус почти опустили руки. Корифей — могущественная тварь, и совершенно сумасшедшая притом. По-моему, силы немного неравны. — И даже теперь ты зубоскалишь, — Натаниэль устало вздохнул, потерянно сел на край стола, сцепил руки между коленей. — Зачем ты тогда их сюда вывез? Дарриан почему-то даже злиться не мог. — Если бы я этого не сделал, — ровным тоном проговорил он, — они уже были бы мертвы. Бесповоротно. А так... — Отсрочка? — Хоу криво улыбнулся. — На тебя не похоже. Табрис потёр виски. Голова болела, Зов был невыносим, а до Глубинных Троп теперь хрен доберёшься. Впрочем, если они погибнут в заведомо безнадёжном сражении с Корифеем — долг Стражей выполнят. Порождение Тьмы же? Порождение Тьмы. — Я пытаюсь подгрести под себя и сохранить всё, что ещё могу сохранить, — неожиданно для себя глухо признался Дарриан. — Они входили в этот список. Натаниэль промолчал. — Может быть, всё-таки что-то его остановит, — тихо произнёс он. У Дарриана было полное впечатление, что он сам себе не верит. — Может быть, — голос его упал до едва различимого шёпота. — Может быть, Натаниэль. За дверью кабинета хихикали Риан и Тайрин, и слышался крысиный писк.