***
Наруто пытался вызвать Саске на бой, грозно размахивая кулаками и ногами, при этом сердито пыхтя, но эти все факторы не мешали Учихе игнорировать надоедливого блондина, продолжая складывать печати, выгибая пальцы. Сакура же, прижимая кулачки к сердцу, вздыхала, стараясь не моргать, чтобы не упустить ни единого движения своего объекта воздыхания, но, маячивший возле оного, раздражающий объект, а именно - Наруто, вызывал стойкое желание заехать ему кулаком. Её выдала тонкая бровь, задергавшаяся в сумасшедшем ритме. — Саске~е! — протяжно продолжал вопить голосок, испортив всю мелодичность мерзко протянутым «е». — Что? — сквозь зубы прошипел парень, сдерживая нахлынувшее раздражение и, резко крутанувшись на пятках в сторону голоса, сердито скрестил руки на груди. В предполагаемой стороне зовущего не оказалось, из-за чего чёрные, как душа консьержки, глаза, удивленно распахнулась. Уловив подозрительное шебуршание своим чутким Учиховским слухом, он начал медленно скользить взглядом по стволу высоченного дерева, возвышающегося над всеми остальными, замечая подозрительные полосы на его коре, отдаленно напоминающие следы от когтей гигантской обезумевшей кошки. Взгляд замирает на повисшей, подобно летучей мыши, на одной из веток девичья фигурка. В отличии от упомянутых крылатых, она неловко размахивала руками, то ли пытаясь взлететь, то ли сохранить равновесие, но скорость взмахов была поистине ужасающая. — Смотри, — улыбаясь и радостно сверкая глазами, заговорила девчонка, наконец перестав сшибать конечностями всех пролетающих мимо мошек и безвольно опустила свои руки. — У меня получилось! Но, как только Саске открыл рот, чтобы поздравить девушку с успехом, его прервал громкий хлопок, с которым ноги, до этого повисшей, отделились от ветки и она с громким визгом, расставив руки, подобно крыльям подбитого самолета, полетела вниз. Замершая компания, даже Какаши оторвал взгляд от очередной пошлой фразочки, безмолвно и без каких было телодвижений сопровождали этот недолгий, но эффектный полет, логически закончившийся громким падением в куст и последующему, протяжному за ним «А-ай». Учиха вздохнул и, закатив глаза, выражая этим жестом всю несправедливость мира, громко топая, побрел к покалеченному, широко разросшемся кусту. В нем логично расположилась упавшая девушка, чудом не переломавшая себе конечности. Она, поцарапанной морской звёздочкой, лежала в кусте, медленно засасывающим её внутрь. Невинными, круглыми глазами, смотря на парня и поджимая дрожащие губы, добавляя своему виду обманчивую милость. Но даже привыкший к этому Саске, не смог справиться с коварной женской выходкой и, сдержав все свои ругательства за зубами, просто вздохнул и принялся вытаскивать тельце из колючих объятий веток, которые вцепились своими сухими пальцами в волосы и одежду, отказываясь отпускать. — Ну ты видел? — с надеждой в черных глазах спросила девушка, пока юноша боролся за её тело с коварным кустом. — Я смогла держаться с помощью чакры! — Видел, — буркнул Саске и резко дернул пострадавшую за плечи, черные волосы причудливым образом сплелись с ветвями, поэтому, при резком рывке плеч вперед, голову потянуло назад, под действием желания сохранить скальп на черепной коробке. — Ай-ай-ай, — с навернувшимися слезами, странно дернув левой ногой, пищала девушка. Саске угрожающе вынул кунай из сумки на боку, сверкая глазами и гранями холодного оружия. Для полноты ужасающей картины не хватало лишь кровожадной улыбки. Девушка громко вздохнула и выпучив испуганные глаза, пыталась разглядеть неожиданно материлизовавшегося Бэтмена, ну... или Супермена, это дело не принципиальное, когда гений клана Учиха надвигается с ножом. В голове сразу всплыли многочисленные воспоминания, в которых, этот самый угрожающий объект, говорил о её проблемности. Попытка отпихнуть парня ногами закончилась тем, что недовольный лишними движениями, куст, проломился еще больше и ноги застряли в его колючих глубинах, а тем временем по виску медленно скатывалась холодная капелька пота. Кунай блеснул в опасном расстоянии, но не начал убивать, кромсать и резать, а принялся старательно и натяжно пилить мелкие веточки, отказавшиеся ломаться и тем самым, отпускать волосы. В глазах Учихи блистало неприкрытое веселье и говорило оно о том, что испуг не остался незамеченным и будет припоминаться в шуточках и издевательствах еще долго, возможно, даже под хохот компании, которой Саске не постесняется рассказать о глупости и трусости подруги. С громким хрустом несчастного куста, Учиха и упавшая, наконец-то выбралась, понуро оглядывая свою команду и, шмыгнув поцарапанным носом, попытка стереть с щеки что-то, напоминающее смолу, увенчались тем, что эта субстанция лишь заняла большее пространство на площади лица. Попытка скромно оттянуть краешек кофты так же ничем хорошим не закончилась, поскольку вся одежда была порвана и выпачкана, что было довольно странно, ведь она в полете в болото не влетела, под обстрел тоже не попадала. — Сенсей, я Хикэри домой отведу, — спокойно сказал Саске и, не дождавшись ответа, лениво потянул девчонку за локоть подальше от тренировочной площадки. — В ванную забрось её, — вслед закричал Какаши. Хикэри же обиженно забурчала что-то, где точно присутствовало "старый извращенец" и "ленивая задница". Саске же, отказываясь обращать внимание на недовольство девушки, тащил ее, чуть ли не на буксире, дальше по улице. Люди удивленно провожали взглядом наследника одного из благороднейших кланов и потрепанную девчонку, с множеством тонких прутьев веток в волосах, которые так крепко вплелись в недлинные черные волосы, что казалось, останутся там на всегда. Хикэри недовольно поджала губы и потупила взгляд. Рядом с Саске, который, что бы не делал, казался идеальным, она выглядела безалаберным ребенком и, глядя на нее, стоящую рядом, ни у кого язык не повернется сказать, что в её хрупком теле кровь Учих пробудилась довольно сильно. Иногда, когда в очередной раз она изображала трупик на тренировке, об который кто-то непременно да споткнется, даже Какаши не минула эта участь и, однажды, он, споткнувшись об ученицу, недвижимо валяющеюся на дороге, стараясь не упасть, пробежал пару метров вперед, но там его поджидало, коварное дерево, желающие познакомиться с физиономией джунина поближе. И в эти моменты, она размышляла о том, что от этого великого клана у нее лишь внешность ну... и возможно пофигизм, на некоторые ситуации. Без этой детали невозможно думать о крови в жилах и внешности, когда все об тебя систематически спотыкаются. Но, если в ней от Учих лишь это, вопрос: "почему ее приняли в клан, подобно обрушивающегося на голову, знаменитому Ньютоновскому яблоку, хотя, по ощущениям, он было чугунным и слетело с самолета?". В своей родословной Хикэри как-то пыталась разобраться, но, слушая вздохи бабки о её молодости и мужчинах, которых она с ума сводила, она быстро пришла к выводу, что не так и важна ее родословная, психика куда-а важнее, а она готовилась обрушится под натиском истории про молодого шиноби и сеновале, где на фоне паслись овцы и коровы. Но зато, она уяснила, что бабка ее мать нагуляла от кого-то из Учих, такой вывод она сделала по предложению прерываемое взорами и стенаниями на утраченную молодость: "Молодой, эх, волосы черные-черные и глаза черные, а кожа белая-белая". Родилась девочка, но от Учих в ней не было и капли, что бабка даже вспоминать начала, кто еще в деревеньку ее захаживал. Но оказалось, она ничего не напутала, когда ее дитятко тоже откуда-то ребенка принесла и вот тут и возродились гены шиноби с сеновала, где овцы бродили. Потом клан этих самых "черные-черные, белая-белая", как-то прознали про нагулянную девочку от какого-то неизвестного Учихи, гены в ней проявились, а это значит, что и клановые техники появиться могут, а им бродить по свету клан бы не допустил и взял малютку под свое крылышко. Не успела Хикэри привыкнуть, что она теперь часть клана Учих, её даже в семью какую-то конкретно не определили, и бегала она от одного дома к другому, так Итачи решил это самое крылышко пощипать. И качественно это сделал, вырезав всех, кроме своего младшего брата, да и приблуды, которая оказалась непривычно везучей, и попала за день до резни в больницу с воспалением аппендицита. Хикэри предпочитала думать, что Итачи о ней просто забыл, а не руководствовался мысль, что шиноби с воспалением аппендицита и аллергией на тополиный пух ему явно не соперник ни сейчас, ни в будущем. Вот так и остался Саске и Хикэри единственными представителями клана Учих, но периодически, Хикэри, казалось, что жить ей не долго, слишком злобные и желающие крови глаза были у Саске. Он не думал, что решение держаться вместе последних представителей окажется столь мучительно, но зато весело и не скучно. Нет времени скучать, когда "сестренка" в очередной раз с дерева упала, или собака ее погрязла, хотя девушка ее просто погладить хотела, а иногда и боли в спасительном аппендиците, тогда ведь его так и не вырезали и, как только в животе девушки что-то происходило странное, она бледнела, сиреной орала "аппендицит". И злой Саске уже семь раз ее в больницу притаскивал на своем горбу с этим диагнозом где врачи скептически смотрели и выносили вердикт, самый серьезный, из которых оказался отравлением.***
Саске поднялся по лестнице, металлические ступеньки под ногами неприятно гудели, а из-за настораживающего ржавоватого цвета пришлось схватится рукой за такой же извилистый поручень, скользкий и затертый множеством рук. За его спиной громко, не из-за походки, а из-за древности лестницы, шагала Хикэри, так же привычно держась за поручень, не желая, чтобы нога соскользнула. Парень остановился возле одной из дверей. На поверхности, повезет если пол на полметра и больше, напоминающем железную пластину, такие были у каждой двери этого потрепанного дома и служили промежуточным расстоянием между лестницей и квартирой. Одинокий, с пожелтевшими листьями, фикус, чудом еще не сгнивший в земле, напоминающей пустыню и, казалось, не ведавшей воды вообще, стоял в подбитом горшке на полу и был наверняка волшебным, потому что уже года стоит на проходе и никто об него не споткнулся, никто в приступе раздражения не решил ним сыграть в футбол. Приподняв горшок, Саске поднял ключ, который звякнул при резком движение, колыхнувшись на кольце. Железка была блестящей, казалась почти новой из-за частого использования и без проблем, с негромким, еле различимым щелчком, вошла в пазы замка. Хикэри неторопливо топтала на ступеньке ниже, пока Саске проворачивал ключ, поскольку площадка была слишком маленькой для удобного расположения двоих. Но как только дверь распахнулась и Учиха совершенно спокойно зашел в квартиру, создавая впечатление, что это он ее хозяин и каким-то подозрительно привычным жестом, бросая ключ на тумбочку, Хикэри вбежала в квартиру, мечтая о теплом душе, хотя вспомнив о многочисленных царапинах, она поняла, что идея эта не очень хорошая, если ты не любитель неприятного жжения всего тела. Но выбора особого не было, даже если она могла спокойно в таком виде лечь, Саске ей бы этого не простил, по природе довольно чистоплотный, как и множество клановых детей. А зная его скверный характер, можно допустить то, что он может и ведро воды вылить, потом еще оное на голову сбросить или просто сбросить с окна в близлежащие болото. Терпеливостью он не отличался. И бережным отношением к девушкам и даже то, что конкретно эта девушка, последняя из его клана, существенной роли в его глазах не играло. Поэтому, ужасаясь характеру Учихи, Хикэри пошла в душ, быстрый и болючий, подсохшие ранки одновременно дали о себе знать и, девушка, смыв грязь сильным напором воды, перепрыгнула через бортик ванной, слегка проехавшись на разлитой в ней же, водой, и как можно быстрее принялась обтираться, мягким махровым полотенцем, но её надежды на то, что боль чудесным образом испариться прошли практически сразу, ведь неприятных ощущений лишь прибавилось. И она, изображая робота или куклу, у которой ничто не гнется, натянула домашнюю одежду и побрела в единственную комнату, устало плюхаясь рядом со спокойно сидящим, с идеально ровной осанкой, Саске. Кровать прогнулась под её весом а покрывало зашуршало. Небольшая стеклянная бутылочка упав на бок, медленно покатилась по перине, остановившись, когда уперлась в сидящую девушку.***
Атмосфера неприятно давила, заставляя ерзать и метать в голове мысли с возможными темами или вариантами, как прибавить беззаботности в окружающую ауру, но, кроме того, чтобы истерично засмеяться, никаких мыслей не было. Хикэри пыталась своим жалостливым взглядом, которым глядела на Саске, вызвать у него желание что-то сказать, или хотя бы перестать быть похожим на манекен, распространяющий черные волны недовольства, сшибающие все на своем пути. Перед глазами девушки всплыла картина злобно хохочущего Саске в шапочке-осьминоге и щупальцами, растущими со спины и вращающимися во все стороны. Хикэри плотно сжала губы, пытаясь не смеяться и попыталась прикрыть лицо, свекольного цвета из-за бурлящего внутри сдерживаемого хохота, волосами. Маячок внутри Учихи просигналил, что кому-то смешно и нужно это исправлять. Он медленно повернул голову сверкая глазами и так же медленно-угрожающе взял в руки рулон бинта, в горле Хикэри застрял неприятный комок и она медленно нервно попыталась отодвинуться, чтобы кровавые картины с ней в главной роли в её сознание, не осуществились. — Стоять, — резким движением, размотав бинта на метр, выкрикнул Саске, от чего девушке захотелось сделать противоположное, но её рванувшую в сторону, схватили за щиколотку и даже то, что она пищала и цеплялась за спинку кровати, не помогло. Через пять минут она походила на мумию, пропахшую перекисью, которой еще щедро облили, и ядом, пятна от которого располагались на её теле, подобно пятном далматинца - совершенно хаотично. Девушка сидела, обиженно надувшись, пока ее волосы вырывали вместе с веточками, но расчесывали ее после довольно аккуратно, пока руки Саске не натыкались на очередную деревяшку и остервенело ее не выдергивали. То, что осталось от её черных локонов, опять принимались расчесывать аккуратно, наверное, обнаружив последствия своих действий в виде лысины. — Не могла попросить подстраховать? — недовольно пробурчал Саске, делая вид, что сказал это не он. Хикэри открыла рот чтобы что-то ответить, желательно саркастичное, но так же быстро захлопнула, не желая соглашаться со своей необдуманностью. — Учиха, а такая неуклюжая. И почему не могла попросить помочь, а? — брюнет дернул за хвост, с писком девушки наклоняя ее назад и недовольно заглядывая ей в глаза, пока та дергала руками и жмурила глаза. Устало вздохнув, выражая этим всю обреченность, Саске отпустил уже и так настрадавшиеся волосы и, потерявшая опору, девушка, свалилась назад, под силой тяготения. Впечатавшись затылком в ноги Учихи и уже привычно взмахнув руками, изображая полет подбитой птицы. Парень же, вздохнул опять, подняв взгляд к небу, спрашивая у него, за что ему такие мучения, но путь к голубому полотну загородил потолок с кровавым следом от прихлопнутого комара и пара следов от грязного ботинка. Обиженная до глубины души таким отношений к своей многострадальной персоне, девушка, попыталась сесть на силе своего пресса, но её потуги были прерваны мальчишеской рукой, накрывшей ее глаза и придавившей обратно к коленом. — Лежи спокойно, — закрыв ладонью обзор на свое смущенное лицо, пробурчал Саске, быстро пожалев, что не закрыл все лицо девушки, потому что ее медленно растягивающаяся улыбка вызывала нервные конвульсии брови. — Саске-кун, ты такой милашка, — хихикнула девушка, пытаясь искривить голос до стадии "милый", но выходило, что-то пискляво-жуткое. — Саске-кун - цундуре. — Умри! — фыркнул брюнет.