03:11 a.m

      Бан Ёнгук всегда скрывал свою личность, чтобы люди не находили его слабые стороны. По правде говоря, он никогда не боялся того, что его сентиментальная душа раскроется миру, он боялся того, что его не поймут, а что еще хуже, засмеют и он останется совсем один. Бан Ёнгук никогда не понимал иерархию, анархизм и жадность человеческую, потому что его вырастили родители-праведники, которые чувствительно ко всему Всё ещё помнит Бан Ёнгук, что когда-то молился Богу своему, с которым познакомился из-за родителей-фанатиков, а через некоторое время его стало тошнить от шепота других верующих, глотаний воздуха монахов в искушении сексуальных женщин и искренних слёз. В Бога, наверное, он и верит, но просить что-либо никогда не станет. Сам справится.       Когда-то Бан Ёнгук вёл свою личную жизнь в дневнике под замочком, а ключ висел на его бледной шее и иногда исполнял просьбы хозяина. Только вот чуток позже он заметил наглого сталкера в виде старшей сестры и перестал это делать, потому что чувства можно излить не только на тетрадный лист, но и в его любимое хобби — музыку.       Бан Ёнгука никогда не интересовала тема женщин, когда его друзья или одноклассники её заводили, начиная с типажей и заканчивая обсуждением подходящей позы для потери девственности. Ему не нравилось в друзьях то, что чувства и эмоции правят их телом, даже если у него у самого бывали проблемы ранним утром или даже если стоны по соседству не давали ему нормально заниматься своими делами. Он никогда не понимал, почему страшная похоть владеет миром. В то же время он задумывался, а не из-за этого ли у него имелись проблемы с девушками.       — Хэй, Ёнгук-и, ты ещё не спишь?       Только этот по-женски грубый голос приводит его в чувства.       Бан Ёнгук не может вспомнить, когда связался с этой женщиной. Она какая-то странная, и не его. Колыбель смерти всё никак не исчезнет на его выбеленном потолке, всё шепчет несуразно притягательное и канет в бездне отчаяния и скуки.       — Да, не сплю.       Чьи-то горячие руки обвивают его обнажённую шею, Бана пронзает боль от укуса тупых клыков и чувствует на лопатке жгучий запах железа. Из его уст вырывается болезненный стон и хриплость в горле просит стакан воды. Ёнгук борется со своим внутренними демонами и тараканами в голове, он пришёптывает мольбу и хочет все бросить: работу, семью, музыку, родину, мысли, её.       — Ты одержима, Эмбер, иди отоспись.       На полуслове Бана прерывает, кровавые губы целуют его пухлые выветренные губы, её шершавый язык втискивается в полость и ласкает его язык.       — Это я, Эмбер, Ёнгук-и. Почему ты продолжаешь отталкивать меня?       — Потому что ты не та женщина, которую стоит принимать.       Эмбер потихоньку отступает, плюхается на мятую кровать и скрывает ладонями своё лицо. Сердце Бан Ёнгука осыпается на маленькие частицы, его правую ногу берёт судорога, расслабившись на рабочем кресле, задумывается. В его мыслях раздается эхом: «Что я сделал не так?», и от этого их ситуация становится всё хуже и страннее.       Бан Ёнгуку в Эмбер нравится всё. Абсолютно всё. Её неоспоримо хрипло-веселый голос, её мальчиковая фигура, сладкие губы, светящиеся глаза в темноте, живость и неприхотливость, её детская странность и обидчивость, философские мысли о бытие и её жадные поцелуи. Он согласен таять всю жизнь в её крепких объятиях, есть её ужасно приготовленную кашу, пить горячий чай перед камином зимой, обнимать её долгими ночами со спины и умереть, если придётся. Она лучшая во всех аспектах. Она во всем идеальна.       Только одно маленькое «но».       Она умерла 11 августа в 03:11.       Бан Ёнгук всё никак её не отпустит, как и она его, всё ещё не успокоившись. И после всего жизнь кажется непонятной и безжалостной. Его музыка наполнена горечью утраты, но та самая Эмбер вьётся в метре от него и шепчет что-то нечленораздельное.       Комнату заполнило тьмой и демонами, запах мёда в квартире соблазняет его рассудок. Бан Ёнгук теряется в догадках, строит планы убить свою первую любовь и дать ей жить своей жизнью на том свете. Он потихоньку сходит с ума, засыпает от усталости, но просыпается в 03:11 в её горячих объятиях.       — Ёнгук-и, я люблю тебя, милый.       Её сладкие губы сжигают в его душе мосты, вызывают долгие ливни и ужасные смерчи, после которых ничего не остается. От Бан Ёнгука ничего не сохранилось, эта женщина отбирает у него всё, что есть. Но ему ничего не остаётся, как только поддаться желанию.       Всё это время ему кажется, что что-то идёт не совсем так. Абсолютно всё.       — Ты думаешь, что что-то идёт не так?       — Не лезь в мои мысли.       — Я не лезу, само так выходит.       Бан Ёнгук умоляет высшие силы забрать её к себе и больше никогда не отпускать обратно. Только никто его не слышит. Лишь Лю Эмбер, мёртвая женщина, одержимая похотью и демонами.       — Вернись обратно, прошу тебя.       — Если я уйду, ты останешься один.       Бан Ёнгук теперь мечтает о весне, пении птиц и по ноябрьскому одиночеству.       Лю Эмбер не исчезнет, пока он не признается в том, что она единственная женщина, которую он трахал.